взобраться и стащить ее вниз? Надоело им, и они вернулись домой. Потом стали ходить все по очереди, один за другим, пробовали ее уговаривать, а она все не спускается. Тут они разозлились и стали звать бурю с дождем. И впрямь налетела буря с дождем: и ветер дул и дождем секло. Промокла девушка вся насквозь, и стало ей холодно; а ветер, говорят, дует вовсю — пальма ходуном ходит.

— Ой-ой-ой! — говорит девушка.— Нельзя мне тут оставаться. Спускаться надо.

Тут, говорят, ветром пальму согнуло до самой земли, а потом она опять выпрямилась. Так вот, как пригнуло ее ветром вниз, девушка взяла попугая и на землю сошла.

А домашние ее уже всем сказали в деревне:

— Придет наша младшая, так вы ей не отворяйте и в дом ее не пускайте. Если пустите, мы вашу дочь заберем — нашему сыну в жены.

И сами они дома закрылись, а младшему сыну, что цветок посадил, так сказали:

— Поди засвети свет под коровьим навесом. Дров возьми вдоволь да нажги побольше горячих углей. Поставь там кровать и ложись. Она сама туда придет и с тобой рядом ляжет — вот и станет твоей женой.

Парень и вправду все сделал, как ему было сказано. Ну вот, говорят, девушка застыла совсем и пришла в деревню. Просится в один дом, в другой, а никто ей не отворяет. Пришлось ей домой идти. «Откройте мне»,— просит, да только и вправду они ее не пустили.

Пошла она к коровьему навесу, где брат ее лег. Согрелась, отошла малость и говорит:

— Его я боялась, от него убежала, а теперь, выходит, к нему и пришла. Будь что будет, не стану я жить в этом мире. Видно, я всех прогневила — никто меня и в дом пустить не захотел. Видеть никого не могу.

Вот отогрелась она, отошла и села на кровать рядом с братом. А у него на поясе было нахарни. Отвязала она его, легла да горло себе и перерезала. Тут и умерла.

Как пошла по телу последняя дрожь, брат проснулся. Видит: кровь ручьем льет.

— Ох,— говорит.— Она руки на себя наложила, зарезалась этим нахарни. Затем она его у меня и отвязала.

Стал он думать и думать, кто его знает, о чем он там думал, только взял и сам горло себе перерезал тем же нахарни и умер.

Как утро настало, домашние видят: оба лежат на одной кровати и оба мертвые. Что им тут делать? Пошли народ созывать по деревне.

— Пойдемте,— говорят,— с нами. Надо дрова нести1.

Народ говорит:

— Ой-ой-ой! Вчера все у них были здоровы. Кто это, знать бы? С кем беда приключилась? Верно, с их дочкой.

Собрался народ и видит: лежат двое мертвых — брат и сестра. Смотрят, кровь, что у них вытекла, не смешалась — потекла в разные стороны.

— Мы хотели женить брата на сестре,— говорят,— а Чандо такого не любит. Гляньте-ка, кровь в одну канаву стекла, а нигде не смешалась — так и идет двумя ручейками. И дым2 тоже, смотрите, двумя столбами идет, не мешается.

Отсюда и видно, что нельзя брата женить на сестре. С тех пор никто братьев на сестрах не женит. Вот и все. Конец сказке.

Жили-были семь братьев. У них была одна сестра — младше их всех. В семье она была любимица. Все братья были женатые, только младшего еще не женили. Младший брат был тоже любимый. Он никогда не работал в хозяйстве. Раз шатался он по лесу и встретил сестру. Бросилась ему в глаза ее красота, и стал он думать о ней: «Почему бы братьям меня на ней не женить?» В тот раз он ее оставил в покое, пошел один бродить дальше по лесу и нашел большой гриб невиданной красоты. Он сорвал его и назад повернул. Принес гриб домой и положил на видное место, где всегда огонь зажигали.

