человек. Из них трое ранены.
Очень кстати смолк миномет, буквально засыпавший позиции минами. После этого атака скисла.
…Капителов с горечью констатировал, что с гарнизоном, по большому счету, покончено. Шесть человек поселок не удержат. Их перебьют в считанные минуты.
Отступать он по-прежнему был не намерен, но ситуацию оценивал беспристрастно. Поэтому и смотрел на все глазами обреченного человека. Жить ему, да и остальным бойцам, до следующей атаки.
– Еще один заход, и все, – так и сказал Капителов. – Не удержим. Накроют минами, причешут пулеметами, и кранты.
Его голос звучал ровно, без эмоций. Голос человека, стоящего на краю жизни и смерти. И решившего стоять там до последнего. Что ж, такое упорство достойно уважения.
– Минами они закидать уже не смогут, – устало сказал я, пристегивая к карабину новый магазин.
– Это еще почему?
– Нет больше у них миномета.
Капителов непонимающе смотрел на меня, еще не сообразив, что произошло.
– Взорвался он.
– Как?
– От перенапряжения. Нельзя так много стрелять.
В его глазах мелькнуло понимание. Взгляд прошел по мне, остановился на залитых кровью куртке и джинсах. На грязных руках, разводах пота на лице. На зеленых от сока трав штанинах.
– Мне санитар что-то говорил об этом. Но я, по правде сказать, не понял…
– Где Борис? – вспомнил я об инженере.
– С ранеными. Когда санитара убило, он помогал выносить раненых и убитых…
– Молодец. Слушай, нам надо ехать. Заберем раненых, сколько сможем. Доложим о нападении. А вы уходите отсюда. Какой смысл подыхать без толку?
Капителов молчал.
– Сколько каганат потерял? Приблизительно?
– Семь-восемь человек. Они, суки крученые, наобум не лезли. Шли правильно, под прикрытием. От кочки к кочке. И огнем давили постоянно. И людей потеряли в основном у домов. Пятерых там оставили.
– Семь-восемь убито. Ранены сколько-то… Прибавь к этому еще десятерых, миномет и грузовик с минами. Потери значительные. Понятно, что они отошли. И вряд ли скоро полезут.
Капителов удивленно покачал головой, услышав о десятерых убитых и миномете с машиной. Внимательно глянул на меня.
– Ты военный?
– С чего ты взял?
– С того. Кто еще может в одиночку пройти в тыл, уничтожить десять солдат и взорвать миномет? Не мои парни точно.
– Повезло, – замял я тему. – Давай грузить раненых.
«Они сделали ставку на ту четверку, что должна была зайти отряду в тыл. Видимо, шли самые опытные. Способные сработать в населенном пункте против превосходящих сил врага. А когда наемники поняли, что обход не удался, когда потеряли столько людей и миномет, решили отступить. С этим все ясно. Неясно другое – что же это за наступление такое? Липовое… Но при липовом наступлении столько людей не кладут. Значит, эти отвлекали. Впрочем, у них и так все вышло. Еще один удар – и оборона рухнет. Но все равно много непонятного… Надо срочно ехать в город, прояснять обстановку. И просто сваливать пора. Хватить подвиги геройствовать…»
Инженер уезжать отказался наотрез.
– Только место займу в машине. Лучше раненого лишнего взять. А я тут помогу, патроны поднесу. Перевязку сделаю.
– А умеешь?
– Что?
– Перевязку сделать?
Борис скованно пожал плечами и кивнул. Если и не умел, то успел хоть немного научиться. Вон все руки в крови. К счастью, чужой.
Уговаривать взрослого человека нет смысла. Это его решение, его выбор. И я не стал ничего говорить.
В джип влезли шесть человек. Пятерых усадили в кузове, предварительно подстелив матрацы, шестого – рядом со мной. Это был боец с замотанной напрочь головой. Только щелка для рта осталась. У него что-то с глазами и осколок в черепе.
Раненых отбирал я сам. Основной критерий – способность выдержать дорогу. Тех, кто лежал с пулями и осколками в животе и груди, старался не брать – не довезу. Ему все равно, где помирать, а мне надо как можно больше перспективных вывезти. Цинично, конечно, но верно.
Капителов, ловко ковылявший на самодельном костыле (получил еще один осколок в правую ногу), сунул мне заклеенный конверт.
– Донесение о бое. Отправь в гарнизон.
– Хорошо. Вы попробуйте чуть позднее проверить связь. Может, они перестанут глушить эфир.
– Ясно.
Вместе с Капителовым провожать меня пошел и Борис. Оба смотрели хмуро и с тоской. Борис еще махнул рукой. Словно прощался…
20
Самак напоминал растревоженный муравейник. Дороги на окраине перегорожены небольшими баррикадами – мешки с песком и землей, вывернутые из асфальта бетонные бордюры. Сверху торчат стволы ручных пулеметов и карабинов. Патрульные из городской стражи контролируют въездные дороги и подступы к ним. В домах закрыты все окна и двери. Кое-где улицы перекрыты противотанковыми ежами, наспех сваренными, наверное, сегодня.
Солдаты гарнизонного батальона блокируют подступы к центру. Они же в составе маневренных групп ждут сигнала к выдвижению в опасный район. Народ с улиц исчез, только одиночные прохожие торопливо идут по тротуарам. Практически все вооружены. Женщин и детей не видно. Город готов к осаде.
Пост охраны на въезде пропустил беспрепятственно. И в лицо знали, и раненых в машине видели. Я благодарно кивнул бойцам, а про себя подумал, что они совершили глупость. А ну как я под прицелом, и в машине сидят ряженые наемники каганата? Вполне возможный вариант. Несколько таких мелких диверсионных групп способны дестабилизировать обстановку в и без того встревоженном городе.
Еще одну ошибку я заметил почти сразу. Все внимание командование гарнизона уделило обороне южного направления. Им как-то не пришло в голову, что враг может пойти и через лес, и через овраги, словом, там, где нет шоссейных дорог. Просочиться можно хоть через болото. И напрасно здесь ждут танки. Они не полезут на ежи.
Все эти мысли мелькали в голове, пока я рулил к городскому госпиталю, расположенному в северной части города. Судя по количеству санитарных машин, подъезжающих и отъезжающих от него, раненых было много. Значит, бои шли не в одном и не в двух местах. Все-таки наступление…
Сдав раненых, я покатил к управлению, по пути заскочив в комендатуру, чтобы отдать донесение Капителова.
– Никаких выездов! – распорядился Голыбин. – Сидеть в городе, пока не прояснится обстановка. Далеко не уезжать, быть на связи.
Начальник управления довел свой приказ лично, заскочив на минуту к нам. Сделал он это вовремя, потому что Березин хотел было отправить меня и Игоря с Аркашей в Берадан. То есть к черту на кулички, почти шестьдесят километров от Самака. Там только позавчера сел небольшой отряд волонтеров.
Не успел я раскрыть рот, чтобы послать своего недалекого начальника куда подальше, как вошел Голыбин и довел свой приказ. Он же сказал нам новость.
– Петр серьезно ранен. Час назад. Их машину обстреляли на обратном пути от Краменеца. Один из
