«Алдан» стоял у ворот гаража, блистая на утреннем солнце свежей краской. Я подошел ближе, недоверчиво глядя на него, осмотрел колеса, потрогал баранку руля. Фантастика!
– Ну как? – прогудел за спиной густой бас Михалыча.
Я обернулся, увидел довольную улыбку старого мастера. Развел руками.
– Нет слов.
Механики за эти два дня постарались. Задние сиденья сняли, увеличив тем самым объем багажника почти втрое. Сразу за передними сиденьями поставили небольшой ящик для инструмента и вещей. Остальное пространство было свободным. И по приблизительным прикидкам могло вместить почти тонну груза.
Передние сиденья заменили более легкими и мягкими. Ветровое стекло тоже заменили, поставив армейский пакет, способный выдержать попадание осколка. С левой стороны под рулем сделали упор для оружия.
С капота и крыльев исчезли вмятины и дыры. Новая краска защитного цвета скрыла все следы.
– Движок перебрали, коробку передач починили, зажигание отрегулировали, – говорил Михалыч. – Фары новые поставили. С противотуманками и маскировкой.
– Когда вы успели?
Механик довольно усмехнулся, подкрутил ус.
– Уметь надо.
– Понял.
Михалыч протянул мне ключи и хлопнул по борту кузова.
– Опробуй во дворе. Только осторожно, – добавил он, глядя, как я прыгаю на сиденье. – Краска еще не везде высохла. Красили поздно вечером.
«Алдан» завелся с пол-оборота. Движок работал ровно, без рывков и почти без шума. Я выехал из гаража, сделал несколько кругов по большому двору, объезжая пустые бочки и будку собаки. Красота! Легкий, маневренный, с высокой проходимостью, малозаметный, простой в управлении, без наворотов и излишеств. Именно такая машина нужна для пересеченной местности. Для узких лесных тропок, степных грунтовок, проселочных дорог. Для всех этих оврагов, низин, холмов, взгорков. Хороший трофей я заполучил в случайной сшибке.
– Михалыч, с меня стол.
– Да ладно.
Механик хмыкнул, покачал головой.
– Для дела не жалко.
Я с чувством пожал ему руку, еще раз заверил, что за мной не пропадет, и запрыгнул в джип.
– Мотоцикл здесь оставлю.
– Хорошо.
Нажав на клаксон, я вырулил со двора.
Вереницу машин, стоящую на дороге возле управления, заметил издалека. Два больших «увата», два «кунгура» и открытый «САЗ» с поперечной рамой за передними сиденьями. На раме на турели установлен пулемет «скиф».
Возле машин стояли и ходили люди. Почти все в военной форме, в армейских ботинках, на головах кепки. Вооружены по-разному: кто с самозарядными карабинами СКД, кто с «типковыми». Сумок под магазины и гранаты не видно, как и ранцев. Видимо, оставили в машинах.
В отличие от первого отряда эти бойцы обмундированы по-армейски и выглядят как солдаты, а не как охотники и рыбаки. И людей среднего возраста больше.
«Вообще-то отряды самообороны, как и другие формирования армейского толка, подчинены военному командованию, – рассуждал я, подъезжая к управлению. – Однако сейчас фактически ими командует Голыбин. Ведь волонтеры должны прикрывать магистраль и некоторые важные объекты. И транспорт дан управлением, и снабжение будет осуществлять одна из служб управления. Хотя приказы по-прежнему отдает начальник гарнизона или комендант. Вот такой фокус… Реалии гражданской войны…»
Поставив джип на крохотной стоянке у самых дверей здания, я заглушил мотор и пошел к входу, сопровождаемый десятками любопытных взглядов. Всеобщее внимание привлек мой «алдан», блиставший на солнце как новенький. Давненько никто не видел таких машин, словно только сошедших с конвейера.
Уже подойдя к дверям, заметил около грузовиков еще один «САЗ». На крыше установлен небольшой транспарант. «Республиканская печать». «Новости Самака».
– Ну, вот и пресса появилась, – шепотом констатировал я, замечая среди бойцов две фигуры в полувоенной форме, с кипами газет в руках.
Одна фигура, несомненно, принадлежала женщине. Скорее даже девушке. Взгляд отметил стройные длинные ножки, аппетитные ягодицы, тонкую талию, косу за спиной.
«И если вид спереди не уступает виду сзади…» – мелькнула шальная мысль.
В кабинете Голыбина, кроме хозяина, были еще два человека. Первый – начальник строительной бригады, что восстанавливала железнодорожную ветку до Ступицино, старый опытный мастер. Второй – военный, старший сержант, с двумя поперечными полосками на погоне.
Хорошая выправка, уверенный вид выдавали в нем опытного вояку. Согласно табели о рангах, старший сержант был помощником командира роты по подготовке, в некотором роде начальник небольшого штаба. Он отвечал за индивидуальную подготовку солдат, контролировал учебный процесс.
В прежней армии Русинии институт унтер-офицеров был развит довольно сильно. Стать младшим командиром мог только профессионал, отслуживший не менее двух лет рядовым, прошедший специальную полковую школу унтер-офицерского состава и получивший годовую практику.
Первичная должность унтер-офицера – командир отделения (командир артиллерийского расчета, командир танка). Им становится ефрейтор. Сержант занимает должность заместителя командира взвода. Так как младший офицер приходит на взвод, чтобы получить навык командования подразделением, и через два года уходит, то сержант фактически командует взводом.
Старший сержант работает при управлении роты. Главный сержант занимает должность инструктора батальона. Его сфера деятельности – индивидуальная и тактическая подготовка солдат, совершенствование уровня знаний унтер-офицерского состава, доподготовка, какую должен пройти унтер-офицер, чтобы занять вышестоящую должность.
Старшина – высший чин унтер-офицера. Помощник начальника полковой школы младших командиров, инструктор, ответственный за весь унтер-офицерский штат полка (более трехсот пятидесяти человек). Также может быть помощником командира батальона по обеспечению либо начальником вещевого склада полка.
Возрастной потолок службы унтер-офицера – пятьдесят лет. При условии, что он сдает все положенные нормативы и выполняет свои обязанности. Так вот звание старшины и должность помощника начальника полковой школы младший командир мог получить только после двадцати лет службы. Должность главного сержанта – после пятнадцати. Старшего сержанта – после десяти. Сержанта – после пяти.
Таким образом, на каждой ступени надо было прослужить минимум пять лет. Понятно, что профессиональный уровень унтер-офицера был очень высок.
Правда, это было до войны. Сейчас же большая часть довоенного штата выбыла из строя. Кто-то погиб, кто-то сделал карьеру, получив чин офицера в армии новых республик, каганатов, анклавов. Кто-то покинул ряды.
Младшими командирами становились солдаты, вставшие в строй уже после начала войны. Это были гражданские специалисты, рабочие, техники, инженеры. Те, кто пережил первые месяцы и выдвинулся благодаря своим личным качествам.
Ради справедливости надо сказать, что из них выходили неплохие унтер-офицеры, способные командовать подразделениями, учить новобранцев и вести их в бой.
Наверняка и этот старший сержант из «военного» набора. Видимо, он командует прибывшим отрядом. Наверное, высшее начальство не считает необходимым посылать сюда офицеров. Их и так не хватает.
Увидев меня, Голыбин приветственно кивнул и сказал сержанту:
– Вот ваш проводник. Он покажет дорогу до поселков, обрисует обстановку на месте. Знакомьтесь –
