поцелуй в колени, ланиты и голые голени.

«Да, неудачная поэзия», — подумал Ежик и нажал на стрелку прокрутки, а затем, не обнаружив ничего, кроме таких же сомнительных стихов, он открыл следующий файл под названием «Тень». И увидел то, что заставило его забыть о плюсах и минусах творчества Вениамина Молочника…

Для Глории, которая предпочитала одиночество всему остальному, гулять возле хозблока было одно удовольствие. Находящееся на самых задворках двухэтажное здание было со всех сторон окружено зарослями бузины и боярышника, внутри кипела работа — из распахнутых настежь окон доносились веселые женские голоса, что-то позвякивало, гудело, скрипело и бренчало. Входили и выходили люди — с ящиками, кастрюлями, баками, стопками белья, тут же бегали дети работников, но никто не обращал на Глорию ни малейшего внимания. И это было одиночество, как на пляже, пусть и «публичное», если пользоваться театральной терминологией, но все же одиночество. «Где же могла его видеть Пампушка в столь ранний час? — удивленно подумала Глория, несколько раз обойдя здание вокруг и даже оцарапав локти о колючий кустарник. — Ведь утром здесь, наверное, точно так же кипит работа. Или на него точно так же не обращали внимания, как на меня? Но разве это возможно? Телевизор все, наверное, смотрят. Видели и «криминальный сюжет», где Вениамина показывали во всей красе. И живого, и мертвого».

Из-за торца здания раздался грохот, а затем Глория увидела, как тщедушный, длинноволосый парень в рваной робе с трудом толкает тележку, нагруженную ящиками с фруктами и овощами. Взгляд его был странно мутным — он словно не видел ничего вокруг, в том числе и своей тележки. Он проехал мимо нее и внезапно притормозил.

— Ты чего сейчас-то пришла? — не глядя на Глорию, сипло спросил он. — Не видишь, я работаю?

— Вижу, — оторопев, проговорила она. — Работай на здоровье.

— Да, ладно… — парень отпустил телегу и выпрямился. — Подождут. Счас схожу. Тебе сколько?

— Чего — сколько? — Глория окончательно растерялась.

— Бутылок, — как о само собой разумеющемся сказал он и поднял на нее глаза. Какая-то заинтересованность в его взгляде промелькнула. — Или тебе вмазать требуется?

— Вмазать… — пробормотала она. — Вмазать не требуется.

— Ну, тогда чего дуру валяешь? Чего тебе — вина, водки или, может, коньяку?

— А… — Глория стала немного вникать в ситуацию и теперь судорожно соображала, как из нее выйти. — Шампанского нету?

— Крутая? — хмыкнул парень. — Я так и думал, когда на тебя по ящику зырил. Не-а… Извини, шампуня не держу. Могу, конечно, вечером прикупить. Но на это время требуется. И аванс.

— Сколько? — изобразила она озабоченность.

— Смотря сколько бутылок тебе требуется, — сощурился парень. — За услуги — полташка. Остальное — по ценнику.

— Позже принесу, — сказала Глория. — А чего-нибудь из другого разряда ты не можешь достать?

— Я все могу, — кивнул он. — Дури, что ли, надо?

— Дури не надо. А вот… пушку можешь?

— Блин! — воскликнул парень и схватился за перекладину тележки. — Пушка-то тебе зачем?

— Много будешь знать, плохо будешь спать, — усмехнулась она. — Для самозащиты, допустим. Ты же, наверное, слышал, что у нас тут творится.

— Ну, у тебя и запросы… — озадаченно фыркнул он. — Ладно, закину крючки. Но не обещаю ничего. Стволы — не мой профиль. А насчет шампусика не беспокойся. Притараню.

Он махнул рукой и медленно покатил свою поклажу в сторону главного здания.

— Глория! — послышался тихий голос.

Она вздрогнула и резко обернулась. В пяти метрах от нее возле куста боярышника стоял… Вениамин, а вокруг него клубился розоватый дымок.

— Глория, а я новые стихи сочинил, — сказал он. — Хочешь, почитаю?

Глория растерянно оглянулась на парня, который не успел отъехать далеко. Тот, словно почувствовал ее взгляд, обернулся. Она непроизвольно подняла руку и показала грузчику на Веню.

— Тоже глючит? — невесело рассмеялся он. — Пес его знает, чего он тут поселился. Ты его не бойся. Топни ногой или глаза зажмурь — испарится на раз. — И он спокойно повез тележку дальше.

— Глория, Глория… — с упреком проговорил Вениамин. — Все еще сомневаешься в моем существовании? Другие ведь тоже меня видят.

— Он, по-моему, наркоман или алкаш законченный, — сказала она и заставила себя сделать шаг навстречу духу. — И сейчас или под кайфом, или с сильного похмелья.

— Но ты-то не с похмелья, — улыбнулся он.

— Я не с похмелья, — сказала она. — Поэтому сомневаюсь не в твоем существовании. А в твоей… бестелесности…

— Правильно делаешь, — кивнул он. — Иди и потрогай меня.

— Зачем? Я вот сейчас возьму камень и брошу тебе в голову, — сказала Глория. — А потом посмотрим, что из этого выйдет.

— Ты посмеешь бросить в меня камень? — Вениамин засмеялся. — Ну, брось, если так хочется. Только предупреждаю: я сразу же исчезну. Знаешь, мне все равно, но природа моя теперь так устроена, что я не выношу никаких злых эмоций по отношению к себе.

— А я без эмоций брошу, — сказала она. — Просто в порядке эксперимента.

— Валяй, — печально проговорил дух и опустил голову. — Всякий может обидеть мертвого. Впрочем, меня и живого неоднократно обижали. Ничего, я привык.

Розовое облако вокруг него сгустилось. Но очертания фигуры были ясно видны. Глория оглянулась в поисках подходящего булыжника. Хотя после слов Вени ей совершенно расхотелось проводить эксперимент. Через некоторое время на глаза ей попался увесистый осколок кирпича, Глория подняла его и размахнулась.

— Ты еще здесь? — спросила она, вглядываясь в густую розовую пелену.

— Ага… — печально отозвался Веня. — Можешь подойти поближе, чтобы не промахнуться.

Глория подумала и сделала два маленьких шажочка по направлению к нему.

— Ближе, ближе… — теперь в его голосе звучала насмешка.

— Эй, ты, что собираешься делать? — громкий окрик за спиной заставил ее опустить руку и оглянуться. Перед ней стояла полная женщина средних лет в белом, застиранном халате, с красными руками. В руках она держала ведро и швабру.

— Вы… — голос Глории внезапно сел. — Вы что-нибудь там видите?

— Конечно, вижу, — грубовато ответила женщина. — Грешно в неупокоенные души камнями кидаться. Брось каменюгу сейчас же!

Глория послушно выронила камень.

— Он… он тут…

— Да, — сказала непрошеная собеседница. — Он тут часто появляется. И никто его не обижает. И ты не смей! Грех это.

Когда женщина скрылась за дверью здания, Глория почувствовала, как сильно бьется сердце.

— Ты ее не слушай, — предложил дух. — Продолжай свой эксперимент.

— Я пойду… — произнесла она дрожащим голосом.