разведку в гай, что граничил с поселком, а остальных поставил на разгрузку машин. Сам же с мастером и другими строителями пошел выбирать место под опорный пункт. Так как Сабатид был самым отдаленным от Самака населенным пунктом, именно здесь должна быть самая мощная оборона.
Среди всеобщей суеты и беготни я один был предоставлен сам себе. Поэтому занялся своими делами. Проверил машину, долил из запасной канистры бензин, потом перекусил и стал заново прокручивать план предстоящих действий.
Из поселка мы выехали через час.
11
Следующий день начался с того, что Голыбин представил нам – мне, Петру и Лене – непосредственного начальника, руководителя службы снабжения.
– Березин Арнольд Константинович, – представился высокий худой мужчина с совершенно седой шевелюрой, орлиным носом и небольшим бакенбардами. Тоже седыми.
Выглядел новый начальник неважно. Изможденный вид, нездоровый цвет кожи лица, усталые глаза. Спина сутулая, плечи обвисшие. Вдобавок левая нога немного короче правой, не гнется. В руках костыль.
– Арнольд Константинович только приехал из Кустаная и с сегодняшнего дня приступает к работе.
Голыбин представил нас, потом пригласил всех присесть и сразу перешел к делу.
– Служба снабжения по штату должна иметь десять водителей и пять машин типа «кунгур» или «уват». Но в силу известных обстоятельств мы пока не можем набрать столько людей. Да и машин пока не хватает. Поэтому будем работать с тем, что есть. В понедельник прибудут еще два водителя, и у вас станет три машины. Правда, одна – джип. Но она вполне сможет работать в ближнем районе. Или возить грузы в конкретное место. Словом, надо начинать.
– Да, конечно, – согласился Березин.
– На прошлом совещании у коменданта было решено возложить на вашу службу снабжение не только строительства, опорных пунктов и передовых постов охраны, но и армейских загородных постов. Таким образом, служба снабжения будет централизована. Это, конечно, добавляет нам забот, но… ничего не поделаешь.
Голыбин развел руками и виновато посмотрел на нас. Петр, Леонид и Березин приняли информацию как должное – надо так надо, а я сразу прикинул, как это отразится на моих планах. Выходило, что пока никак. Но вот в дальнейшем…
«А в дальнейшем, видимо, придется уходить со службы. Под каким-либо предлогом. И переходить на вольные хлеба. Могут быть некоторые проблемы…»
После знакомства и короткого разговора Голыбин забрал с собой Березина решать какие-то вопросы, а нам дал задания. Пара коротких, в пределах города, поездок. После чего разрешил быть свободными до понедельника.
Короткие поездки неожиданно затянулись допоздна. В одном месте не успели подготовить документы, в другом – груз, в третьем не знали, куда девать привезенное. В результате я покончил с делами уже в восьмом часу вечера. Доложив о проделанной работе Голыбину, получил разрешение отдыхать и поехал домой.
На полпути вспомнил, что холодильник почти пуст, и свернул к небольшому магазинчику, только открывшемуся на той неделе. Продавали здесь нехитрый набор – хлеб, крупы, сахар, соль, макароны, кое- что из молочных продуктов, несколько сортов колбасы (не самого высокого качества), яйца, соки, а также мясо, что поставляли частники с окрестных деревень. И еще что-то по мелочи.
Я притормозил у обочины, вытащил из ящика сумку, сшитую из брезента, и зашел в магазин, на ходу прикидывая, что именно взять, чтобы не торчать долго у плиты.
Продавщица – дебелая тетка лет пятидесяти, с бледным плоским лицом и непропорционально большим губами – бросила настороженный взгляд на карабин, висевший у меня на боку, и быстро выставила на прилавок требуемое. Чем-то я ей пришелся не по нраву, слишком уж недобро смотрела.
Я расплатился, убрал в сумку пакеты и свертки, поблагодарил (она даже не кивнула) и вышел на улицу.
Над самыми крышами домов висела бледная, неясная пока луна. Темнело. Через полчаса последние лучи солнца исчезнут за домами, и город погрузится в темень. А уцелевшие фонари будут гореть через один, давая минимально допустимое освещение.
Народ, и так довольно немногочисленный, вовсе исчезнет, и только редкие патрули будут шагать по опустевшим улицам, проверяя подворотни, скверы, переулки, останавливая одиночных прохожих и машины.
И хотя комендантский час отменили, все же ночью лучше на улице не появляться. Во избежание долгих разбирательств. Здесь вполне обоснованно ждут появления вражеских разведчиков и диверсантов и проверяют всех подряд. Вполне возможно, что любитель поздних прогулок может провести остаток ночи в комендатуре.
Едва я подумал об этом, как за спиной раздались шаги и чей-то прокуренный голос хрипло сказал:
– Здравствуйте. Патруль внутренней службы. Предъявите ваши документы!
Я обернулся. В пяти шагах от меня стояли три человека. Все в той форме, что здесь считалась формой добровольных формирований, – брюки зеленого или защитного цвета, штормовки, сшитые наподобие курток от армейского горного костюма с капюшонами. На ногах либо армейские ботинки с высоким берцем, либо охотничьи сапожки – короткие, со шнуровкой в верхней части и с массивными каблуками. На головах кепи. На левом рукаве трехцветная повязка – все те же привычные серый, зеленый, красный.
У двоих на плече самозарядные карабины СКД, у старшего – ППТ. Лица сосредоточенные, взгляды суровые. При исполнении, так сказать. Впрочем, одно лицо показалось мне знакомым. Очень красивое лицо. Ба-а! Вот уж кого не ожидал здесь увидеть! Милена! Она-то что тут забыла? Неужели в дружине?..
Девчонка тоже меня узнала. И особой радости от внезапной встречи не испытывала.
– Документы! – повторил старший патруля.
Это был мужчина лет сорока. Чем-то похожий на артиста Ульянова, многие годы бессменно игравшего маршала Жукова в фильмах и спектаклях. Даже рост и телосложение совпадали.
Я вытащил из внутреннего кармана сложенный пополам прямоугольник картона и протянул ему. А сам подмигнул Милене.
– Привет, красавица! Чегой-то ты здесь делаешь? Из газеты выгнали?
Она нахмурилась, поправила ремень карабина, резавший узкое плечико, бросила взгляд на старшего и грубо ответила:
– Не твое дело!
– Ай-ай-ай! Зачем так гаварышь?! – добавил я в голос кавказского колориту. – Такой милий, хароший дэвюшка, и так гаварышь, а?
Старший патруля раскрыл картон, развернул его на свет и пробежал взглядом по строчкам. «Томилин Артур Григорьевич. Должность – водитель. Сотрудник службы снабжения управления строительных и восстановительных работ». Дата, подпись, печать. И моя фотография 3х4.
– Работаете у Голыбина? – спросил он.
– Да. В СС.
– Что?
Эту аббревиатуру здесь знали, как-никак целый год воевали с нацистской Германией. И сейчас знакомое слово резануло слух. Старший нахмурился.
– СС, – любезно повторил я и пояснил. – Служба снабжения.
– А-а. А оружие? – Он кивнул на карабин.
– Вы невнимательно читали? Там же написано. Возле даты.
Старший опять посмотрел на удостоверение. «Разрешено свободное ношение оружия».
– Он наемник, – произнесла Милена.
– Э, верно гаварышь, красотка! – кивнул я. – Наемник, да! Сдес много наемныков! Всэ работают. Ти тоже…
– Я не наемник. Я приехала сюда помогать восстанавливать мирную жизнь! – с излишней горячностью
