вот назвали ее имя. Мать и дочь одновременно поднялись и обняли друг друга.

— Я люблю тебя, детка, — прошептала мама.

— До скорого, — ответила Дэзи.

— Я буду ждать тебя здесь.

— Хорошо. — Дэзи отступила назад, глубоко вздохнула и вошла в открытую дверь.

Грег сновал взад-вперед. Он удивлялся, как это в полу не образовалась вмятина от его бесконечного хождения. Да где же они?

Грег слышал, как в соседней комнате трещал телевизор: кто-то вел диалог, прерываемый смехом людей в студии. Макс как раз был в том возрасте, когда не делаешь различий и смотришь по телевизору все подряд.

По непонятной причине Грегу хотелось рыдать. Он должен немедленно успокоиться. Дэзи приедет домой уже не беременной, и все вернется на свои места.

Не то чтобы это что-то сильно изменит, подумал Грег, слушая, как из соседней комнаты доносится реклама средства от грибка ногтей. В середине своей жизни Грег начинал ее заново. Только теперь у него не было глупости, свойственной молодым, не было энергии и наивности — всего того, что толкает вперед. Теперь он погрузился в однообразные хлопоты о детях и работе. И в проклятое одиночество, пронзающее все его естество, когда он по ночам лежал и смотрел в потолок.

Грег точно знал, что не может жить один. Он не перенесет одиночества. Софи порой высказывала свои умозаключения: как младший ребенок в семье, Грег не привык оставаться наедине с самим собой.

Софи, Софи, Софи. Она любила делать умозаключения. Она была адвокатом. Хорошим адвокатом.

Грег достал из кармана бумажник и нашел в нем визитку Нины Романо. На ней было изображено водяное колесо — символ города — и Нина Романо, мэр. Три телефонных номера и адрес электронной почты. Грег перевернул визитку и увидел выведенную рукой Нины фразу: «Добро пожаловать!» Интересно, она делала это для всех новоприбывших или он, Грег, чем-то отличался от них?

Звук двигателя заставил Грега вздрогнуть, и он поспешно убрал визитку. Потом распахнул дверь и выбежал на улицу.

— Все в порядке? — спросил он, как только Софи покинула водительское сиденье арендованной машины.

Софи кивнула. Губы сжаты в нитку, на лице печаль.

— Она в порядке.

Грег почувствовал облегчение, и его руки задрожали. Он открыл дверцу пассажирского сиденья и оттуда выбралась Дэзи. Она выглядела на удивление хорошо, румянец на щеках, сияющие глаза.

— Давай я помогу тебе добраться до дома, — предложил Грег.

— Подожди, — ответила Дэзи. — Мне нужно тебе кое-что сказать.

Грег бросил взгляд на Софи. Ее холодное выражение лица ничего ему не сказало.

— Папа, я этого не делала. — В голосе Дэзи слышался смех.

— Чего ты не делала?

— Я передумала. Я оставляю ребенка.

Когда поезд со скрежетом остановился в Авалоне, желудок Дженни завязался в узел. Она попыталась успокоиться. Не нервничать. Ведь она возвращается домой. Нужно радоваться.

Но вместо этого Дженни чувствовала себя проигравшей. Месяц назад она уехала в Нью-Йорк в надежде… на что? Что ее жизнь вдруг превратится в эпизод из «Секса в большом городе»? Бросить в воздух шляпу, когда мир признает, что она великолепна? Что ее тут же окружат друзья, которые в ней заинтересуются и будут ею восхищаться? Нужно было все продумать заранее. Если бы она это сделала, то поняла бы, что убежать от себя невозможно. Пребывание в городе, встреча с литературным агентом, который разъяснил, сколько работы предстоит проделать, раскрыли Дженни глаза. Она была подобна своей незаконченной книге: сама находилась в разработке. К тому же городская жизнь, как выяснилось, — это не то, чего хотела Дженни.

Чувствуя тяжесть в теле, Дженни сняла сумки с верхней полки и направилась к выходу. Она ступила на платформу, тут же налетел резкий холодный ветер.

Облако снега и пыли рассеялось, и Дженни увидела на платформе Рурка в слабом неровном свете, точно это был сон.

Внезапно Дженни вспомнила день, когда Джоуи сделал ей предложение. Рурк тогда хотел что-то ей сказать, и, возможно, если бы она позволила ему это сделать, все обернулось бы по-другому. Даже через сотню лет Дженни не забудет выражение глаз Рурка в тот день. Его взгляд стал суровым, тяжелым, мгновенно заледеневшим от ее слов. «Джоуи сделал мне предложение». Всего на секунду, подумала Дженни. На секунду она заглушила свои истинные чувства. Секунда сомнения — и она открыла для Джоуи дверь. Секунда — и она разрушила жизни троих.

— Не вздумай сказать: «Я же тебе говорил», — предупредила Дженни Рурка и подумала, отобразились ли переживания от воспоминаний на ее лице.

— Думаю, это не требуется, — ответил Рурк, но в его голосе не было удовлетворения.

Дженни стояла перед ним как идиотка. Обнять его? Поцеловать в щеку? Чего Рурк от нее ждет?

— Я не знала, что ты придешь, — наконец сказала Дженни.

Рурк взял самую тяжелую сумку и направился к выходу. Никаких объятий. Даже не сказал ей «привет». Чего уж там надеяться на улыбку? Может, тот прощальный поцелуй ей приснился?

— Я подумал, тебя потребуется подвезти, — сказал Рурк.

— Спасибо, Рурк.

— Не благодари меня пока что. Я приехал, чтобы остановить тебя.

— Что?

— Чтобы отговорить тебя ехать в лагерь «Киога».

Их ботинки скрипели на ледяном снегу стоянки.

— Тогда ты зря приезжал, — ответила Дженни. — Я уже все решила. Это мой новый адрес на ближайшее будущее.

Рурк швырнул вещи на заднее сиденье «форда».

— Там же нет ничего в радиусе десяти миль!

— Что мне как раз и нужно, особенно после того, как я узнала, что такое жить в большом городе.

Дженни забралась на пассажирское сиденье.

— Ты остаешься со мной, — произнес Рурк, заводя двигатель.

Дженни рассмеялась:

— Мне всегда нравились мужчины, которые не боятся командовать окружающими.

— Я серьезно, Дженни.

Она перестала смеяться.

— О боже. В самом деле.

— Жить так далеко от города среди зимы — плохая идея.

— Как и то, чтобы мной командовать.

— Я никем не командую! Просто существует слишком много причин против того, чтобы ты там оставалась.

— Это твои причины, не мои.

Они заехали в гараж для грузовиков позади пекарни, где стояла машина Дженни. На Дженни вдруг нахлынули противоречивые чувства. Она не хотела признавать, что была рада видеть Рурка. И глупо взволнована тем, что он за нее беспокоится. И вместе с тем это ее раздражало.

— Вот что я тебе скажу, — начала Дженни. — Я буду звонить тебе каждый вечер, чтобы ты знал: убийца с топором в очередной раз меня пощадил.