глубинную мудрость, что ему стало не по себе. Как будто эту женщину посвятили в великие тайны, и она смотрела и на весь мир, и на мужа с высоты своего знания.
— Не будем о моих болезнях и продолжительности земной жизни, дорогой, — продолжила она, — не нам это решать, и боги не посвящают нас в свои планы. Но я знаю ? душа вечна, а потому смерть — это всего лишь переход в другой мир. Мы же живем, как будто наше пребывание здесь, на Земле, вечно. А человек должен быть готов в любой момент предстать перед судом божьим, где все спроситься с него…
— Ты говоришь почти как христианский священник на проповеди…
Виолетта приложила к губам Акселя свой тонкий холодный пальчик, останавливая его речь, и улыбнулась только лишь своими прекрасными серыми глазами, глубоко запавшими в темные круги.
— Это не проповедь, милый, это правда. Вот я и хочу сказать, ? а вдруг не успею, ? что полюбила тебя с того момента, как ты взял меня в жены, — женщина тяжело вздохнула, видно, каждое слово давалось ей с трудом, — но бог завязывает треугольники отношений здесь на Земле не для того, чтобы мы рвали и рубили их. Он испытывает нас — каковы мы в страданиях. Разве я виновата, что полюбила тебя?
— Что ты? Нет! — пробормотал Аксель.
— И ты не виноват, что полюбил Шарлотту, — граф опустил голову, — это он мне испытание устроил, а я не выдержала его. Но я постаралась все исправить,…а теперь, Аксель, я отпускаю тебя…
Не глядя на жену, чтобы не показать ей своих слез, граф положил ей на одеяло свою руку, и ее холодные пальчики тут же оказались в его ладони. Он принялся целовать их.
— Я отпускаю тебя, милый…потом, в других жизнях, возможно, ты будешь любить меня, а сейчас ты береги это чувство, что дано тебе всевышним. Вот, возьми…
Аксель почувствовал в своей ладони кусочек металла.
— Это все, что осталось от украшения твоей матери, это я колдовала, ты прости меня за это…
— Что ты! За что? — Аксель почувствовал, как сжалось его горло, ? это ты меня прости.
— Да, да, прости. Просто я хотела, чтобы ты любил меня, так же как и ее.… Так уж вышло, по не знанию. Она приходила ко мне, твоя мать и приказала отдать тебе ее заколку. Храни ее, храни нашу дочь и не держи зла на Виолетту.
Через неделю начались преждевременные роды, и графиня умерла. Умерла и ее слишком рано родившаяся дочь. После похорон Аксель совсем замкнулся. В его светлых волосах стала поблескивать седина, а высокий лоб пересекла глубокая складка. Теперь графа можно было видеть чаще наблюдающим, как играет дочь, чем в седле или на занятиях с дружинниками. Очень часто его видели сиротливо стоящим на верхней площадке донжона. Много времени проводил вдовец и у одинокой могилы с массивным каменным крестом, для него даже сделали там скамейку. Он просил прощения у мертвой и пытался ей объяснить, что тоже любил ее, но только по-другому. Он любил ее нежность, ее доброту, ее благородство. Просто слишком поздно это понял и не успел ей рассказать.
Ночная вылазка
— Да, парни, люблю я рыбалку! — громогласно оповестил Халвор о своем увлечении двух здоровенных норманнов, Свена и Гино, которые, усевшись на песке, чинили бредень. Пират разложил на галечниковой отмели, намытой Сеной в крутой излучине, нехитрые снасти, приготовленные для его обожаемой забавы. Он проверил большим пальцем остроту грубого кованого крючка и натянул леску, сплетенную из трех шелковых нитей.
— Осторожно! — остановил его второй рыбак, стражник Свен, тоже заядлый рыболов, — порвешь своими ручищами!
— Я — то порву — ладно, а вот если рыба уйдет?
— Ты что, в этой луже такую рыбу решил поймать, которая будет здоровей твоих клешней? — засмеялся Свен, обладавший хоть и меньшим ростом, но шириной лопатообразных ладоней едва ли уступающий морскому разбойнику.
