l:href='#id59731_fn166' type='note'>[166]

И.П. Жуков не сумел сделать того, чего от него ожидали руководители Васильковской управы Южного общества. Гусарский полк не поддержал черниговцев. Накануне восстания важные для Жукова личные дела отвлекли его от активной деятельности в пользу декабристского союза. По словам Бестужева-Рюмина, Жуков охладел к обществу и “от оного решительно отстал”.[167] Потому-то фортуна и оказалась благосклонной к нему. Арестованный и доставленный в январе 1826 года в Петербург, Жуков был посажен на главную гауптвахту, оттуда по болезни направлен в госпиталь, а затем приказом от 7 июля 1826 года переведен штабс-капитаном в Архангелогородский гарнизонный полк.

В Архангельск декабрист прибыл под конвоем и находился здесь под бдительным надзором. Губернское начальство ежемесячно сообщало в столицу о поведении ссыльного. Из этих рапортов мы узнаем, что Жуков служил, как служили офицеры в провинциальных гарнизонах, не лучше и не хуже других. Все докладные сообщают, что в Архангельске Жуков подружился со ссыльным декабристом Кашкиным, с которым почти ежедневно встречался. В компанию Кашкина и Жукова входил на правах полноправного члена и третий ссыльный декабрист, А. М. Иванчин-Писарев. Мы не знаем, какие разговоры вели члены разгромленных царизмом революционных союзов, но понимаем, что беседовать им было о чем.

Горемычное житье репрессированного офицера в Архангельске внезапно озарилось личным счастьем. Жуков попал в горницы к красавице Елизавете Шульц, дочери коменданта города. Молодые люди полюбили друг друга и решили соединить свои жизни. Но на дыбы встал отец невесты. Он ни за что не хотел иметь своим зятем политического ссыльного и запретил дочери встречаться с декабристом. Иван Петрович приуныл. В конце июля 1827 года выехал из Архангельска Кашкин, и Жуков почувствовал себя вовсе одиноким.

Лишенный надежды на счастливый брак, он, потеряв терпение, обратился 2 ноября 1828 года с письмом к шефу жандармов Бенкендорфу, в котором просил его исходатайствовать у царя позволения отправиться на кавказский театр военных действий.[168] Просьба была удовлетворена. 3 декабря граф Чернышев подписал приказ о переводе офицера в Куринский пехотный полк Кавказского корпуса, участвовавшего в войне с Турцией. Жукову, таким образом, надлежало кровью смыть “свое преступление”.[169]

Верно говорят: поспешишь — людей насмешишь. Жуков поторопился. Слезы дочери сделали свое дело. Отец сдался и стал тестем декабриста. Дальше события развивались, как в приключенческом романе. На свадебном пиру внезапно появился фельдъегерь из Петербурга. Он привез приказ свыше “тотчас же, не медля нимало, отправить штабс-капитана Жукова на Кавказ”. Попрощавшись с архангельскими родственниками, Жуков отбыл к новому месту службы.

На Кавказе И. П. Жуков встретился и крепко подружился с декабристом А.А. Бестужевым-Марлинским. Вместе воевали с турками. Участвовали в горных экспедициях. Удостоились орденов. В Дербенте жили в одной комнате, вспоминали былое, мечтали о будущем. Можно допустить, что Жуков, слывший хорошим рассказчиком, поведал писателю быль о подвиге Матвея Герасимова. А.А. Бестужев-Марлинский посвятил своему побратиму повесть “Наезды”.

Бестужев-Марлинский очень высоко ценил способности, храбрость и душевные качества своего товарища по несчастью. Жуков отвечал ему полной взаимностью и, выйдя в отставку, переписывался с кавказским другом вплоть до трагической гибели последнего в бою за мыс Адлер (1837).

