— Ребята нашли Будтова-старшего. Стоят возле дома, спрашивают, что делать дальше.

Минус Первый подумал и решил:

— Пусть зайдут, пусть никуда его не выпускают. Мало ли что. Пусть охраняют.

Тот кивнул и приказал в трубку:

— Оставляйте засаду. Старика беречь, как зеницу ока. Незнакомых, если будут вмешиваться, гасить. А если не будут — задерживать.

Труба бипнула, отключилась.

Покуда Консерваторы распоряжались и подбирали с пола всякое добро, сестры заканчивали пеленание. Захария Фролыч и Даша оказались намертво прикрученными к столам. Руки у них были неестественно вывернуты венами наружу. К головам прикрепили резиновые обручи с пазами, в которые теперь вставляли разноцветные электроды. От груди тянулись провода, по экранам бежали изумрудные волны.

Минус Первый рассеянно подошел к раковине, наклонил над ней бутылку с остатками «смирновской» и сосредоточенно выпятил губы. Послышалось убийственное бульканье; на мониторах каждый бульк сопровождался внеочередным сердечным сокращением: экстрасистолой.

Минус Второй остановился между столами, скрестил на груди руки и сочувственно посмотрел на обездвиженные тела.

— Потерпите еще немного, — он улыбнулся. — Скоро все пройдет. И вам тогда расскажут вещи, воспринять которые будет сложно даже трезвым, очищенным сознанием — не говоря уже о вашем нынешнем, поврежденном. Вы все поймете и осознаете, какая колоссальная ответственность возложена на вас от века. И мы искренне надеемся, что в наших персонах вы обретете своих верных и преданных слуг. Давайте! — скомандовал он сестрам.

Иглы впились в Дашу и Захарию Фролыча одновременно.

— Покедова, Фролыч! — крикнула Даша. — Полетели в космос!

Будтов хотел ей ответить, но не смог. Его парализовало. Вернее, не полностью: он мог при желании напрячь голосовые связки, однако именно желания и не было, поскольку Захария Фролыч был занят созерцанием куда более интересных и важных картин. Перед его глазами развернулись лепестки калейдоскопа, слагаясь в замысловатую мозаику. Секундой позже средневековый витраж осыпался, и Будтов увидел бесконечную витую лестницу Иакова, уходящую в небо. Не касаясь перил и ступеней, оставляя далеко позади опешившего и посрамленного Иакова, который все плелся, он полетел вверх и очутился в просторном туннеле, стены которого были выстланы малахитовой чешуей.

— Захария Фролыч! — проревел далекий голос, и он простонал в ответ что-то среднее между «да» и «нет».

— Захария Фролыч!! — констатировал голос с удовлетворением гориллы, нащупавшей вошь. — Вы больше не будете пить! Вы больше не станете отравлять свое тело и душу! Ваш мозг очищается от яда, ваши нервные клетки становятся чистыми и прозрачными!

Тут же последовал сильный удар в грудь, от которого Будтов немного задохнулся. По стенам туннеля поползли зеленые потеки; малахитовый цвет сменился салатным, но и этот постепенно смывался, высвобождая чистейший перламутр.

— Два! Три! — крикнул далекий голос, и белый рукав вторично опустился на слабые ребра Будтова. Захария Фролыч сумел заметить, что ударили его не кулаком, а всем предплечьем; туннель пронзился электрическими лучами.

— Захария Фролыч! — продолжал выкрикивать голос. — Вы станете нормальным человеком, полноценной личностью! Вы сможете рожать!..

Последнего Будтов сначала не понял, но тут же, хоть был под наркозом, смекнул, что слышит речи, обращенные не только к нему, но и к Даше, которой отпускалась аналогичная процедура.

— Захария Фролыч! — над ним склонилось лицо грозного чудовища.

— Я, — слабо ответил Будтов, и вышло: «э».

— Вы будете хорошо Спать! У вас будет нормальный Сон! Сон! Сон! Сон! Сон! Сон!

