одновременно на десятки балконов и одновременно не вели никуда. Однако Леший, вероятно, знал куда идти, потому что не останавливался ни на одном повороте или лестничной площадке.

Затем Листопад услышал, как китайцы что-то кричат.

О да, он знал этот голос. Голос человека, которого безусый мальчишка Степан смог обвести вокруг пальца, как в сказках крестьянский сын оставляет в дураках людоедов и великанов. Это был голос босса местной Триады, которого все называли Кипятком. Это был голос бывшего начальника Чи Вай Гао.

При воспоминании об убитом китайчонке у Гринивецкого отнялись ноги, и он пошатнулся. На руке тут же прибавилось синяков, а сжавшаяся кисть Лешего чуть не «отсушила» мышцу.

– Остановись, Квон Пэн! – выкрикнул тот, приседая на колено и вынуждая опуститься ломщика.

И прокричал что-то еще, но Степан уже не слушал ни его слова, ни визгливые ответы Кипятка.

Дело всей его жизни рухнуло, расползлось гнилой мешковиной. Растрескалось трухлявым пнем. Он не сумел защитить Геос от жуткого дракона, пожиравшего Мать-Планету заживо. Он не оправдал ожиданий наставника Порфириона. И даже в жертву себя принести не сумел, в последний миг испугавшись болезненной смерти…

Леший снова куда-то поволок его, заставляя наступать на пятки. А затем им навстречу выскочили сразу двое поднебесников – в коротких куртках, с яркими смелыми прическами и татуированными лицами. Автоматы в руках бандитов полыхнули огнем, над головами сибиряков свинец впился в железо.

Наемник брата вдруг рванул Степана так сильно, что чуть не вырвал руку из суставной сумки. Заставил рухнуть на грязный пол, а его трофейный «дыродел» трижды рявкнул в ответ.

Одного из бандитов ранило в грудь. Перевалившись через перила балкона, он молча рухнул куда-то в глубь склада, роняя оружие. Второму перебило обе ноги, и он упал на живот, пронзительно матерясь.

Перепрыгивая через поверженных противников, Леший дернул Степана за собой, слетая по лестнице на пол-этажа вниз и грубо утрамбовывая ломщика в очередной закуток.

– Ты сам сделал выбор!.. – раскатился по коридорам новый крик Кипятка.

А через секунду стрельба вдруг раздалась со всех сторон, словно Листопада бросили в гигантскую жестяную банку, наполненную щебнем, и хорошенько встряхнули.

– Проклятье… – выругался Леший, выглядывая из укрытия. Добавил еще пару ругательств, проверил емкость пистолетного магазина. – За мной…

На этот раз пришлось перебегать довольно большой участок открытой местности. Пригнувшись сам и принудив Степана тоже склонить голову, наемник несся заячьими зигзагами, стреляя вверх и в сторону.

Обнаружив, что еще способен испытывать удивление, Листопад вдруг догадался, что Леший не настроен бить на поражение, теперь открывая огонь только для отвлечения внимания. И сразу же заметил новых участников схватки – закованные в камуфлированную броню, в перестрелку вступили солдаты НОАК…

– Хватит… – прошептал ломщик, но его непрошеный спаситель не расслышал, трамбуя юношу под какую-то новую лестницу и заслоняя своим телом. – Хватит, я сказал!

– Чего?! – Покрытое ссадинами и кровоподтеками лицо наемника было перекошено, в глазах горел диковатый огонек.

– Я сказал – хватит! – значительно тверже ответил Гринивецкий, рванувшись из его хватки.

Пришло время положить этому конец.

Пусть Порфирион воспитывает нового ученика и изобретает очередной способ сразить дрессированного китайского Левиафана. Для Степана Гринивецкого по прозвищу Листопад пришло время покинуть этот мир, в толще земной коры соединив свою душу с душами предков, составлявших живое сердце Иерарха…

На несколько секунд ему даже удалось вырваться – не ожидавший такой прыти Леший среагировал запоздало. Выскочив из-под лестницы, паренек ринулся на открытое место, раскидывая руки.

– Я здесь, стреляйте!..