Не прерывал Жуков связи с Кашкиным. В семейном архиве Кашкиных хранится два письма, присланных Жуковым с Кавказа. Первое — личного характера, во втором Жуков рассказывал о своем приезде на Кавказ. “Судьба еще не устала гнать несчастного”, — писал он. Далее корреспондент Кашкина сообщал, что ему предстоит участвовать в военных действиях Кабардинского полка, стоявшего в Баязете на границе с Турцией. В случае своей смерти Жуков просил Кашкина позаботиться о его ребенке. Этот любопытный штрих — свидетельство глубокой взаимной привязанности двух декабристов, возникшей в часы испытаний. Заботу о самом дорогом, что имел Жуков, — о ребенке, он поручает не родственникам, а другу по архангельской ссылке.[170]

Начиная с 1828 года мать И.П. Жукова неоднократно обращалась к царю с просьбой разрешить сыну оставить службу и жить с ней в деревне, дабы помочь поднять развалившееся хозяйство, но всякий раз прошения, выражаясь канцелярским языком, оставались “без милостивого воззрения”. Только в 1833 году Жуков получил долгожданную отставку “по домашним обстоятельствам”, но с категорическим воспрещением въезда в обе столицы и с учреждением за ним секретного надзора по новому месту жительства — в селе Сергиевском Лаишевского уезда Казанской губернии. В качестве снисхождения поднадзорному разрешили выезжать в случае надобности в Казань, но при условии, что на каждую поездку он получит разрешение тамошнего военного губернатора генерал-адъютанта Стрекалова и всякий приезд будет представляться ему лично.[171] Позднее Жукову позволен был свободный въезд еще и в Симбирскую губернию для приведения в порядок доставшегося ему от сестры имения.[172] Когда же “помилованный” декабрист попросил позволения на участие в дворянских выборах в Казанской губернии и на вступление в службу по выборам, царь “изволил найти неудобным разрешить сие Жукову, как подвергнутому наказанию за прикосновенность к тайным обществам”.[173]

Лишь более чем через два десятилетия после выступления декабристов, весной 1847 года, царь разрешил Жукову приехать в Петербург для встречи с родственниками и определения на учебу детей: дочери — в закрытое женское учебное заведение, двух сыновей — в гвардейскую юнкерскую школу.[174] Сообщая об этом министру внутренних дел Перовскому, новый шеф жандармов Орлов сделал приписку: “При том покорнейше прошу вас, дабы по прибытии в С.-Петербург г. Жукова, имелось за ним, во все время бытности его здесь, с вашей стороны секретное наблюдение”.[175] Полицейская слежка за Жуковым сохранялась до смерти декабриста. Столь злопамятным и мстительным было царское правительство.

Губернский секретарь Сергей Николаевич Кашкин был отпрыском древнего русского рода. Он родился 17 апреля 1799 года в Москве в семье известного вельможи сенатора Николая Евгеньевича Кашкина. У отца была богатая библиотека, многочисленные и прочные столичные связи. Он часто устраивал приемы, балы, литературные и музыкальные вечера, в которых участвовали известные писатели, художники, актеры. Хорошо знал Н.Е. Кашкина и бывал в доме сенатора А.С. Пушкин. Мать Сергея, Анна Гавриловна Бахметева, была в приятельских отношениях с Н.М. Карамзиным.

Будущий декабрист получил в родительском доме блестящее образование. В Московском университете, в котором воспитывались в разное время И.А. Анненков, братья Николай и Павел Бобрищевы-Пушкины, И.Г. Бурцев, Николай Крюков, Артамон Муравьев, А.А. Тучков и многие другие декабристы, он слушал лекции по физике. Отец прочил сыну военную карьеру.

В 1812 году Сергея Кашкина зачислили урядником в Московское ополчение. В 1818 году он стал офицером. 20 сентября следующего года в чине подпоручика был переведен в лейб-гвардии Павловский полк, где служил тогда его двоюродный брат и друг князь Евгений Петрович Оболенский — будущий руководитель вооруженного восстания в Петербурге, сменивший на этом посту в конце дня 14 декабря “диктатора” С.П. Трубецкого, не явившегося на Сенатскую площадь.

Е.П. Оболенский как старший по возрасту (родился в апреле 1796 года), бесспорно, оказывал идейное влияние на младшего годами родственника. Он же принял Кашкина в 1823 году в тайное общество, с тем чтобы “заботиться о распространении просвещения, стараться освобождать от рабства дворовых людей и быть вообще полезным гражданином”.[176] Крепостное право было особенно ненавистно Кашкину, и борьба с ним влекла его в революционную организацию.

Не будем преувеличивать зависимость Кашкина от Оболенского. Известно, что еще в 1819 году члены Союза благоденствия Я. Толстой, А. Токарев, Ф. Глинка при участии С. Кашкина и Е. Оболенского создали общество “Добра и правды”, которое хотело составить конституцию и утвердить в государстве справедливость. Хотя кружок распался, не успев оформиться, участие в нем Кашкина свидетельствовало о