темноте его просторные белые одеяния были так похожи на зыбкие очертания призрака, что я бы, будь моя воля, воспользовался случаем и запретил ему находиться на территории столицы.
— И все-таки мне кажется, что я должен быть рядом с сэром Мелифаро, — неожиданно объявил он.
Именно в этот момент я окончательно и бесповоротно отказался от сладостной мечты замуровать этого типа в стене деревенской школы. И даже не потому, что он так явно обо мне беспокоился. Просто впервые на моей памяти Лонли-Локли повел себя совершенно как живой человек. То есть похоже, был готов не только ввязаться в спор с начальством, но и, страшно сказать, огорчиться, если не удастся настоять на своем. А то и, чем только Темные Магистры не шутят, рассердиться.
Зато нашего шефа способность сердиться, похоже, покинула.
— Мне очень нравится твое предложение, сэр Шурф, — мягко сказал он. — Несмотря на то что оно никуда не годится. И ты сам знаешь почему. При всем желании я не смогу потом выдать тебя за молодого горячего сотрудника Тайного Сыска, который в азарте погони не сообразил посоветоваться с начальством, а потому не ведал, что творит. А несколько лет отдыха в Холоми в твоей ситуации — роскошь непозволительная. Ты имей в виду, я и сам не в восторге от того, что приходится…
— Думаю, вы-то как раз в восторге, — сухо сказал Лонли-Локли. — Впрочем, по существу мне возразить нечего.
— В Семилистнике отродясь не выставляли вооруженную охрану, — заметил шеф. — Полагались на магию. А сейчас…
— Да, я помню, что в данный момент на территории Иафаха невозможно колдовать, — согласился сэр Шурф. — Однако если несколько дюжин человек захотят убить одного, это вполне можно сделать без магии. И даже без оружия.
— Зато мы можем быть совершенно уверены, что сэра Мелифаро не превратят в какую-нибудь пакость, которую не то что расколдовать, а и в руки-то взять противно, — оптимистически заметил шеф.
Приободренный его словами, я отправился к Явному входу в Иафах. По дороге старался вообразить, как я гнался за красоткой Хони от самой улицы Поющих Рыб и ее новенькое алое лоохи трепетало на ночном ветру. Так вошел в роль, что дыхание сбилось, будто и правда бежал через весь Старый город и уже почти настиг вожделенную преступницу, как вдруг она… Кстати, интересно, а что — она? Перемахнула через стену? Или прошла ее насквозь? Даже не знаю, какая версия более дурацкая, одна надежда, что слушать меня будут не слишком внимательно. А все равно стыдно так глупо, по-детски врать незнакомым людям, могущественным колдунам, пусть даже из Семилистника.
Однако когда передо мной распахнулись Явные ворота Иафаха, я и думать забыл о таких пустяках, как стыд. Заорал во всю глотку: «Здесь скрылась отравительница, покусившаяся на Короля!» — и не покраснел. Может быть, потому, что сам себя не слышал, только гул в ушах и непереносимо громкое биение собственного сердца, которое, похоже, приобрело форму колокола и размеры, значительно превышающие объем отведенного ему тела.
О том, как я в одиночку штурмовал Иафах, в Ехо потом — ну не то чтобы слагали легенды, но судачили до конца года. Очень долго по столичным меркам. История передавалась из уст в уста, обрастая подробностями, одна другой достовернее. Источником этой информации мог оказаться кто угодно, только не я сам. Сказал бы, что все было как во сне, однако сны я, как правило, запоминаю гораздо лучше. А тут — только отдельные эпизоды, причем, чтобы установить между ними связь, мне приходится призывать на помощь не память, но логику.
Семь человек в бело-голубых форменных лоохи преградили мне путь. Теоретически, у них были все шансы незамедлительно выдворить меня обратно за ворота, но стражи замешкались, ошалев не то от моей наглости, не то от информации, содержавшейся в моих бессвязных воплях.
— Отравительница! — кричал я. — Его Величества! В алом лоохи! Скрылась! По моде прошлого сезона! Здесь! Я сам видел! Помогите же мне! Ловите ее! — А сам думал: надо продержаться три минуты. Всего какие-то несчастные три минуты, что тебе стоит. И время уже пошло.
Кровь стучала в висках, отмеряя секунды, — то есть я очень надеялся, что именно секунды, а не их сотые доли.