Захария Фролыч послушно заснул. Ему стало сниться, как он отбирает северокорейскую баллистическую ракету у лидера баскских сепаратистов и, обливаясь потом, заталкивает ее обратно в шахту. В последний момент скользкая бандура вывернулась из рук и полетела вниз, гулко ударяясь о стенки.

Сидя в номере-люкс гостиницы с не запомнившимся названием, Аль-Кахаль перевернул страницу и затянулся. Мундштук у него был длиннющий, на три сигареты сразу. Три и горели: «давидофф», «памир» и редкостная 'севен хиллз' — маленькая, зато ядреная. Толстый, современного вида том в мягкой обложке назывался 'Специфика Сна'. Выходные данные не указывались, том публиковался по мере надобности, которая возникала нечасто, а типография находилась в таком месте, что гриф «ДСП» терял свой смысл. Попадание тома в руки несведущей особы было абсолютно исключено.

Аль-Кахаль, сколько мог, вытянул язык и сконцентрировал в фокусе разреза мощную дымовую струю. Раздвоенный кончик загибался кверху и еле заметно дрожал; а весь язык был похож на ржавый гвоздодер.

'Ограничения, накладываемые волевым фоном Спящего, — читал Аль-Кахаль, — требуют от Сторонних пятой ступени Движения. Сложность ситуации очевидна при учете того, что до сегодняшнего дня Сторонним группам не удавалось продвинуться дальше второй ступени…'

Аль-Кахаль хмыкнул: он всегда хмыкал, когда добирался до этого места. Издание устарело, лично Аль-Кахаль владел знаниями четвертого уровня. Однако трудности, связанные с переходом со ступени на ступень, возрастали в геометрической прогрессии. Перепрыгнуть с четвертой на пятую было много сложнее, чем с первой попасть на четвертую.

'Воображаемое разделение желтка и белка в Космическом Яйце Айн Соф предполагает знание адептом основ как минимум третьего уровня. Традиционная феноменология не в состоянии предложить средства для воздействия на волю Спящего. Явленность Откровения, равно как события, способные разрушить объекты воли Спящего, не в силах повлиять на волеизъявление как таковое. Физическое воздействие, направленное непосредственно на субъекта, то есть на самого Видящего Сон, способно прервать последний, однако специфика Сна охраняет Спящего от возможных эксцессов. За всю историю Спящих не было ни одного случая, когда бы Сторонним сопутствовал успех в открытом вмешательстве в Сон — констатация очевидного факта, не будь которого — весь настоящий труд рассыпался бы в прах и испарился из мира…'

Пренебрежительно кивая и стыдя автора за пораженчество, Аль-Кахаль отложил дымящийся мундштук и сделал глоток из высокого стакана. В стакан был налит чистейший березовый сок, на поверхности которого плавал бежевый шарик крем-брюле.

'Единственным путем к внутренней сепарации Айн Соф с последующим выходом за пределы оболочки является систематическая практика удвоения… Отдельные объекты воли Спящих — в частности, племена из Центральной и Южной Америки, достигли известных высот в искусстве создания двойников. Двойник, обладающий полным сознанием, способен покинуть Сон и отправиться дальше… С другой стороны, эти достижения до сих пор не привели к сколько-то заметным результатам глобального характера. Вероятно, этот факт объясняется тем, что даже самый опытный маг остается объектом воли Спящего, причем познания в магии самого Спящего пребывают, как правило, в зачаточном состоянии или отсутствуют вовсе. Обратная задача стоит перед Сторонними агентами, их целью является не выход из Сна, но полноценное проникновение в него со Стороны. Поскольку цели и задачи Консервативной группировки в принципе совпадают с жизненными потребностями Спящего, не удивительно, что она достигла большего, принимая условия Сна, приветствуя их и всячески стараясь продлить их действие. Задача, стоящая перед Радикалами, неизмеримо труднее…'

— Да! Труднее! И что с того? — процедил Аль-Кахаль, обращаясь неизвестно, к кому. Еще никогда,