организовать… Нет, нет и нет! Катка отказывалась верить в то, что Скорнякова, эта безобидная на первый взгляд женщина, способна выступить в роли организатора столь дерзкой операции. Здесь нужен человек сильный, волевой, плюс ко всему с большими связями. А Светлана производила впечатление мелкой рыбешки.

Мелкая рыбешка… уже лучше, уже ближе. Светлана – мелкая рыбешка, шестеренка в огромном, отлично слаженном механизме, марионетка. Этим можно объяснить ее беспокойство о семействе Копейкиной и ночное письмецо с советом убираться восвояси подобру-поздорову. Но ведь тогда получается – Лола такая же марионетка! А где же тот невидимый кукловод, который настолько ловко и искусно манипулирует своими куколками и при этом чувствует себя в полнейшей безопасности?

Задачка не из легких! На данный момент Лолита воспринималась Каткой не иначе как ниточка, которая может привести к катушке. Главное, чтобы ниточку никто не подрезал, как в случае со Скорняковой.

В девять вечера Катарина сидела в салоне авто еле живая. Ломило все косточки, ноги онемели. С утра во рту у нее не было ни крошки, желудок бурчал, ворчал и вообще, казалось, был готов съесть самого себя. Скоро стемнеет…

«Не мешало бы позвонить домой, предупредить, что я задержусь».

А как надолго, собственно, она собиралась задерживаться? На час? На два? А может, на сутки? Затея со слежкой стала ее здорово напрягать. Вдруг Лола заболела? ОРЗ, грипп, ангина, в конце концов. А если Щипцова безвылазно просидит в своей квартире целую неделю? Катке тогда тоже прикажете дневать и ночевать в салоне «Фиата»?

Ожидание сменилось гневом, надежда испарилась, постепенно Катка впадала в панику.

Слава богу, ее опасения не подтвердились – Лолита пребывала в полном здравии. В десять Щипцова выпорхнула из подъезда и летящей походкой продефилировала к «Тойоте». Выглядела Лолита совсем не так, как в момент их первой встречи. Если тогда Лола походила на обычную среднестатистическую женщину – еще не средних лет, но уже и не девчонку, то сейчас Катка лицезрела настоящую женщину-вамп. На личико Лолиты был мастерски наложен слегка вызывающий макияж, пышная прическа – а-ля львиная грива – из блонди превратилась в иссиня-черную; легкое, чересчур короткое платьице являло взору окружающих точеные ножки, вышагивавшие в замшевых туфельках на высоченной шпильке.

Лолита юркнула в авто, завела мотор и сорвалась с места.

Копейкина последовала за Щипцовой. Она держалась на значительном расстоянии, чтобы, не дай бог, Лолита не заметила хвост.

«Тойота» двигалась в сторону области. Редели высотки, оставались позади супермаркеты и здания офисов.

Щипцова остановилась у ворот трехэтажной махины, чем-то отдаленно напоминавшей особняк Иннокентия Эдуардовича. Не выходя из машины, Лола засигналила. Крепкого телосложения охранник подбежал к «Тойоте», взял из рук Щипцовой некий предмет, вновь вернулся на территорию, подошел к тумбообразной стойке, и… ворота открылись. Затем бугай вернул Лолите то, при помощи чего он открыл ворота, и занял исходную позицию.

Щипцова оставила машину на автостоянке, поднялась на крыльцо и скрылась в помещении. Помимо ее транспортного средства на стоянке находилось не менее трех десятков дорогих иномарок.

Куда, интересно, приехала Щипцова? В ночной клуб? Или это частный клуб?

Катка откинулась на спинку сиденья. По всему видно, Лолита не скоро покинет данное заведение, а значит, ждать ее бессмысленно. Копейкина порулила домой.

На следующий день ситуация повторилась, впрочем, как и через день, и через два. В десять вечера Лола выходила из дома и мчалась по направлению к области.

На пятые сутки Катке порядком поднадоело играть в кошки-мышки. Пришло время для решительных действий.

Дождавшись, когда Щипцова скроется в здании, Копейкина подъехала к воротам. Охранник подошел к «Фиату» и протянул руку.

Полагая, что требуется дать ему на чай, Катка сунула в здоровенную ладонь сторублевую купюру.

Мужик вытаращил глаза:

– Не понял…

– Мало?

Секунду спустя вторая сторублевка составила компанию первой.

– Вы зачем мне деньги суете?

Катарина растерялась:

– А вы зачем руку тянете?

– Карточку давайте!

– Какую карточку?

– Первый раз, что ль?

– Ага.

– Не-е, пропустить не могу, не положено.

– И как же быть?

– Кто вас пригласил?

– Э… Лола.

Охранник сплюнул:

– Странно, а она разве не предупредила, что просто так вас не пустят?

– Нет, – Катка изображала законченную идиотку. – Лолитка сказала: подваливай к десяти, вот я и подвалила.

– Думаю, проблем не возникнет. Звякните ей на сотик, пусть она сюда подойдет.

Копейкина выпала в осадок.

– У меня… у меня нет с собой мобильника. Дома оставила.

– Ой, блин, держите, – мужик протянул телефон.

Ситуация сложилась тупиковая.

– Я не помню ее номер, он был в телефонной книжке.

Охранник развел руками:

– Тогда сегодня облом у вас выйдет.

– А исключения из правил вы не делаете? – улыбнувшись самой соблазнительной улыбкой, на которую была способна, Катка выудила кошелек.

– Мне дорого мое место, поэтому спрячьте деньги и… всего доброго!

Делать нечего: пришлось отступить.

Катка покатила вдоль металлического забора. Свернув за угол, она остановилась. Ну и ладно, как говорится, если не пускают в дверь, пройдем через окно.

Оставив «Фиат» у тротуара, Копейкина прикинула, сможет ли она перелезть через забор. Скорее всего, нет. Да и протиснуться между прутьями не представлялось возможным.

Сзади к особняку примыкала одноэтажная постройка. Катка увидела открытое окно. Определенно, это шанс, это то самое окошко, в которое она может проникнуть. Но как? Как преодолеть преграду в виде металлических прутьев?

– Тоже хотите попасть внутрь? – прозвучало совсем рядом.

Вздрогнув, Копейкина обернулась. В метре от нее стоял полный паренек лет четырнадцати.

– Никуда я не хочу проникать, – быстро соврала Катка.

– А вот врать нехорошо! Я же вижу, что вы облюбовали то окошко.

– Тебе показалось. – Катарина пошла было прочь.

– Не уходите, – паренек схватил ее за руку. – У нас с вами одинаковые планы, мне тоже необходимо попасть в этот дом.

– Зачем?

Придав лицу оттенок деловитости, парень изрек:

– Я на задании!

Не удержавшись, Катка прыснула.

– Не вижу ничего смешного, – обиделся он.