Старик на это кроткий дал ответ,Учтивой речью, шедшей от души:Тогда вопрос ему я задал вслед:«А чем Вы занимаетесь в тиши?Таким как Вы опасно быть в глуши».Исторгли удивления огонькиВ его живых глазах глубокие зрачки.XIVКак сам он слаб, слабы его слова,Но произнёс с величием он их,Торжественно тянулась их канва —Чеканный слог у этих фраз литых,Речь гордая, не для мужей простых;Как у шотландских пресвитериан,Что славят Господа и свой любимый клан.XVСказал он, что пришёл на этот прудСобрать пиявок нищим стариком:Опасный, изнурительнейший труд!И было столько трудностей кругом:С болота на болото шёл он днём;Но на ночь Бог дарил ему приют,Где скромную еду беднягам подают.XVIСтарик всё говорил про свой улов;Но речь его, как воды в глубинеЧуть слышал я, не различая слов;И Человек сей показался мнеТем, с кем встречался я в далёком сне;Иль тем, кто послан был издалека,Чтоб силы мне дала наставника рука.XVIIНо мысли прежних дней вернулись вдруг:Смертельный страх надежды не иметь;Мученья, холод, тягостный недуг,И гениев страдальческая смерть.Стремясь прогнать фантазий круговерть,Вопросы я свои возобновил:«А чем Вы живы? Хватит ли Вам сил?»XVIIIОн повторил с улыбкой свой рассказ;Сказал, что исходил тут все места,Пиявки собирая, всякий разПруд замутив при помощи шеста.«Вода от них всегда была густа,А ныне истощаются пруды;Но всё ж упорно я хожу здесь у воды».XIXПока он говорил так, эта глушь,Вид, речь его — всё трогало меня:Я мысленно глядел, как шёл сей мужУстало средь болот день изо дня,Всегда один, молчание храня.Всё это видел внутренний мой взор,Старик же, помолчав, продолжил разговор.XXОн скоро темы все соединил,Охотно говоря, и с добротой,Торжественно; когда же завершил, —В презренье я смеялся над собой,Найдя в том старце стойкий дух живой.«Господь, — сказал я, — это мой оплот!Пиявок сборщик сей среди глухих болот».Resolution and IndependenceI