Я всегда знал, что даже одна минута — это очень много. Но до сего дня не подозревал насколько. Я уже несколько раз повторил свое судьбоносное заявление, краем уха услышал ответные реплики, что-то насчет неприкосновенности территории Ордена и необходимости предъявить специальный Королевский приказ, а прошла в лучшем случае дюжина секунд, никак не больше. Пропускать меня, ясное дело, никто не собирался. Зато из глубины сада уже приближались новые бело-голубые силуэты, по моим примерным прикидкам, никак не меньше трех дюжин. С одной стороны неплохо — всеобщее внимание я к своей персоне, похоже, привлек, шеф будет доволен. А с другой стороны, вытолкать меня в шею для такой большой компании — плевое дело. И что теперь?
Пока я раздумывал, мое тело самостоятельно приняло решение и совершило вполне самоубийственный, но единственно верный в данной ситуации поступок — со всей дури въехало правым кулаком в ближайшую челюсть, левым — в чью-то иронично изогнувшуюся бровь, а потом, воспользовавшись наступившим замешательством, юркнуло в щель, каким-то чудом образовавшуюся в шерстяной бело-голубой стене, и безошибочно метнулось в ту сторону, откуда приближалось навстречу минимальное число потенциальных противников. Оно щедро раздавало тумаки, уворачивалось от ответных ударов и на всякий случай продолжало выкрикивать слова, казавшиеся ему спасительными заклинаниями: «убийца», «помогите», «Король», «догнать».
Что касается предложения догнать, адепты Семилистника поддерживали его всей душой. Разошлись лишь наши мнения касательно объекта преследования. Им казалось, что для начала следует изловить меня; понимая и всецело разделяя чувства этих добрых людей, я, однако, никак не мог согласиться с ними по существу.
Почему они меня все-таки не догнали — это отдельный вопрос. Единственное разумное объяснение — Магистры потратили слишком много времени на привычные заклинания, а убедившись, что магия почему-то перестала работать, растерялись до такой степени, что не сразу сообразили, что в данном случае можно удовольствоваться обычной физической расправой. К тому моменту когда правильное решение наконец созрело в разгоряченных головах моих преследователей, я уже забрался в самую глубину сада, больше напоминавшую лесную чащу, чем ухоженную территорию.
— Убийца Короля в Иафахе! — кричал я, петляя, как заяц, а сам думал: хвала Магистрам, что так и не успел поужинать. Пустое брюхо оказалось моим секретным оружием, единственным шансом на спасение.
Юркнув в густые заросли цветущих кустов, которые при обычных обстоятельствах могли бы даровать мне убежище максимум секунды на две, я достал из кармана шиншийскую пилюлю, так и не понадобившуюся мне в доме Хамбары Гаттона. Кинул ее в рот и сразу проглотил как миленький, не запивая и не плюясь, видела бы это моя бедная мама, глазам своим не поверила бы. А потом понесся дальше. Я, конечно, доверял обещанию сэра Джуффина, что пилюля сделает меня невидимкой, но не настолько, чтобы вот так сразу расслабиться и перевести дух. Тем более шеф говорил, все могущественные колдуны чужой запах чуют, как звери. Если так, оставаться на месте мне уж точно не стоило.
Судя по непечатным возгласам у меня за спиной, преследователи были окончательно сбиты с толку. Только после этого я догадался поднести к лицу собственные руки и содрогнулся, не увидев ничего. Хотя, по идее, чего тут содрогаться. Радоваться надо, что все получилось.
Наконец я позволил себе перейти на шаг. Погоня осталась так далеко, что я уже и несущиеся мне вслед проклятия толком не разбирал. Интересно, думал я, сколько все это продолжалось? Вряд ли все-таки целых три минуты. Но хоть две с половиной, а? Вполне может быть. К тому же они теперь еще какое-то время будут меня искать и коллег на помощь позовут, так что все, похоже, получилось. И кстати, хорошо бы теперь найти способ отсюда выбраться. Сам дурак, что заранее не спросил, но и шеф молодец — оставил меня без инструкций. Или он просто не предполагал, что я уйду от погони? А мое окровавленное тело, конечно, можно забрать в любое время. Хорош господин Почтеннейший Начальник, нечего сказать.
Впрочем, я тут же сообразил, что могу послать ему зов. И замедлил шаг, пытаясь сосредоточиться.
