надеялся повести вас сегодня в танце и пробиться через стену поклонников, которая вас окружает.

— Как вы галантны, сэр, — проговорила Мерри, и Салли Джерси с довольным смехом отвернулась и снова защебетала с кем-то, ни на секунду не закрывая рта: любимое и единственное занятие, за которое друзья прозвали ее Молчунья.

— Итак, леди Блейк, на вас произвел впечатление этот оплот морали и правил этикета, этот храм светского общества?

— Разумеется, сэр, как же иначе? — усмехнулась Мерри. — У меня колени трясутся при мысли о нахмуренном лице одной из благородных патронесс, обращенном ко мне. А прохладительные напитки — верх утонченности.

Джералд рассмеялся. Он никак не ожидал получить достойный ответ на свою остроту. И поскольку чай, оршад и лимонад, которые подавали здесь в придачу к кексам и хлебу с маслом, мягко говоря, не отличались приятным вкусом, он верно предположил, что его визави осмелилась пустить стрелу в богинь светского Олимпа — поступок, который мог иметь для дебютантки самые серьезные последствия или мигом вознести на самую вершину.

— Кажется, я шокировала вас, мистер Деверо? — справилась Мерри, выполнив особенно сложную фигуру танца.

— Нисколько, мадам, — поспешно заверил тот. — Удивили — да, но приятно.

— Видите ли, сэр, я, конечно, дебютантка, но не молоденькая глупышка, которая находится под впечатлением своего первого сезона и потому охает и ахает по любому поводу, широко раскрыв рот и глаза.

— Совершенно верно, — согласился Деверо с восхищенным блеском в глазах.

Мерри снова улыбнулась, показав соблазнительные ямочки. Да, такое откровенное преклонение весьма приятно!

— Вижу, мы поняли друг друга, сэр.

— Искренне надеюсь, что так будет и впредь, — провозгласил ее партнер с неослабевающим энтузиазмом.

— Похоже, Мерри от души веселится, — заметила Белла брату, с которым танцевала котильон.

— Вижу, — сухо буркнул Дэмиен, — и если не ошибаюсь, она бесстыдно флиртует с Деверо.

— А ты возражаешь? — встревожилась Белла, но брат тут же успокоил ее улыбкой.

— Ни в малейшей степени, Белла. Просто еще один талант, о существовании которого я и не ведал. Осмелюсь предположить, что рано или поздно обнаружится еще немало талантов, о которых я и не подозреваю.

Первый бал дебютанток в «Олмэксе» закончился триумфом для Мерри, и за ним последовал небольшой прием, который в честь гостьи давала леди Бомонт. Мередит никак не могла взять в толк, почему столь грандиозное событие, ради которого Арабелла разослала две сотни приглашений, может считаться небольшим. С рассвета до заката в доме царила суматоха, и Мерри, едва избежав нескольких катастрофических столкновений со слугами, нагруженными серебром, столовым бельем и букетами, последовала примеру Беллы и ретировалась в свой будуар. Днем лакей принес записку от лорда Ратерфорда, извещавшую, что его светлость внизу и желает поговорить с ее милостью.

Мерри нашла его в алой гостиной, единственной комнате, не затронутой всеобщей суетой. По пути вниз она выглянула в окно, чтобы полюбоваться, как мужчины в кожаных передниках возводят у парадной двери широкий навес, а другие разматывают длинный красный ковер.

— Как бы там ни было, а я все равно считаю, что это. слишком большие почести для скромной провинциальной кузины, — заметила она, входя в гостиную.

— Неужели ты еще не поняла, что Белла схватилась бы за любую возможность немного развлечься? — подшутил Дэмиен, протягивая ей руки.

— Благодарю, сэр, за то, что поставили меня на место, — прошипела она и, обойдя его, с задранным носом двинулась к дивану. Однако маневр не удался, и Мередит оставалось только протестующе пискнуть, когда ее прижали к широкой мужской груди. Она со смехом бросилась ему на шею.

Прошло немало времени, прежде чем Дэмиен наконец вспомнил о цели своего визита.

