пытался ввести в СС экспериментальные диеты и оздоровительные процедуры.

Будущее общества Гиммлер видел только с точки зрения представителей избранной расы. Он считал, что самые здоровые, умные и трудолюбивые дети родятся в крестьянской среде, и хотел основать европейскую систему государственного фермерства в качестве основы для «выращивания» универсальной аристократии будущего. Все политики, государственные служащие, ученые и промышленники, утверждал Гиммлер, должны будут в дополнение к своим основным профессиям активно заниматься сельским хозяйством. «Их дети, – говорил он, – будут отправляться за город, как лошади уходят на пастбища».

Керстен приводил все возможные доводы против такой политики, пытаясь убедить рейхсфюрера, что невежество этих неумелых фермеров нанесет серьезный ущерб государственному сельскому хозяйству, однако Гиммлер надеялся избежать этого путем создания системы профессиональных консультантов– управляющих, которые и будут нести основную ответственность за процветание ферм. Все до одного промышленные рабочие, мечтал он, получат участки земли для сельскохозяйственных работ, а что касается солдат, то статус крестьян будет присвоен им автоматически. СС все организует, говорил Гиммлер, и «деревни, населенные вооруженными крестьянами, составят основу поселений на Востоке – главного оборонительного бастиона Европы».

Политические взгляды Гиммлера были главным образом обращены в прошлое, каким он его себе представлял. Представления же его отличались подчас просто убийственной простотой, так как он совершенно не учитывал процессы естественной эволюции различных народов, которые и привели к складыванию современных границ европейских государств, на протяжении веков то воевавших между собой, то заключавших важные политические и экономические союзы. Европой, утверждал Гиммлер, могут управлять либо германцы, либо славяне, третьего не дано – в это он верил твердо; должно быть, именно поэтому его больше всего поражало, что англичане – германский по своему происхождению народ – объединились с чужеродными для них славянами против своих братьев по крови. Вот как он говорил об этом Керстену:

«Наши методы не так уж оригинальны. Как и мы, все крупные нации, такие, как французы, испанцы, итальянцы, поляки, а также англичане и американцы, прибегали к силе или развязывали войну, чтобы приобрести статус великой державы. Много веков назад Карл Великий, переселивший саксов и франков, подал нам пример перемещения целого народа. Так поступали англичане с ирландцами, испанцы – с маврами, а американцы откровенно истребляли индейцев… Но в одном важном вопросе мы все-таки оригинальны: мы не ищем преимуществ для себя, наши методы не являются следствием чьих-то амбиций… а выражают великую глобальную идею. Мы хотим лишь реализовать германскую концепцию идеального общества и объединить Запад. И мы будем добиваться своего любой ценой. Вполне возможно, что через какие-нибудь три поколения Запад примет новый порядок, ради которого были созданы СС»².

Таким было бы будущее Европы, если бы нацистская Германия выиграла войну. Гиммлер намеревался силой насаждать свой порядок, если бы стал преемником Гитлера. Он собирался также создать огромную экономическую конфедерацию европейских и североафриканских государств под руководством Германии с населением, в три раза превышающим население Соединенных Штатов. Высказывания Гиммлера на эту тему аккуратно зафиксировал в своем дневнике Керстен:

«Европейская империя будет представлять собой конфедерацию свободных государств, в состав которой войдут Великая Германия, Венгрия, Хорватия, Словакия, Голландия, Фландрия, Валлония, Люксембург, Норвегия, Дания, Эстония, Латвия и Литва. Эти страны смогут управлять собой сами. У них будет общая европейская валюта, некоторые общие области управления, включая полицию и армию, в которой различные нации будут представлены национальными формированиями. Торговые отношения будут регулироваться особыми договорами; Германия, как самая экономически развитая страна, должна свести свое вмешательство в эти области к минимуму, чтобы способствовать развитию более слабых государств. Предусмотрены также свободные города со своими особыми функциями, одной из которых должно стать сохранение национальной культуры…

Когда большевизм в России будет уничтожен, ее западные территории перейдут под управление Германии по образцу пограничных областей, которые Карл Великий создал на востоке своей империи; далее мы используем методы, с помощью которых Англия превратила свои колонии в доминионы. Когда мир и экономика полностью восстановятся, мы вернем эти территории русскому народу, который будет жить там совершенно свободно, а с новым правительством мы заключим договор о двадцатипятилетнем мире и торговле»³.