— Это кому как повезет, — улыбнулся в ответ хевдинг.
— А вот моему хозяину, похоже, не очень-то, с везением, — неожиданно переменил тему Свен, — в последнее время как подменили его. Ходит сам не свой.
— Это все бабы, — согласился Халвор, — ввязался брат мой в тонкие любовные интриги. Не наше это дело — треугольники всякие любовные распутывать. У нас, моряков, все просто — понравилась баба — ну и тащишь ее в постель. А утром — адью, мадам — меня ждут бескрайние моря!
— Здесь все сложнее, — начал философствовать викинг, — графы, маркизы, замки, законные дети и незаконные, наследства там всякие, титулы…
— А, — махнул рукой Халвор, — голова кругом от всего этого. Вот, помню, в детстве, когда мы клятву как побратимы давали — все было ясно и просто — «один за всех и все за одного». Вот поэтому я и позвал на рыбалку Акселя, чтобы вернуть его к жизни, поговорить с ним. В конце концов, не сходить же с ума из-за юбки.
— Это верно, — согласился Свен, вычерпывая воду деревянным совком из узкого челна, — ох, как нужен ему прямой мужской разговор. Только ты, как брат, сможешь все и объяснить Акселю
— Если это ему поможет, — пробормотал пиратский хевдинг. — Самая лучшая помощь — решение его проблемы.
Солнце отражалось в воде, и казалось, будто светят два солнца: одно сверху, а другое откуда-то снизу. На зеркальной поверхности воды вдруг раздался шлепок, и круги волн побежали в разные стороны.
— Ух ты, какой сомяра попался! — радостно воскликнул Халвор, сжимая в руках длинную, изогнувшуюся от страшного напряжения лещину, с трудом сдерживающую рывки могучего тела.
— Эх, похоже, не выдержит нить! — взволнованно бормотал стоящий по колено в воде рядом с пиратским вождем Гино. Хевдинг быстро отдал ему удилище и, оттолкнув от берега босой ногой выдолбленный из ствола дерева узкий челн, стал осторожно орудовать веслом.
Халвор достиг места, откуда расходились круги, и, стараясь не спугнуть огромную рыбину, опустил в воду большую корзину, предварительно привязав к ней веревки, и стал подводить ее под тело сома.
— Есть! — зашипел он, с трудом удерживаясь от радостного крика, — тяни потихоньку к берегу, а то лодку перевернет!
Викинг стал плавными движениями подтягивать гиганта, перехватив шелковую нить в руку и наматывая ее на широкий кулак. Сом ходил кругами и изо всех сил пытался оторваться. Узкий челн опасно кренился, но послушно следовал за галсами царя реки.
? Ты, Гино, главное, не спеши, ? не надо делать резких движений! ? взволнованно поучал своего подчиненного пират.
Лодка неумолимо приближалась к берегу и, наконец, хевдинг соскочил в воду. Оказавшись по пояс в воде, Халвор резким движением своих мощных рук выдернул корзину из воды. Удар черного хвоста пришелся ему прямо в лицо, Халвор даже вскрикнул от боли, и если бы его помощник не всадил в беснующееся черное тело острый багор — ушла бы добыча. С громкими возгласами победителей викинги вытащили на берег отчаянно сопротивляющуюся рыбину, и прижали ее своими мускулистыми телами к песку.
— Ну, брат, тебе как будто рыбы не хватает! Чего сам ловишь? — раздался голос Акселя, и из раздвинувшихся зарослей ивняка появились и он сам, и его черный жеребец.
— Ты ничего не понимаешь в удовольствии от рыбалки, — отозвался Халвор, — своими руками выловить такого гиганта! Ты только посмотри!
И действительно, сом был огромным ? не менее двух ярдов длиной. Наконец измученная рыба обессилила, и удачливые речные охотники уселись на песке, протянув длинные босые ноги к прозрачной воде.
— Накормишь всю свою команду этим сомом, — заметил граф, присев рядом с рыбаками на большой, наполовину засыпанный плавником валун.
