львов, волов, дельфинов и людей из позолоченного металла; у других на вершине мачт находились птицы с распростертыми крыльями, поворачиваемые ветром. Бока судов были разноцветно раскрашены и по ним развешены в ряд щиты из полированного железа. Корабль предводителя имел продолговатый вид змеи, голова которой находилась на носу, а хвост сгибался на корме; его называли поэтому Большим Драконом. Выйдя на берег Англии, датчане построились в отряды, развернули белое шелковое знамя, посреди которого был изображен ворон с раскрытым клювом и хлопающий крыльями. Всюду, где проходили, эти гордые грабители весело съедали пищу, неохотно для них приготовляемую и, уходя, убивали хозяина и сжигали дом его. Везде брали лошадей и, становясь всадниками, подобно своим предшественникам, вдруг появлялись в таких местах, где всего менее страшились их появления. Они нападали врасплох с неудержимой быстротой на села, местечки и города. Этельред, посреди этих бедствий народа, не решался взяться за оружие, и советники его не придумали ничего лучшего, как возобновление налога, произведение которого поддерживало дерзость ненасытного врага. Между тем нашелся человек, который предпочел смерть позору своей отчизны. То был Эльфедж, архиепископ Кентерберийский. Впав во власть датчан, он долгое время переносил рабство и жестокое обращение вместо того, чтобы купить свою свободу. Наскучив этой стоической решимостью, пираты предложили ему свободу за 3000 ливров серебра, с тем, чтобы он уговорил Этельреда искать мира за сумму 12'000 ливров. Но мужественный Эльфедж громко отверг это предложение. «Я не из тех людей, — сказал он, — которые готовы губить христиан для идолопоклонников и отдать вам то, что накопили для своего содержания бедняки, которые находятся под моим пастырским надзором». Датчане, раздраженные его упорством, приказали отвести его в середину своего лагеря и побили его костьми, рогами и челюстями волов, которыми питались, а потом бросили тело его в воду.
Вместо того чтобы извлечь пользу из урока твердости, данного старым пастырем церкви, Этельред продолжал отягчать народ налогами, всегда недостаточными для утоления жажды золота в пиратах. В 1013 году целые области добровольно покорились датчанам. Этельред бежал во Францию, в нормандскую провинцию, где брат жены его, происхождения скандинавского и сын прежних пиратов, дал ему скромное убежище. Но англичане скоро должны были пожалеть об Этельреде и отправили к нему тайно послов, которым поручили привезти его назад. Этельред возвратился. В продолжение двух последних лет своего царствования он поддерживал войну с датчанами с почти равными успехами и неудачами. По смерти его, в 1016 г., англичане выбрали в преемники ему, устранив от престола наследия законных детей, незаконного сына его Эдмунда, отличившегося в глазах народа в битвах с чужеземцами. Молодой вождь этот отнял у датчан Лондон и дал пять больших сражений, следствием которых было перемирие. Эдмунд, король английский, и Канут, король датчан, заключили союз и положили, что Темза будет природной границей обоюдных владений их. Но слишком ранняя смерть Эдмунда нарушила прочность этого мира. Канут, пользуясь слабостью соседей, употребил страх для расширения своих владений. Большая часть английских вождей соглашалась лучше подчиниться ему, чем ожидать последствий новой борьбы, но едва датский король принял присягу их, как, нарушив свои обещания, частью изгнал, а частью убил родственников Этельреда и Эдмунда и богатейших и сильнейших владетелей.
Во время этих происшествий, два законных сына Этельреда оставались в Нормандии с матерью своей Эммой. Дядя их, герцог Ричард, помышлял сблизиться посредством брака со страшным Канутом. Переговоры удались. Эмма согласилась выйти за естественного врага своих детей. Сделавшись вскоре матерью сына, она забыла первородных, и они, удерживаемые далеко от Англии, потеряли даже память об участи своей и разучились языку и нравам саксонцев. Канут, впоследствии, сделался христианином и покровителем духовенства. Он восстановил церкви, которые сам разрушил, основал монастыри и почтил память архиепископа Эльфеджа, убитого датчанами. С 1031 до 1035 года, Канут завоевал все страны севера до Эльбы, как Карл Великий завоевал страны на юге; деньги и оружие англичан он употребил на покорение единородного племени, низверг с престола королей Норвегии и земель, омываемых Балтийским морем, и назвался королем всего Севера. Но первой мыслью народов Севера было раздробление владений Канута, как народы юга раздробили империю Карла Великого. Норвежцы изгнали сына датского завоевателя и избрали себе вождя из среды своей. Но в Англии страх, наведенный датским могуществом, был слишком силен для того, чтобы покоренные отважились явно восстать против покорителей: довольствовались тайными мерами против основания чужеземной власти, чтобы незаметно ослабить и со временем уничтожить ее.