Огромное пространство России предстояло разделить и передать под административный контроль Германии, Британии и Соединенным Штатам после того, как эти государства придут к соглашению с Гитлером. Германии отходила территория от польской границы до реки Обь; англичане получали земли между Обью и Леной; американцам оставался обширный регион к востоку от Лены, включая Камчатку и Охотское море. В начале войны Гиммлер неоднократно говорил Керстену, что Германия не собирается покушаться на престиж Великобритании как великой державы. Наоборот, она должна была занять одно из ведущих мест в новой германской Европе. Британский флот, говорил он, будет защищать Европу на море, а германская армия – на суше. Так Гиммлер разложил все по полочкам, и лишь определить будущее Америки ему мешала постоянная обращенность к прошлому, в котором он черпал все свои идеи. Как объяснял это Керстен, «американский образ мысли был настолько ему чужд, что он даже не пытался его понять».

Гиммлер часто говорил, что, как только Европа достаточно укрепится в качестве политического, экономического и культурного центра мира, управляемого земельной аристократией и обороняемого солдатами-крестьянами, наступит период роста и распространения чистой германской расы. Основы этого германского мира были заложены путем написания эсэсовского кодекса о браке и деторождении и выработки строгой концепции движения «Лебенсборн». «СС для меня словно дерево, которое я посадил, – говорил Гиммлер Керстену. – Его корни достаточно глубоки, чтобы выстоять в любую погоду». По его мнению, такая элита должна была быть выделена в каждой нации, способной к воспроизводству чистокровной нордической расы; там, где нужная кровь отсутствует, необходимо основать поселения иммигрантов-арийцев.

Наряду с мужчинами необходимо развивать и нордических женщин – «избранных», как называл их Гиммлер, «сильных, целеустремленных женщин», лучшие из которых будут обучаться в специальных женских академиях знаний и культуры и станут достойными представительницами германской расы во всем мире. Истинно нордическая женщина, говорил он, охотно вступает в брак с выбранным для нее мужчиной с целью увеличения численности высшей человеческой расы. Гиммлер утверждал, что «людей можно разводить точно так же, как и животных», и что «путем селекции можно создать расу людей, обладающих высокими духовными, интеллектуальными и физическими качествами». Когда рейхсфюрер видел белокурых детей, рассказывал Керстен, «он бледнел от захлестывавших его чувств».

Поскольку лучшие представители мужского населения Германии во множестве гибли на фронте, Гитлер и Гиммлер собирались после войны внести в законы о семье соответствующие поправки и легализовать двоеженство. Военные потери должны были быть восполнены любой ценой.

«Лично я считаю, – говорил Гиммлер Керстену в мае 1943 года, – что отмена моногамии станет шагом вперед в нашем развитии. Брак в современном виде – это дьявольская игра католической церкви; законы о семье безнравственны сами по себе… С введением двоеженства одна жена будет стимулировать другую, и в результате обе будут соревноваться за любовь мужа – и больше никаких растрепанных волос, никакой неряшливости. Образцами для подражания станут красавицы с картин и с экранов кинотеатров».

Сам Гиммлер, не скрываясь, жил с Хедвиг, которая уже родила ему одного ребенка, поэтому он поддерживал бигамию как по политическим, так и по личным мотивам. Ему нравилось порассуждать о полигамной семье:

«Когда мужчина вынужден всю жизнь жить с одной женой, он начинает изменять ей, а потом превращается в лицемера, пытаясь скрыть измену. В результате между партнерами возникает отчуждение. Они избегают объятий друг друга и в конечном счете перестают производить детей. Именно по этой причине миллионы детей так и не появились на свет – детей, которые так нужны нации. С другой стороны, муж не смеет заводить детей от своей любовницы просто потому, что это противоречит морали среднего класса. А в итоге потери несет государство, потому что вторая женщина тоже не рожает детей»⁴.