И не в столбцах повествованьяБольших романов, повестейЖелал бы я существованьяПтенцам фантазии моей;Я не хочу, чтоб благосклонныйЧитатель в длинном ряде строкС трудом лишь насладиться мог,И чтобы в веренице темнойСтраниц бессчетных лишь поройРонял он с глаз слезу живую,Нерукотворную, святую,Над скрытой где-нибудь строкой,И чтоб ему, при новом чтеньи,Строки заветной не сыскать…Нет обаянья в повтореньи,И слез нельзя перечитать!Но я желал бы всей душоюВ стихе таинственно-живомЖить заодно с моей страноюСердечной песни бытием!Песнь — ткань чудесная мгновенья —Всегда ответит на призыв;Она — сердечного движеньяУвековеченный порыв;Она не лжет! Для милых песенВеликий божий мир не тесен;Им книг не надо, чтобы жить;Возникшей песни не убить;Ей сроков нет, ей нет предела,И если песнь прошла в народИ песню молодость запела, —Такая песня не умрет!
Старый божок
Освещаясь гаснущей зарей,Проступая в пламени зарницы,На холме темнеет под соснойОстов каменный языческой божницы.Сам божок валяется при ней;Он без ног, а все ему живется!Старый баловень неведомых людейЛег в траву и из травы смеется.И к нему, в забытый уголок,Ходят женщины на нежные свиданья…Там языческий покинутый божокСовершает тайные венчанья…Всем обычаям наперекор чудит,Ограничений не ведая в свободе,Бог свалившийся тем силен, что забыт,Тем, что служит матушке-природе…
«О, не брани за то, что я бесцельно жил…»
О, не брани за то, что я бесцельно жил,Ошибки юности не все за мною числи,За то, что сердцем я мешать уму любил,А сердцу жить мешал суровой правдой мысли.За то, что сам я, сам нередко разрушалТе очаги любви, что в холод согревали,Что сфинксов правды я, безумец, вопрошал,Считал ответами, когда они молчали.За то, что я блуждал по храмам всех боговИ сам осмеивал былые поклоненья,Что; думав облегчить тяжелый гнет оков,Я часто новые приковывал к ним звенья.О, не брани за то, что поздно сознаюВсю правду лживости былых очарованийИ что на склоне дней спокойный я стоюНа тихом кладбище надежд и начинаний.
