Давно ли здесь кипела и цвела Иная жизнь? У женственного трона Писатели, министры и князья Теснилися, как важная семья. То был рассвет и вкуса, и ума. От Запада текло к нам просвещение, Императрица, мудрая сама, Устав от дел, искала вдохновенья: И роскошь мод, как сладкая чума, Объяла всех восторгом увлеченья, И жизнь текла, как шумный карнавал, И при дворе блистал за балом бал. И снится мне, что ожил старый сад, Помолодели статуи в нем даже. У входов стройно вытянулись в ряд Затейливых фасонов экипажи; В аллеях томных вкрадчиво шумят… Мелькают фижмы, локоны, плюмажи, И каламбур французский заключен В медлительный и вежливый поклон. Огни сверкают факелов ночных, Дрожащий свет скользит в кустарник тощий, Меж гордых жен в нарядах дорогих, Украсивших искусственные рощи, Подобного рою бабочек цветных, — Одна скромней, приветней всех и проще, И белое, высокое чело Ее, как день безоблачный, светло. Года прошли… Погибли все давно Под легкою секирою Сатурна. Всем поровну забвение дано, Но не у всех промчалася жизнь бурно, Не каждым все земное свершено, Не каждого оплакивалась урна, И люди вновь родились, чтоб опять Злословить, петь, влюбляться и страдать. Да, жизнь — вечна, хоть бродит смерть кругом! Не знает мир, состарившись, утраты… На рубище природы роковом Мы — новые, непрочные заплаты. В нас даже пятница, старые притом: Из лоскутков отброшенных мы взяты. Ах, экономна мудрость бытия: Всё новое в ней шьется из старья! И снится сон другой душе моей: Mнe чудится — во мгле аллей старинных, На радостном рассвете юных дней Один, весной, при кликах лебединых, Мечтатель бродит… Блеск его очей Из-под бровей, густых и соболиных, Загар лица, курчавый пух ланит… Всё в нем луше так много говорит! Рассеянно к скамье подходит он, С улыбкою он книгу раскрывает, Задумчивостью краткой омрачен, Недолго он внимательно читает… Из рук упал раскрытый Цицерон… Поэт поник, и что-то напевает. И вот, смеясь, набросил на листе Послушный станс невинной красоте. Святая тень великого певца! Простишь ли мне обманчивые грезы? Уж ты погиб, до горького конца Сокрыв в груди отчаянье и слезы. Но — вечен луч нетленного венца Во тьме глухой житейских дум и прозы, И славные могилы на земле, Как звезды в небе, светят нам во мгле.