В 1037 году странное событие, передаваемое, но не объясняемое историками, изменило порядок положения дел Вдова Канута, сын которого царствовал, вспомнила о детях Этельреда и тайно уведомила их, что народ англосаксонский, желая избавиться от ига датчан, хочет избрать себе короля из среды своей; поэтому она звала их в Англию для переговоров. Эльфред, младший сын Этельреда, необдуманно отправился с отрядом нортманнских солдат, высадился в Дувре и пошел к северу от Темзы. Но датчане вскоре одолели его отряд, а его приговорили к ослеплению, как нарушителя мира страны, и мать не могла спасти его.
Нортманны обвинили саксонцев в измене. Сын Канута приказал произвести судебное следствие о смерти Эльфреда. Между тем народ был отягощен новыми налогами. Такая жесткость породила возмущение по смерти канутова сына; в 1041 году[36] датчане, атакованные со всех сторон в городах, замках, в поле были оттеснены с такой силой к северу, что вскоре находили одно убежище — на судах своих и, понеся невознаградимые потери, возвратились, наконец, в свое прежнее отечество. Счастливое окончание этой народной войны открыло путь в Англию второму сыну Этельреда — Эдварду. Генеральное собрание постановило отправить к нему депутатов Нормандию для предложения короны с условием, что он приедет с незначительным числом нортманнов. Эдвард приехал, был провозглашен королем и помазан архиепископом в Винчестерской церкви. Признательный к тем, которые содействовали возвращению его в Англию, он женился на дочери Годвина, вождя и героя восстания. Это была, по сказаниям летописцев, девушка прелестная, ученая и весьма кроткая.
Не стало более датчан на английской земле, но освобожденный народ не подверг своей мести небольшого числа этого племени, которое занявшись обрабатыванием земли, предалось мирной жизни и повиновалось общим законам. Уменьшенные подати были распределены поровну между саксонскими и датскими семействами. Это равенство произвело в несколько лет слияние обоих племен и следствием тог был твердый союз, избавивший Англию от возврата северных пиратов. Ни один вождь из Норвегии или Дании не отваживался требовать наследия Канута, но зато другие беды грозили вскоре возвращенной независимости саксонцев. Эдвард чувствовал, что в жилах его течет кровь нортманнов; связи родства и любви соединяли его с теми, которые приняли его в изгнании, сделались его товарищами, друзьями Многие из них явились к нему в Англию, и он не мог отказать им предоставлении разных выгод: высшие места гражданские и военные были раздаваемы этим людям, для которых Англия не была отечеством. Крепости епископства вскоре сделались ленами прибывших из Нормандии, саксонские придворные, чтобы угодить королю, старались изучать язык нортманнов, подражали их нравам, обычаям, одежде; один только народ не поддался этому стремлению. Годвин, виновник восстания, изгнавшего датчан, вступил в союз с недовольными против вторжения нортманнских фаворитов. Эдвард был слаб, он не сумел воспользоваться благоприятными для него обстоятельствами. Между тем нортманнские придворные восстановляли его против Годвина, а саксонцы называли нортманнских любимцев возбудителями раздоров. Из этих семян неудовольствия возникли смуты, но Эдвард, поддерживаемый нортманнскими военачальниками, развил перед недовольными такую грозную воинскую силу, что мужество их исчезло. Годвин скрылся во Фландрию, и народ, лишенный вождя, возвратился к повиновению Эдвард, освобожденный от присутствия единственного человека, дерзавшего порицать его слабости, более прежнего впал во власть своих нортманнских фаворитов, стремившихся сделаться его властелинами. Они принудили его развестись с дочерью Годвина, которую заключили в монастырь… Но все это было только введением к новому порабощению английского племени. Скоро Эдварда посетил новый гость, который под видом дружбы, скрыл другую цель: обозреть будущее завоевание свое. То был Вильгельм, побочный сын Роберта, герцога нортманнского.
Обозревая Англию, Вильгельм мог подумать, что не оставлял собственной земли. Везде, где он проезжал, корабли, замки, церкви, гарнизоны крепостей были снабжены нортманнскими капитанами и духовными, он нашел их даже вокруг трона Эдварда. И, действительно, герцог нортманнский, приветствуемый их возгласами, в глазах народа казался королем больше, чем Эдвард, и он не мог отказаться от надежды и желания наследовать ему. Но в следующем году, в течение лета 1052 года, Годвин,
