желудке даже полезна для детей. Учит воздержанию.

Она поежилась под немигающим взглядом Карбонеля.

— Ты до сих пор колдуешь. И вовсе ты не сожгла свои книги!

— Я сожгла их, — сердито ответила миссис Кантрип. — Все, кроме одной, — призналась она, помедлив.

— Где она? — хором спросили Джон и Розмари.

— Этого я никогда вам не скажу, — яростно воскликнула старуха.

В этот момент наружная дверь распахнулась, и в магазин ввалилось человек пять. Помещение было таким маленьким, что свободно поместиться в нем могло только четверо, а эти люди к тому же сердились и пытались жестикулировать, хотя в комнате невозможно было пошевелиться. Общий гул перекрыл голос мускулистого мужчины, который, казалось, возглавлял компанию:

— Вы миссис Кантрип?

— Да, это я. Кэтти Кантрип, лицензия на продажу табака.

— Так почему же вы торгуете этой дрянью вместо табака? Посмотрите, что вы мне продали, — и он сунул ей под нос пригоршню зловонной трухи.

— Да, это я продала, — вежливо ответила старуха. — Это хороший табак. Уж я-то знаю. Сама его вырастила на заднем дворе, — добавила она с гордостью.

— Вы что?.. — проревел мужчина.

— А что за дрянь вы продали мне вместо бумаги для заметок? — прервал его дребезжащий голос сзади. — Я заплатил за лучшую Ажур-Болдовскую бумагу, а домой принес сухие листья. Я подам на вас жалобу… — и его протест потонул в выкриках остальных.

— Мой Томми заболел из-за ваших конфет!

— И моя Люси!

— Что она о себе думает?

— Дамочка, верните наши деньги!

Они махали кулаками, в воздухе повисла угроза. Джон сказал миссис Кантрип:

— Я думаю, вам стоит отдать им деньги, а то быть беде.

— Где ж мне их взять? — удивилась старушка, — но если бы вы одолжили мне метлу, я бы взлетела над их головами в мгновенье ока, — добавила она тоном знатока.

— И не мечтай об этом, — сказал Карбонель.

Она оглядывалась по сторонам, смотрела на разгоряченных людей, и Розмари стало жаль старушку.

— Мы не можем дать вам метлу, но мы попробуем вам помочь, правда Джон?

Джон кивнул:

— Уведи ее в заднюю комнату. Карбонель пусть пойдет с вами, чтобы все было честно. Дай мне все деньги, какие у тебя есть. К счастью, отец мне на днях прислал пять шиллингов. Поторапливайтесь!

Миссис Кантрип метнулась к концу прилавка, секунду поколебалась, развернулась и вышла с Розмари и Карбонелем, который семенил за ней. Их исчезновение вызвало новую волну возмущенных криков обманутых покупателей. Джону пришлось взобраться на стул, чтоб все его слышали:

— Леди и джентльмены! — закричал он. — Леди и джентльмены! Если вы любезно согласитесь помолчать минутку, я постараюсь вернуть вам деньги, — и, повернувшись к мускулистому мужчине, спросил: — чего вы хотите?

— Табак или деньги. Это справедливо, не так ли? Я заплатил три шиллинга шесть пенсов за эту гадость!

Даже со своего стула Джон чувствовал странный запах, исходивший от надорванного пакета. Он отсчитал три шиллинга и шесть пенсов, что значительно уменьшило их денежные запасы. Мускулистый, казалось, был удовлетворен и, бормоча, что-то вроде «в другой раз», протолкался к выходу. После того как дверь за ним закрылась остальные посетители попритихли.

Под прилавком Джон обнаружил картонную коробку с канцелярскими принадлежностями, еще не распакованную. Он достал оттуда бумагу для заметок и конверты, уж эти-то не превратятся в сухие листья, пока покупатель будет идти домой, и обладатель дребезжащего голоса тоже удалился. К счастью, конфеты стоили недорого. Так что когда последняя посетительница подошла за деньгами, ему не хватило лишь двух пенсов. Это была милая добродушная женщина, и когда она увидела встревоженное лицо Джона, она сказала:

— Не принимай это близко к сердцу, мой милый! Два пенса — это пустяки. Но не позволяй больше своей бабушке так поступать.

Джона настолько поразило, что миссис Кантрип приняли за его бабушку, что он даже забыл сказать спасибо.

Когда она ушла, он запер дверь, повесил табличку «Закрыто» и с облегчением вздохнул.

Через несколько минут он присоединился к остальным. Комнатка за магазином оказалась маленькой и очень опрятной. Там почти не было мебели, но зато было чисто и царил порядок. Розмари заваривала чай.

— В пачке он выглядел вполне прилично, — сказала девочка, но, по-моему, нам лучше его не пить, а то еще во что-нибудь превратимся.

— Во что-нибудь ползающее со множеством ножек, — добавил Джон, отчего Розмари поежилась. Миссис Кантрип ничего не сказала. Она взяла чашку с чаем, которую протягивала ей Розмари и подула на него.

— Ну, кажется, я от них избавился, — сказал Джон и вкратце поведал, как все произошло, — но я бы на вашем месте не открывал магазин, пока все не утихнет, — обратился он к миссис Кантрип, которая не поднимала глаз от чая.

— Проваливайте, — кисло сказала она.

— Что за черная неблагодарность, — начала Розмари, — а мы так старались помочь вам.

— Бесполезно! — не выдержал Карбонель. — Пока она дуется, лучше оставить ее в покое. Само пройдет.

— Ладно, Рози, пошли! — сказал Джон. — Это, по-моему, лучший выход.

Он обернулся к миссис Кантрип:

— А вы — не обольщайтесь, мы еще вернемся за Молчаливым Заклинанием.

Миссис Кантрип взяла чашку и шумно отхлебнула, ничего не ответив. Дети нашли выход на улицу, которая вела к рыночной площади.

— Она могла хотя бы поблагодарить нас, ведь мы потратили на нее все до пенса! — возмущалась Розмари. — Теперь придется идти обратно пешком. А ты смелый! Решиться выяснять отношения с возмущенными покупателями!

— Все могло быть намного хуже, — сказал Джон. — Смотри, я хочу тебе кое-что показать. Куда бы нам пойти, где потише и не очень людно.

— Может, к собору, там мы на днях ели бутерброды?

— Отличная мысль! — согласился Джон.

По дороге к собору Джон принялся насвистывать какую-то мелодию. Розмари посмотрела на него подозрительно. Казалось, он забыл о таких мелочах, как отсутствие денег, и о том, что они так и не узнали слов Молчаливого Заклинания.

— По-моему, ты растолстел! — сказала она. — Что у тебя под курткой?

— Хочешь узнать? — спросил Джон весьма гадким голосом.

— Вообще-то, не очень, — соврала Розмари.

Они молча шли вверх по Хай-стрит. Это было пыткой для Розмари, потому что дорога была неблизкой,