— Я принес тебе подарок, — шепнул он, вынимая из кармана плоский бархатный футляр, и, видя, что она готова отказаться, предупредил: — Только ничего не говори. Белла выдала, какая прическа у тебя будет сегодня. Прими это, чтобы доставить мне удовольствие.

Мерри подняла крышку. На атласной подкладке лежал испанский гребень, усыпанный жемчугом и крохотными бриллиантами. Мерри долго молчала, пока проклятая корнуольская гордость боролась с желанием принять дар любви. Она знала, что Дэмиен не заставит ее выполнить эту часть их договора, но будет жестоко ранен, если получит отказ.

— Он прекрасен, — тихо призналась она. — Я с радостью надену его.

«Надену, но не приму насовсем», — подумала девушка. Когда настанет время расставания, она вернет гребень.

Дэмиен не понял истинного смысла ее слов и ощутил лишь огромное облегчение, так легко добившись своего.

— Завтра, любимая, мы отправимся в Хайгейт, — пообещал он, жадно ее целуя. — Временами меня охватывает отчаяние при виде того, как беспечно ты кокетничаешь, смеешься и лукаво стреляешь глазами, а я даже не имею права объявить всему миру, что ты моя!

Холодок страха коснулся спины Мерри. Иногда он словно не понимал, что они всего-навсего ведут игру, в которой нельзя пропустить ни единого хода, игру, ставшую еще более мучительно-сладкой для них обоих, потому что конца ждать недолго.

Но времени мучиться неприятными мыслями почти не оставалось: вот-вот начнут прибывать гости, а она еще не одета!

Ровно в восемь за обеденный стол уселись тридцать человек, и Мерри, несмотря на решение оставаться в тени, обнаружила, что с ней держатся, как с почетной гостьей. Сегодня она надела яблочно- зеленое креповое платье поверх белого атласного чехла. Крохотные кружевные рукава-фонарики, расшитые жемчугом, идеально подходили к подарку Ратерфорда, воткнутому в узел волос на самой макушке. Нэн расчесывала букли, пока они не заблестели в свете свечей, как начищенная медь. На какое-то восхитительное мгновение Мерри представила физиономии леди Пейшенс Баррет и других матрон при виде столь чудесного преображения несчастной разоренной вдовы. А братья? Тео был бы на седьмом небе, узнай он о переменах в жизни сестры.

Уже за несколько дней перед балом мужчины-визитеры, поток которых не ослабевал, успели расхватать все танцы, так что недостатка в кавалерах у Мерри не было. Бал она открыла с маркизом Бомонтом, как и полагалось по этикету, но вальс принадлежал Ратерфорду.

— Ты вальсируешь ничуть не хуже лорда Молине, — провозгласила Мерри с укором. — Почему ты так не любишь вальс?

— Теперь уже я не могу это утверждать, — возразил он, незаметно для окружающих прижимая ладонь к ее спине. — Просто все остальные мои визави были совершенно невыносимы.

— Не можешь же ты игнорировать молчаливые призывы прекрасных барышень, которые

смотрят на меня с такой нескрываемой завистью, — лукаво улыбнулась она. — Раз уж начал, продолжай в том же духе. Больше никто не поверит, что ты плохой танцор.

— Выходи за меня, — внезапно вырвалось у него. Опять он невольно нарушил клятву не заговаривать об этом, пока светский образ жизни не станет для нее второй натурой!

— Не нужно все портить, — прошептала Мерри. — Я думала, что мы придерживаемся одного мнения по этому поводу!

— Я не хотел ничего портить, — сухо обронил Дэмиен. — Ты что-то раскраснелась. Выйдем на балкон подышать воздухом.

Балконом пышно именовался узкий выступ, огороженный низкими железными перилами под каждым окном в бальной зале. Мередит с наслаждением втянула морозный ночной воздух. Дэмиен полуприкрыл двойное окно, так что тяжелая парчовая гардина спрятала их от любопытных глаз.

— Прошу прощения за то, что затронул тему, столь для тебя неприятную, — с плохо скрытым сарказмом извинился Дэмиен.