Как пришли его шесть невесток, он им этот гриб показал и говорит:

— Запомните, невестки. Та, кто съест этот гриб, станет моей женой. Будь она мне матерью или невесткой, будь она нашей касты или чужой, я на ней женюсь все равно.

Немного спустя — он уж ушел — входит его сестра. Она только что в ближнем озерке искупалась. Увидала гриб, сразу взяла его и говорит:

— Сестрицы, я его съем.

Шесть невесток всполошились, стали ее уговаривать не есть этот гриб. Обещали они принести ей грибов сколько захочет, только бы она этот не ела. А девушка говорит, что он ей приглянулся — уж так он с виду хорош — и она его съест непременно. Тут они ей сказали, что это ее брат здесь положил да еще и сказал, что женится на любой, кто его съест. Девушка засмеялась — так чудно это ей показалось — и говорит:

— Что? Мой брат? Да ему и на ум не придет на мне жениться.

Сказала еще, что они, видно, вздумали над ней посмеяться, и съела гриб. Тем временем приехал брат. Привязал лошадь в стойле, вошел в дом и видит — гриба нет на месте. Стал он кричать и всех спрашивать, кто съел его гриб. А его в доме любили, и всегда его слово было последним. Вот и тут он потребовал, чтобы его послушали, и велел родителям и старшим братьям готовить ему свадьбу.

Приготовили всё, что надо, хоть и было всем тяжко и все говорили: «Вот вам Калиюга». Готовить-то пришлось все равно. Никто слова не имел в этом деле, каждый рот себе рукою закрыл и молчал — так они все любили младшего.

А просо почистить дали соседке-вдове. Она была женщина бедная, держала кур, яйцами торговала — тем и жила. Увидели куры просо, стали клевать, а вдова им говорит:

— Не ешьте это просо Калиюги. Это просо полно греха — оно пойдет на грешную свадьбу брата с сестрой.

Девушка, бедняжка, случайно это услышала, и стало ей горько. Вот, как забили в барабаны и начали всё куркумой красить, она убежала из дому прямо в лес. Там росло высокое дерево. Она говорит ему:

— О благородное дерево! Если ты настоящее дерево, опусти свои ветви к земле.

Только она это сказала, дерево опустило к земле свои ветви. Девушка влезла на них и говорит:

— Если ты настоящее дерево, подними меня к небу.

Той порой брат догадался, что сестра убежала, и пошел ее искать. На дороге он нашел ее разбитый браслет и узнал по нему, куда она побежала. Подошел к дереву, взглянул вверх и увидел сестру на самой вершине. Стал он говорить дереву те же слова, что сестра говорила. Да дерево его не послушало. Тут он пригрозил, что его срубит. Дерево испугалось и опустило ветви к земле. Как осталось до земли совсем мало, девушка спрыгнула — и бежать со всех ног. А брата веткой зацепило и на ее место под самое небо подняло. Да он слез и побежал сестру догонять.

Девушка бежала и бежала, пока не прибежала в деревню, где у плавильной печи работал агария. Она говорит:

— О агария! Если ты настоящий агария, сунь меня к себе в печь и сожги.

Гот удивился и, понятно, отказался так сделать. А когда она рассказала ему все, как было, он согласился исполнить, что она просит. Сунул он ее в печь и стал мехами огонь раздувать. Той порой и брат туда прибежал. Стал просить агарию, чтобы он его тоже в печь бросил, и агария сделал это.

Вошел брат в огонь и видит — сестра его в пламени еще краше стала. А самого его печь скоро спалила, и превратился он в уголь. Время прошло, и агария перестал мехами огонь раздувать и девушку из печи вынул. Как золото после плавки только чище и красивее становится, так и она вышла из огня еще краше и ярче, чем была раньше. А от брата ее и следа не осталось.

Девушка вернулась в родную деревню, и, как приспела пора, устроили ей счастливую свадьбу.