Большего Листопад ни сделать, ни сказать не успел. Рука цепного пса Терпения ухватила его за шкирку, рванув так, что ломщик грохнулся на спину. Поволокла обратно, а в челюсть впечаталась рукоять «дыродела», рассыпая фонтаны огня и искр.

Поверх голов что-то грохотал усиленный громкоговорителем женский голос, но Степан слышал только жаркое дыхание наемника, склонившегося над ним и заслонившего свет.

– На пулю нарваться решил, значит?! Себя убить чужими руками?! Думаешь, я жену и дочь дома оставил, ради тебя жопу рвал, чтобы ты чик – и нет забот?!

От Лешего веяло ожесточением, напугавшим ломщика пуще автоматных очередей. Прямо до обморока. Ах, лучше бы он все же успел подставиться под выстрел…

– Хочешь вкус свинца попробовать? Ну, держи, пробуй…

Листопад почувствовал, как к левому бицепсу приставили ствол, а затем руку прошибла боль. Жгучая, мокрая, тянущая. Наемник его брата, не удержав гнева, выстрелил в него, одновременно заглядывая в глаза.

Открывать огонь пришлось раньше, чем она успела хоть что-то скомандовать.

Отделение едва скатилось на шестую палубу, оперативно двинувшись вперед сработанными боевыми тройками, как навстречу вдруг посыпались вооруженные люди.

Подполковник сначала не поверила собственным глазам, от неожиданности замешкавшись с приказом. Но захваченные врасплох бандиты без раздумий изготовились огрызаться свинцом, и ее бойцы первыми надавили на спусковые крючки.

Троих или четверых «кобр» удалось положить на месте, изрешетив или покалечив. Остальные, сориентировавшись на нового противника, отступили в глубь складского комплекса, где хранился полезный хлам для летательных аппаратов.

Вышагивая за спинами солдат, Чэнь Юйдяо не могла прийти в себя. Неужели на Болло напали люди Кипятка? Квон Пэн окончательно спятил, подписав себе приговор? Не случайно же он отправил вооруженный до зубов отряд в кормовую часть… А может, взлом являлся детищем Триады? Тогда зачем ее ломщики воспользовались резервным бункером, нарвавшись на «Зеркало»?..

Опекавший подполковника рядовой шел в правом пеленге в двух шагах впереди. Юйдяо ухватила солдата за край доспеха, придвигая к себе. Сорвала с бронированного плеча внешний микрофон, приложила к губам. «Балалайка» Каракурта рисовала предположительную картину боя, расставляя вероятные цели и анализируя места возможной атаки в недрах склада.

– Внимание, это подполковник Народно-Освободительной армии Китая Чэнь Юйдяо! – Усиленный встроенным в ИБК мегафоном, ее голос рванулся в коридоры. – Приказываю немедленно прекратить огонь, сложить оружие и выйти с поднятыми руками!

Триада, еще до появления сил гарнизона вступившая в бой с невидимым пока врагом, отходила, но отстреливаться ее бойцы не прекращали. Юйдяо заметила, как очередь из автомата разгрызла доспех одного из солдат, окрасив камуфляж красным. В ответ на это ее люди убили еще одного бандита.

– Это официальная операция вооруженных сил комплекса! Немедленно прекратить сопротивление и сдаться! – Приставленная к коменданту тройка бойцов взяла женщину в «коробочку», выводя на удачный наблюдательный пост на верхних балконах склада. – Ваши действия признаны государственной изменой, вы подлежите уничтожению! Прекратите огонь, и до суда вам сохранят жизнь!

В ответ на требования Каракурта по ограждениям балкона рассыпался град пуль, и Юйдяо наконец-то заметила лидера бандитов. В красном доспехе, вооруженный двумя длинноствольными «дрелями», в закоулках склада бесновался сам Квон Пэн.

От неожиданности подполковник потеряла дар речи, а уже через секунду вдруг обнаружила, за кем именно охотились головорезы Кипятка. Выбравшись из-под укромной лестницы, на открытое пространство выскочил европеец – лысый, с традиционными татуировками машиниста. Паренек шатался, раскинув в стороны руки.

Он что-то крикнул, вероятно, сдаваясь в плен, но не успела Чэнь Юйдяо сориентироваться, как за