лично пристрелю. Понял?

— Лёша, — виновато произнёс бывший командующий ЛенВО, — я стараюсь.

— Ты уж постарайся, Андрюша, — ехидно передразнил его «комитетчик», — Барби! Что у нас с дверью.

Барбара переоделась быстрее всех и уже возилась с гермо-гейтом, перекрывавшим выход из затопленного технического тоннеля.

— Две минуты! — крикнула она, перемыкая какие-то провода.

— Добро. Все слышали? Кто не успеет, останется здесь навсегда!

Как только Тяжин услышал дистанцию «полтора километра», он начал считать шаги, чтобы хоть как- то отвлечься от боли в руке. Камень, который был под кожей, трясся, будто какой-то огромный магнит, вытягивал его из плоти.

Кирилл досчитал до одной тысячи двухсот, когда почувствовал, что по запястью побежала струйка крови, а затем и камень выскочил и попал в ложбинку между крепко смотанных скотчем рук.

И тут он понял, что надо делать. Приподняв связанные за спиной руки как можно выше, он вдруг наклонился на один бок и камень скатился в правую ладонь.

— Э-э-э, — сопровождавший его, тихонько, уже по привычке ткнул ему ствол в бок, — Ты чего это дрыгаешься.

— Не поверишь брат, — Китяж сделал голос как можно серьёзнее, — Очко зачесалось.

— Ну-ну, — хихикнул конвоир, — Чеши, раз чешется.

Тяжин сделал вид, что чешет зад, и перехватил маленький камень поудобнее, двумя пальцами и тот успокоился.

— Что, такое? — автомат в бок напомнил ему, что он, всё ещё на грешной земле.

— Да, так, — пожал плечами Тяжин, — Руки затекли…

— Ну, извини, друг. Развязать я тебя не могу.

— Да, и не надо, — ухмыльнулся Китяж, — Надо будет — развяжешь.

— Тоже верно. Ну, вот мы и пришли. Стоять! — скомандовал конвоир и где-то, прямо перед Китяжем заскрипела дверь.

Тяжину сдёрнули мешок с головы и в глаза, которые уже привыкли к темноте, ударил яркий свет.

— Мля… — Кирилл зажмурился и попытался отвернуть голову.

— Шагай вперёд, — автомат в спину уговорит кого угодно и Кирилл шагнул в стальной дверной проём, из которого и бил яркий свет, — Зайдёшь — сразу лицом к стене!

— Понял, — кивнул Кирилл продолжая жмуриться.

Комната, в которую они зашли была не большой — квадратов двадцать пять, не более. Освещения здесь не жалели. Скорее всего, запитывались жители коллектора где-то от электроснабжения метрополитена.

Зайдя в комнату, Тяжин стал считать, сколько народу зайдет. Зашло около десяти человек. А потом, его бесцеремонно взяли за шиворот и поволокли куда-то. Вот в этот момент ему было труднее всего удержать между пальцами камень. Но, ему это, всё-таки удалось. Он просто сказал себе — «Китяж. Это мелкие сошки. Хочешь выйти от сюда — бери верхушку. Терпи, брат. Столько вытерпел и это вытерпишь…»

Проведя его по короткому коридору, Тяжина затолкали в какую-то маленькую комнатку с огромной железной дверью и, швырнув на бетонный пол, захлопнули железную дверь.

Встав на колени, Тяжин огляделся. Железный стул, привинченный к полу и крюк вбитый в бетонную — вот и вся мебель.

— Мда… Не густо…

И тут ожил камень. Он, похоже, действительно, жил своей жизнью. Бриллиант выскользнул из пальцев, прыгнул на скотч и острым краем проехался по пластиковой липкой ленте с такой скоростью, что Китяж едва успел схватиться за края липкой ленты, чтобы раньше времени не выдать своей относительной свободы.

Но этого и не надо было делать. Похоже «Слеза Бальтазара» сама определила, с каким усилием надо порезать скотч, чтобы Китяж был вне подозрений. А Кирилл, попытался немного пошевелить руками. И ему это удалось. Он даже услышал, как слегка затрещали его липкие путы.

