— Бог ты мой, — сказал Гарет. — Я поверил тебе на слово, Ириска. Положился на твое честное слово, как в старые добрые школьные времена…

— Мой дорогой Суэйлз, боюсь, здесь не итонская спортивная площадка.

— Всё равно, у меня и в мыслях не было, что ты способен надуть меня.

— Что ты дорогой мой, я тебя не надуваю. Можешь получить свои деньги хоть сейчас, хоть сию минуту.

— Хорошо, князь, — вмешался Джейк, — скажите нам, чего вы от нас хотите. И есть ли какой-нибудь способ выбраться отсюда живыми-здоровыми и с деньгами?

Князь ласково улыбнулся Джейку и наклонился, чтобы похлопать его по руке.

— Вы настоящий прагматик, мистер Бартон. Не теряете время на то, чтобы рвать на голове волосы и колотить себя в грудь.

— Точно, — подтвердил Джейк.

— Мой отец и я, мы оба будем очень рады, если вы подпишете с нами контракт на шесть месяцев.

— Почему именно на шесть? — спросил Гарет.

— К тому времени мы либо проиграем, либо выиграем войну.

— А дальше? — поинтересовался Джейк.

— На шесть месяцев вы отдадите нам ваши таланты и научите нас обороняться от современной армии. Научите водить, обслуживать броневики и воевать на них.

— А взамен?

— Княжеское жалованье за шесть месяцев, безопасный выезд из Эфиопии и гарантия лондонского банка на ваши деньги к концу этого срока.

— И какова же справедливая плата за то, что человек кладет голову на плаху? — с горечью спросил Гарет.

— Двойная — еще по семь тысяч каждому, — объявил князь не колеблясь.

Сидевшие по обе стороны от него мужчины слегка расслабились и обменялись взглядами.

— Каждому? — переспросил Гарет.

— Каждому, — повторил князь.

— Хотел бы я, чтобы здесь был мой поверенный и проследил за составлением контракта, — протянул Гарет.

— В этом нет необходимости, — засмеялся Ли Микаэл, тряхнув головой; из складок своего одеяния он вынул два конверта и протянул один Джейку, другой Гарету. — Чеки с банковской гарантией «Ллойд» в Лондоне. Безупречные, уверяю вас. Но — отсроченные на шесть месяцев. Будут действительны с первого февраля будущего года.

Оба белых мужчины с любопытством рассматривали документы. Джейк тщательно сверил дату банковского платежа. «1 февраля 1936 года». Взглянул на сумму. Ровно четырнадцать тысяч фунтов. Он ухмыльнулся.

— Сумма верная, точная дата. — Джейк восхищенно тряхнул головой. — Уже все готово. Да, вы все продумали за несколько недель вперед.

— Боже милостивый, Ириска, — мрачно произнес Гарет, — должен сказать, что я потрясен. Совершенно потрясен.

— Означает ли это, что вы отказываетесь, майор Суэйлз?

Гарет взглянул на Джейка, между ними проскочила искра взаимопонимания.

— Н-ну что ж, вообще-то я бы должен ехать в Мадрид. Они там устроили себе маленькую войну и возятся теперь с ней, но… — тут он опять взглянул на чек, — но в конечном счете все войны друг на друга похожи. К тому же ты привел весьма веские доводы, почему я должен остаться именно здесь. — Вынув из внутреннего кармана пиджака бумажник, Гарет вложил в него чек. — Однако все это не отменяет того факта, что я потрясён, страшно потрясен тем, каким способом ты провернул это дело.

— А вы, мистер Бартон? — спросил Ли Микаэл.

— Как только что отметил мой компаньон, четырнадцать тысяч фунтов — не семечки. Да, я согласен.

Князь кивнул. Выражение его лица резко переменилось, стало холодным и суровым.

— Я должен самым серьезным образом предупредить вас, чтобы вы не пытались покинуть Эфиопию до истечения срока контракта. Правосудие под властью моего отца действует жестоко, но эффективно.

В этот миг джентльмен, о котором шла речь, поднял меч высоко над головой, а затем вонзил остриё в землю между своих ног. Он оставил его там — длинное лезвие дрожало и блестело в свете костра, — а сам, задыхаясь и хихикая, уселся на свое место между Джейком и Гаретом. Он обхватил каждого длинной тощей рукой и приветствовал их пылким «Как вы поживаете?». Гарет устремил на него раздумчивый взгляд.

— А что ты скажешь, если я научу тебя играть в джин рами [15], а, старина? — спросил он ласково.

«Шесть месяцев — большой срок, времени будет много, и надо обеспечить себе дополнительные источники дохода», — подумал он.

Барабанный бой пробудил графа Альдо Белли от глубокого безмятежного сна. Некоторое время он лежал и слушал его, этот низкий однообразный гул, похожий на биение сердца самой земли. Действие он производил гипнотическое и умиротворяющее. Но вдруг граф совсем проснулся, и его кровь закипела в жилах. За месяц до отъезда из Рима он посмотрел голливудскую ленту «Трейдер Горн», эпическое повествование о диких животных и кровожадных племенах Африки. Для усиления чувства опасности и напряжения на звуковой дорожке был записан барабанный бой, и граф вдруг понял, что там, снаружи, бьют в ночи те же самые барабаны.

Он выскочил из кровати одним прыжком и с таким ревом, что разбудил всех, кто еще спал. В палатку вбежал Джино и увидел, что его начальник стоит посреди палатки абсолютно голый и держит в одной руке пистолет «беретта» с рукояткой из слоновой кости, а другою сжимает украшенный драгоценными камнями кинжал.

Как только забили барабаны, Луиджи Кастелани поспешил обратно в лагерь, так как знал совершенно точно, какова будет реакция полковника. По прибытии он обнаружил, что полковник, уже одетый, собрал вокруг себя пятьдесят своих личных телохранителей и намеревается сесть в ожидавший его «роллс-ройс». Мотор работал, и водитель не меньше своего знатного патрона горел нетерпением покинуть опасные места.

Граф не испытал ни малейшего удовольствия при виде грузной фигуры майора, который быстро приближался своей невообразимо нахальной походкой. Граф надеялся смыться до того, как вмешается Кастелани, и теперь сразу же перешел в наступление.

— Майор, я возвращаюсь в Асмару, чтобы лично доложить обо всем генералу, — крикнул Альдо Белли и рванулся к своему «роллс-ройсу», но майор оказался проворнее и успел перекрыть ему дорогу.

— Господин полковник, линия обороны завершена, — сообщил он, — мы готовы отразить любое нападение.

— Я доложу, что нас атаковали превосходящие силы противника, — выкрикнул граф и попытался обойти Кастелани справа, но майор был начеку и прыжком опередил начальство.

Они опять стояли лицом к лицу.

— Люди окопались. Дух у всех боевой.

— Я разрешаю вам отступить, сохраняя полный порядок, под ударами кровожадного противника.

Граф рассчитывал усыпить внимание майора и ускользнуть. На этот раз он решил обойти своего подчиненного слева, но Кастелани ловко, как обезьяна, вновь опередил его, и опять они стояли лицом к лицу. Офицерский корпус третьего батальона, наспех одетый, поднятый с постелей барабанным боем, в