мне.
Он снова улыбнулся и протянул руку к ее прекрасной груди; небольшая крепкая грудка легла ему в ладонь.
— Ты просто сгусток любви, маленькая Хлоя.
…Спустя полчаса Хлоя вновь собралась с мыслями и вернулась к теме, которая очень волновала ее.
— Как мы доберемся до Лондона? Это ведь ужасно далеко.
— Двести миль, — согласился он. — Мы наймем дилижанс.
— И будем менять лошадей в дороге, — сказала она со знанием дела. — Мисс Анстей собиралась так поступить.
— Да, и это напомнило мне о том, что мы должны найти тебе дуэнью, — сказал он, поднявшись повыше и облокотившись о подушки. — Ты не можешь жить в Лондоне в доме холостяка одна — общество будет шокировано.
— Но ты мой опекун.
— И, тем не менее, тебе нужна женщина, компаньонка, которая бы сопровождала тебя на балы, помогала принимать посетителей и ходила с тобой к модисткам.
— Я уже думала о том, чтобы попросить мисс Анстей стать моей компаньонкой, если я буду жить отдельно, — сказала она задумчиво, обводя кончиком пальца изображение свернувшейся змеи у него на груди. — Эта мысль появилась у меня, когда ты был так жесток со мной и я ни за что не хотела оставаться здесь.
Он взял ее за запястье, стараясь не показать, что ему неприятно, когда она касается знака Эдема.
— Я был так ужасен, что довел тебя до этого?
— Да, но, к счастью, это продолжалось недолго. Я напишу мисс Анстей?
— Нет, она не подойдет, — сказал он. — Тебе нужна дуэнья с определенным весом в обществе.
— Но кто же тогда?
— Предоставь это мне. — Он вскочил с постели и потянулся. — Какой неприличный способ коротать время.
— Это замечательный способ, — возразила Хлоя. — И дождь льет по-прежнему. Чем же еще заниматься в такую погоду?
Хьюго насмешливо посмотрел на нее.
— Можно сделать массу полезных вещей и в дождливый день, девочка.
Она повела плечами.
— Но уверена, что не таких приятных.
— Да, должен признать, что тут ты права, — сказал он, натягивая рубашку.
— И когда же мы отправимся? — Хлоя не торопилась покинуть его постель, зарываясь поглубже в покрывало.
— Как только я переговорю в банке с Чильдом, найму дилижанс и улажу все здесь. Возможно, через неделю.
— Так скоро! — От ее расслабленной позы не осталось и следа. — Но Беатриче не успеет еще выходить котят.
— Нет! — сказал Хьюго, натягивая бриджи. — Нет, нет и нет! — Он подошел к постели. — Я повторяю, Хлоя: «Нет». Я смирился с Данте, но ни за что не отправлюсь в Лондон с кошкой, шестью котятами, одноногим попугаем и совой.
— Разумеется, мы не возьмем Платона, — сразу согласилась она, как будто сама мысль об этом была нелепой. — Его место здесь, к тому же его крыло почти срослось.
— У меня гора с плеч, — сухо ответил он. — И тем не менее мы не возьмем с собой весь зверинец.
— Я полагаю, ты будешь рад Беатриче и ее выводку, если в твоем лондонском доме столько же мышей, сколько здесь.
— Нет, нет и нет! Мне еще раз повторить?
Хлоя смотрела мимо него, с необъяснимым интересом разглядывая залитое дождем окно.
Спустя семь дней два изумленных форейтора с любопытством наблюдали, как один из пассажиров деловито ставил корзину с мяукавшими котятами и птичью клетку в карету. Обитатель птичьей клетки своими обычными сочными выражениями сказал все, что он думает по поводу изменившихся обстоятельств его жизни, а потом довольно защебетал. Пестрая кошка прыгнула в дилижанс вслед за котятами и свернулась клубочком на сиденье у окна. Огромная дворняга, возбужденно лая, носилась вокруг дилижанса, распушив лохматый хвост.
Хьюго проследил за тем, как привязали к дилижансу Петрарку. Он до сих пор не мог понять, когда сдался. У его подопечной был на редкость упрямый характер, и она просто игнорировала все его возражения. В эту неделю она вела себя так, как будто он и не пытался ей что-либо запрещать, и постепенно он сам стал в это верить.
Но, черт побери, он же запрещал! Перспектива поездки в двести миль с этим цирком была просто ужасной. Не менее жутким представлялось и прибытие в его запущенный дом на Маунт-стрит в сопровождении этого зверинца.
Беспомощно хмурясь, он слушал успокаивающие слова Хлои, размещавшей свое семейство в дилижансе. Похоже, она описывала им все прелести путешествия и ожидающие их приключения. Судя по ответу Фальстафа, на ее питомцев это не произвело особого впечатления.
— Что-то не светит мне ехать с этим выводком, — пробормотал Самюэль, появившийся рядом с Хьюго. — Я уж было решил поехать верхом рядом с вами.
Поскольку Самюэль был не мастер ездить верхом и раскачивающаяся палуба корабля была ему ближе, чем покачивающаяся походка лошади, то уже сама идея поездки верхом красноречиво говорила о его настроении.
— Я сожалею, — сказал Хьюго, пожимая плечами. — Не знаю, как все это произошло.
— Слово «нет» для нее не существует, вот в чем ее проблема, — заявил Самюэль.
— А моя в чем? — спросил Хьюго. Самюэль изучающе взглянул на него.
— Думаю, вы сами это знаете… — Он обошел дилижанс и с сомнением заглянул в открытую дверь. — А мне здесь место найдется?
— Да, конечно, — сказала Хлоя. — Я сяду с Беатриче, Фальстафом и котятами, а в твоем распоряжении сиденье напротив.
— А пес?
— Он сядет на пол… но, наверное, какое-то время он захочет пробежать рядом с каретой.
Самюэль тяжело вздохнул и забрался внутрь. Хлоя тепло улыбнулась ему и вжалась в сиденье, будто стараясь сделаться еще меньше.
— Тебе ведь достаточно места, правда? — спросила она заботливо, когда он устроился.
— Вроде да, — сказал он, сердито шмыгнув, — Но тут скоро будет такой запах!
— Не будет, — возразила Хлоя, пытаясь утихомирить Данте, который с бурной радостью вскочил в карету и звонким лаем поприветствовал попутчиков. — Они очень чистые. И мы можем открыть окно.
— Мне шею продует сквозняк.
— Ну же, Самюэль, не сердись, пожалуйста. — Она положила руку ему на колено.
Как всегда, он не смог устоять перед ее очаровательной манерой уговаривать. А вообще поездка представлялась ему полной глупостью. Он родился и вырос в Ланкашире и за исключением службы на флоте никогда не покидал графство. Он никогда не был в Лондоне и не стремился туда попасть. Не хотел ехать и сейчас. Он считал, что у них достаточно дел в поместье. Теперь, когда сэр Хьюго перестал пить, жизнь могла бы измениться к лучшему и стать спокойнее. Но его место там, где сэр Хьюго, и если сэр Хьюго считает, что необходимо изменить привычный уклад их жизни, то он прикусит язык.
Хьюго вскочил на коня, и дилижанс тронулся. Он оглянулся через плечо на свой дом. Даже когда был мальчиком, он никогда не любил его и без сожаления покинул, уйдя на флот. А с тех пор как вернулся, близость дома к Шиптону и Грэшем-холлу всегда угнетала его, и он не думал оставаться в поместье до конца своих дней. Он жил здесь только потому, что никак не мог порвать ту фантастическую невидимую нить, которая связывала его с единственной чистой любовью в его жизни… и еще потому, что его терзало
