Утешить не могли её, на сердцеЕй становилось грустно. У ворот,Что преграждали путникам дорогу,Она могла стоять, и если б к нейЯвился всадник, то, подняв задвижку,Она бы, в нём сочувствие найдя,Могла бы свой вопрос задать печальныйВ который раз. А хижина еёВсё время разрушалась — нет того,Кто при морозце первом затыкалВсе щели, покрывая крышу свежейСоломой. Так она жила всю зимуБеспечно до тех пор, пока весь дом,Забот лишённый, от дождя и снегаНе отсырел; и по ночам от влагиОна хладела вся, а в бурный деньЕё лохмотья ветер раздувалУ очага зажжённого. И всё жеОна любила свой несчастный дом,И не ушла бы ради всех миров:Ведь только эта длинная дорога,И грубая скамья дают надежду,Что мучит сердце ей. И здесь, мой друг,Она болела, здесь и умерла.Последний обитатель сих развалин,Старик, замолк. Он видел, как поднялсяЯ с той скамьи, от слабости шатаясь,И не имея сил благодаритьЕго за повесть, полную печали.Я наклонился над калиткой сада,И в мыслях вновь те муки проследил:Но успокоясь, с братскою любовьюБлагословил я Маргарет, скорбя,И наконец-то к дому возвратился,Следя за тем, как скрытый дух людей,Среди забвений, свойственных Природе,Среди цветов, деревьев и травыСпособен всё же горю сострадать.Старик, увидев это всё, промолвил:«Мой друг, зачем печалиться о ней,Ведь мудрость жизни говорит, довольно:И потому Вы радуйтесь, и долгоНе изучайте всё недобрым взглядом —Она в земле спокойно спит. Мир ей!Я помню эти пышные места,Те травы, и шиповник на стене,Дождём посеребрённый и туманом.Когда я здесь прошёл, во мне возникТот прежний образ тишины беззвучной,Спокойной, неподвижной и прекраснойСредь горьких мыслей, что во мне взрастали,Лишь мы отдались горю и уныньюОт этих страшных бед. Но наша скорбьЯвляет смерть нам так, как если б сталаОна пустой мечтой — но жить не сможетТам, где раздумий нет. Я возвратился,И в радости по тропке шёл своей».Он смолк. Склонялось солнце всё сильнее,И мягкое сияние на насУпало сквозь деревья, где сиделиМы на скамье приземистой, в душеПредчувствуя сей сладкий час. Средь вязовРулады выводила коноплянка,И эти песни, и другие трелиСобою наполняли лёгкий воздух.Старик поднялся, взял свой груз тяжёлый;Тогда мы, бросив вместе взгляд прощальныйНа эти стены, вышли из тени,И прежде, чем сверкнули в небе звёзды,Для отдыха нашли себе подворье.
The Ruined Cottage
'TWAS summer, and the sun had mounted high:Southward the landscape indistinctly glaredThrough a pale steam; but all the northern downs,In clearest air ascending, showed far offTheir surfaces with shadows dappled o'er 5Of deep embattled clouds. Far as the sightCould reach those many shadows lay in spotsDetermined and unmoved, with steady beamsOf clear and pleasant sunshine interposed;Pleasant to him who on the soft cool moss 10Extends his careless limbs beside the rootOf some huge oak whose aged branches makeA twilight of their own, a dewy shadeWhere the wren warbles while the dreaming man,Half-conscious of that soothing melody, 15With sidelong eye looks out upon the scene,By those impending branches made more soft,More soft and distant. Other lot was mine.Across a bare wide common I had roiled
