разные. А что за старый знакомый?

— Сейчас увидите. — Сэр Джуффин обернулся и отвесил призраку глубокий поклон, такие любят демонстрировать своим гостям старые придворные, вышедшие в отставку задолго до начала войны за Кодекс. — Можете войти.

Несколько секунд леди Гетти Ейхелли внимательно разглядывала привидение. Потом расплылась в улыбке.

— Ой, как я за вас рада, дядя Унхан! Отлично выглядите. Все получилось, да? Ну видите, а вы волновались, вдруг знахарь обманул. А я вам еще когда говорила — все будет хорошо. Помните?

Призрак, обрадованный столь приветливым приемом, кувыркался под потолком, чтобы показать себя со всех сторон, рассыпался в любезностях и переливался всеми цветами радуги от избытка чувств.

— Могу оставить вас наедине, — предложил сэр Джуффин. — Только при одном условии: вы, господин Магарас, не должны забывать, что для живых людей ваш смех чрезвычайно заразителен. А смеяться так долго, как вы, без вреда для себя мы, увы, не приспособлены. Не будете смешить леди?

— Конечно не буду, — пообещал призрак. — Вы не думайте, я не всегда смеюсь. Только когда не с кем поговорить. Потому что молчать мне теперь совсем не нравится.

— А уж о чем поговорить нам найдется, — заверила нас леди Гетти.

— Вот и прекрасно, — заключил шеф. И запер дверь.

Эти двое были так заняты друг другом, что даже не помахали нам на прощание. Никогда — ни прежде, ни после — я не видел узников, настолько довольных своим положением.

— Теперь, когда у сэра Мелифаро нет повода рваться на улицу, а сэр Шурф, я надеюсь, окончательно пришел в себя после встречи с высокой поэзией, можно поговорить о менее важных делах, — объявил сэр Джуффин. — И для начала, сэр Шурф, расскажи, какую пользу ты на сей раз извлек из чтения.

— Вам требуется развернутый ответ? Или мне следует…

— Кратчайший! — рявкнул шеф.

Мне показалось, что Лонли-Локли собрался было снисходительно улыбнуться, но на полпути понял, что ничего не получится, и решил оставить все как есть. Так и не осквернив свои уста улыбкой, он небрежно, как иные сплевывают скорлупу ореха, вымолвил:

— Пыль Тысячехвостых Ветров Хеннахха.

На мгновение лицо сэра Джуффина изменилось так разительно, что мне показалось — оно вспыхнуло, как молния в темноте. Но уже секунду спустя шеф добродушно улыбнулся.

— Да уж, надо отдать тебе должное, заинтересовать собеседника ты умеешь. Теперь я сам буду требовать развернутого ответа. Но сперва скажи: ты уверен?

— Почти. Скажем так, это или Пыль Тысячехвостых Ветров, или некая неизвестная отрава, упоминаний о которой нет ни в одном письменном источнике. Что, конечно, возможно. Но, по моему опыту, маловероятно.

Сэр Джуффин молчал секунд десять. Трубку при этом не набивал. Похоже, действительно был совершенно ошеломлен услышанным. Наконец все-таки взял трубку в руки, задумчиво улыбнулся, сказал:

— Ну значит, Хамбара гений. И ты, сэр Шурф, тоже. Но его, в отличие от тебя, я всегда недооценивал. Теперь рассказывай по порядку. Как ты пришел к такому выводу?

— Следует начать с того, что в библиотеке Иафаха на сегодняшний день насчитывается двести семьдесят шесть книг, в которых так или иначе упоминаются яды, попадающие в организм через органы дыхания. Это, насколько мне известно, наиболее полное собрание в Соединенном Королевстве и, пожалуй, на всей территории Хонхоны; что касается библиотек Уандука, судить не берусь, поскольку знаком с ними лишь поверхностно. Я досконально изучил все тексты и…

На этом месте я впервые в жизни почувствовал себя полным ничтожеством. Никогда прежде чужие достоинства не становились для меня столь веским поводом усомниться в собственных. Узнать, что в Мире есть человек, способный за полдня прочитать двести семьдесят шесть книг, обработать информацию, сделать какие-то выводы, а потом как ни в чем не бывало отправиться на поэтический вечер, — это был серьезный удар. Я-то до сих пор полагал свою способность прочесть за день до экзамена какую-то жалкую дюжину книг практически гениальностью. А оно вон как.