Сделай он сейчас движение порезче и был бы полностью свободен.

«Ага. Ссссекунд пяттттть. А потом мы бы ссс тобой сссвиделисссь» — раздался в ушах до боли знакомое шепелявое шипение, — «Глубоко жжшшше ты забралссся, Китяжжшшш. И чем глубжшшше под землю ты забираешшшся, тем большшше я тебе помочь могу. Я нашшш уговор помню.»

«ЗМИЙ!!!! — мелькнуло в голове у Китяжа, — Искуситель! Ты что-ли?»

«А ты шшшшто, думал встретить здеессссь еписсскопа??? — искуситель явно был в хорошем настроении. — Ты сссмотри, Китяжшшш. Слезу береги. Она тебе ещшшшё служшшшбу сослужшшшит… Прощшшшай, Китяжшшш. Ещшшё уфидимссся…»

И голос Змия пропал. А «Слеза» пробежала меж прижатых друг к другу рук, больно впилась в то место, где и была ранее — под кожу.

«Господи, да что же это творится то? — думал Кирилл, о том, что только что произошло, — Ну, ладно — ангелы мне помогают. Но зачем это демонам??? Зачем я им??? Только потому, что моё слово — закон? Ах, ДА! МОЁ СЛОВО — ЗАКОН! Как же я это забыл? Я ХОЧУ…»

Додумать ему не дали. Снова лязгнул засов и в камеру зашёл не просто большой, а огромный парень. Ровесник Китяжа.

Парень жестом указал Кириллу на стул, а сам два раза стукнул в дверь кулаком и засов с той стороны закрылся.

Кирилл сел на стул и с безразличным видом посмотрел на парня. А парень стоял в дверном проёме, и из-за его спины двери не было видно. Стоял и ухмылялся, оценивая Китяжа.

После пяти минут игры в гляделки, парень не выдержал и улыбаясь сказал.

— Ну, здравствуй, мил человек. Рассказывай, кто ты, откуда и зачем это ты к нам вгости пожаловал.

— Извини, мил человек, — нагловатым, надменным голосом ответил Китяж, — Но я с незнакомыми людьми не разговариваю. Мама говорит, что это может плохо кончится…

— А для тебя и так всё уже кончилось. Но, если ты так хочешь, я могу представиться. Меня зовут — Борис Петацкий. Можно просто Боря…

Чудо в непонятных одеждах подошло к бетонному кубу с большой железной дверью. На двери имелась свежая надпись, нарисованная масляной краской. «Зона Тимура и его каманды. Астафь надежды, фсяк сюда вхадящий!!!» Возможно, человек, который это написал, просто где-то слышал эту фразу. Вряд ли он читал что-то кроме букваря. Дальше, было нарисовано подобие черепа, а под ним буква «Х», которая, видимо должна была символизировать кости. Именно к этой двери и вели следы на снегу.

Уже совсем смеркалось и Миша спешил забраться внутрь. Ночью наверху действительно было опасно. Козыревский потянул тяжёлую дверь на себя, и она, со скрипом, но, совершенно легко распахнулась. Шагнув за порог, он закрыл за собой дверь и погрузился в почти полную темноту. Почему почти? Потому что откуда-то снизу шёл слабый, тусклый свет.

Глаза привыкали минут пять, пока стали различать очертания, а ещё через пять минут, Миша уже неплохо ориентировался в этом бетонном кубе. А Куб изнутри представлял собой обычную лифтовую камеру, с электродвигателем, большими круглыми блоками, на которых были натянуты стальные тросы и стальной лестницей.

Наконец Миша выдохнул, собрался и спустился по стальной лестнице к самой шахте лифта. Лифт был стандартный — технический. Сама шахта была сварена из стального уголка, обшитого сеткой — рабицей. Сваренная из такого же уголка была и дверь, через которую можно было попасть в кабину лифта. Вот только самой кабины не было. Она находилась внизу, где-то очень глубоко. И оттуда шёл этот тусклый свет. А еще, там была вспомогательная лестница. Правда находилась она за сеткой, ну да это пустяки для человека, у которого есть наш российский штык-нож.