На самом деле легенда «прошлой жизни» уже была придумана, отточена и зазубрена наизусть. Главное при изложении – не увлечься и не ляпнуть что-нибудь на автомате. И не лезть вглубь…
Я рассказал. Хотя нет, правильнее бы сказать – сыграл. Голос, выражение лица, глаз, паузы в нужных местах, многозначительное молчание, улыбка, юмор к месту. Плюс к этому вовремя налитый бокал, ввернутый комплимент, встречный вопрос, увод от темы и неожиданное возвращение.
В результате у Милены должно сложиться впечатление, что она обо мне узнала достаточно, но не все. В плепорцию, как говорили раньше.
К тому же я не давал ей времени на оценку услышанного, сам спросил о жизни, о прошлом. Как хорошо воспитанная девушка Милена не могла ограничиться двумя фразами, тем более я подстегивал ее наводящими вопросами.
Теперь говорила она.
Милена выросла в хорошей семье. Мать – урожденная баронесса, отец – крупный издатель, владелец нескольких газет и журналов. С детства строгое воспитание, образование в частном пансионе, учеба за границей.
Налаженная жизнь идет под откос осенью восемьдесят пятого. Война, страх, боль, ужас, непонимание… Отец в самый разгар междоусобицы умудряется увезти семью к дальним родственникам за Югорский Камень (Урал по-нашему). Здесь он входит в число инициаторов создания республики, ведет политическую деятельность.
Через три года во время одной из бомбежек погибает мать Милены. Она толком не сказала, как и где это произошло, а я не стал настаивать, понимая, как больно девчонке вспоминать об этом.
Отец топит горе в работе и дочери. Насколько это возможно, организовывает ей продолжение обучения, находит частных учителей. Сам буквально сутками не вылезает из рабочего кабинета.
Потерявшая мать Милена следует примеру отца – с головой уходит в учебу. Гибель родного человека превращает ее в ярую патриотку и сторонницу республики. Постепенно она становится помощницей отца. Сначала исполняет роль секретаря, потом помощника. И все время мечтает о самостоятельной работе. Чтобы доказать себе и другим, что она чего-то стоит.
Характер у нее отцовский, упрямства и упорства не занимать. И хотя родитель всячески препятствует ее порывам, Милена ускользает из-под его крыла и получает место в редакции только что открытой газеты «Новости Самака». Это ее первое самостоятельное дело, и она полна сил и желания проявить себя с лучшей стороны.
Отец, конечно, по мере возможности следит за ней, но поделать ничего не может. Дочь выросла, теперь взрослая – девятнадцать исполнилось, – ей и решать, как жить дальше…
Я внимательно слушал ее, привычно просеивая информацию сквозь фильтр достоверности. Заодно анализируя сведения.
Девчонка та еще упрямица. Прилично образованна и воспитанна. Самостоятельность аж из ушей лезет. Возрастной максимализм, два цвета в голове – черный и белый, полутонов не признает. Чувство мести развито прилично – смерть матери послужила причиной установления политических симпатий и антипатий.
Ко всему прочему – красива. Красота броская, яркая. И ум, что в принципе у женщин зачастую – антипод внешности. Ну и чувство юмора, что само собой подразумевает хорошую эрудицию, иначе некоторых шуток просто не понять.
Девочка, конечно, что-то утаила, что-то упустила. Я, например, не понял, что произошло между ее родителями. Как-то странно, что жена находится далеко от мужа, да еще чуть ли не на передовой, где и гибнет!.. Почему она уехала так далеко? Почему муж ее отпустил?.. Может, Милена что-то не знает, а может, и недоговаривает.
Вполне вероятно, что отец нашел другую. На войне это часто происходит. Мать не выдержала оскорбления и уехала. Урожденная баронесса – такая терпеть не станет.
И отец не смог удержать дочь, потому что не имел прежнего влияния на нее. В шестнадцать лет девушки еще судят слишком категорично и не умеют прощать. Потому и приглядывает за ней издалека, благо есть возможность.
Кстати, узнав, кто ее отец, я слегка опешил. Подцепить дочь министра – неплохой фокус!
Словом, угораздило меня встретить такую особу и что еще хуже – влюбиться. Стечение обстоятельств, длительное воздержание, стресс… И вот пожалуйста – напротив меня сидит голубоглазое чудо, от близости которого бросает в самый натуральный жар.
Допрыгался, парень!..
После взаимной исповеди мы выпили еще полбутылки вина, уничтожили холодные и горячие блюда, вдоволь поговорили. Темы для разговора не иссякали – вообще удивительный случай. Я с женщинами не особо многословен. Раз, два – и в койку. А тут как прорвало. Причем говорил не только я. Милена, окончательно сбросившая налет отчужденности, говорила и смеялась не меньше меня.
Минул час, второй, третий. Время перевалило за одиннадцать вечера. Вокруг нас сновали люди, приходили и уходили посетители, бегали официанты, а мы никого не замечали. Мы были заняты друг другом.
Уже когда часовая стрелка подошла к двенадцати, Милена спохватилась.
– Завтра же на работу! Пора.
В ее голосе прозвучало искреннее сожаление. Я не стал уговаривать посидеть еще. Хотя уходить очень не хотелось.
– Пора так пора.
Подозвав официанта, попросил счет. Заплатил требуемое, накинул чаевые и помог Милене встать.
На улице слегка похолодало. Милена, кутаясь в свою накидку, села в машину. Я завел мотор и покатил по полутемной улице к ее дому.
– Говорят, в Самаке зимы бывают теплые, – сказала она. – А я и не помню.
– Ты была здесь раньше?
– В детстве. У родственницы отца здесь усадьба, мы приезжали, когда мне было лет пять.
– Еще насмотришься… И вообще, по мне, зиму лучше встречать где-нибудь в тропиках. Воздух плюс тридцать пять, вода плюс тридцать. Солнце, пальмы, океан…
Милена улыбнулась. Зябко повела плечами.
– Ты романтик.
«Впервые так обозвали», – хмыкнул я.
Машина подъехала к дому. Я затормозил напротив подъезда. Открыл дверцу и подал Милене руку. Довел ее до двери.
Она повернулась ко мне, положила руки на грудь.
– Спасибо, Артур. Это был замечательный вечер.
«А какая может быть замечательная ночь!» – мысленно добавил я, но не сказал этого. Шестым чувством поняв, что говорить о ночи еще рано, а портить встречу неловким предложением не стоит.
Я вдруг с удивлением понял, что действительно не хочу портить впечатление о себе. Выходит, ее мнение чего-то стоит? Интересно…
– Спокойной ночи…
Она встала на цыпочки и потянулась губами к моим губам. Я немедленно ответил, изо всех сил сдерживая порыв сжать ее в объятиях и целовать взасос.
Вышло нежно и довольно целомудренно. Ну ладно, с целомудренностью перебрал, но все равно – нежно.
– Я позвоню тебе завтра, – сказал я. – В редакцию. После обеда.
– Хорошо, буду ждать.
Я держал ее за талию, слегка прижимая к себе. Сквозь тонкую ткань ладони ощущали горячее тело. Аромат духов и чистой кожи дурманил голову.
Понимая, что долго так не смогу, сам открыл дверь подъезда, поцеловал еще раз и с великим трудом оторвал руки.
– Пока.