Лонли-Локли тем временем продолжал бубнить:

— Основной общий признак всех веществ, отравляющих дыхание, — их быстрое, я бы даже сказал, мгновенное действие. Собственно, это вполне логично и закономерно: обычно у отравителя есть только один шанс, поэтому он совершенно не заинтересован в ядах, которые необходимо давать жертве в несколько приемов. Такими свойствами обладают только составы, которые люди принимают добровольно. В основном лекарства или любовные зелья, центром производства которых, как вам известно, является Уандук. Я, разумеется, имею в виду не разного рода приворотные снадобья, а средства, которые принимают оба участника любовной игры с целью расширения своих телесных возможностей и усовершенствования парных отношений.

Грешные Магистры, никогда не думал, что можно так занудно рассказывать о столь захватывающих вещах. Я во все глаза смотрел на Лонли-Локли и думал: какое счастье, что он стал убийцей, а не профессором. В противном случае я бы сошел с ума на первой же его лекции. А так, по крайней мере, до сегодняшнего дня дотянул. Успел хоть немного пожить нормальным человеком.

Сэр Джуффин тоже заскучал.

— Переходи все-таки ближе к делу, — предложил он. — А то сейчас небось уже Королевский приказ привезут. А я так до сих пор и не понял, какое отношение к уандукским любовным зельям имеет Пыль Тысячехвостых Ветров Хеннахха?

— Самое непосредственное. Строго говоря, в основе средства, упоминаемого в ряде заслуживающих доверия источников под названием Пыль Тысячехвостых Ветров Хеннахха, лежит почти неизвестное у нас, но чрезвычайно популярное в Уандуке любовное зелье. Обмен телами, к которому приводит регулярное вдыхание этого аромата, — очень важная часть древнего любовного искусства кейифайев, доработанного и усовершенствованного их потомками. В отличие от традиционного средства, под воздействием которого обмен телами возможен лишь в момент непосредственной физической близости участников процесса, Пыль Тысячехвостых Ветров Хеннахха позволяет совершить обмен между людьми, вдыхавшими ее аромат, не только в разных помещениях, но даже на разных континентах. Причем инициатору обмена даже не нужно синхронизировать свои действия с потенциальной жертвой. Ему достаточно вдыхать аромат каждый день и читать соответствующие заклинания, чтобы быть наготове в тот момент, когда в организме второго участника накопится нужное количество отравы. Не решусь утверждать, что обмен будет окончательным и бесповоротным, — в этом пункте изученные мною источники противоречат друг Другу. Однако все они сходятся в том, что эффект Пыли Тысячехвостых Ветров Хеннахха как минимум долговременный.

— То есть в теле Короля мог надолго поселиться посторонний человек? — Я ушам своим не верил. — И Его Величество сидел бы, как дурак, в чужом теле? Его же небось даже в замок не пустили бы. И ведь ничего не докажешь в такой ситуации, да? Интересно кто?..

— Мне тоже интересно, — согласился шеф. — Причем у нас есть как минимум два потенциальных источника информации. Но один из них не пришел на поэтический вечер, а второй скрылся в Иафахе. Если мы в ближайшую пару часов не изловим хоть кого-нибудь, способного подробно ответить на все мои вопросы, лично я лопну от любопытства, и выкручивайтесь без меня как хотите… Рассказывай дальше, сэр Шурф. Я правильно понимаю, что процесс обмена — дело очень долгое? Если уж леди Гетти третий рейс кряду пропускает, значит, тех благовоний, что уже попали во дворец, недостаточно?

— Совершенно верно. Для достижения результата требуется от пяти до десяти дюжин сеансов, в зависимости от дозировки, которую в интересующем нас случае отравитель не мог проконтролировать. Причем если прекратить прием средства хотя бы на день раньше, ничего не случится; однако если возобновить его употребление после сколь угодно длительного перерыва, это будет не начало нового курса, а продолжение прерванного. Поэтому я уверен, что сейчас Король в полной безопасности. Но его знахарям и придворным придется проследить, чтобы все запасы благовоний, приготовленных сэром Кетторамой Ачуани, были уничтожены.

— Уже, — отмахнулся Джуффин. — Во дворце не осталось вообще никаких благовоний, ни духов, ни даже безобидного ароматного мыла. Они еще и мебель с коврами из курительных комнат сожгли, и обои