– А в брюках или шортах я не женственная?
Ее голос слегка зазвенел. В глазах прыгали огоньки. Она шутила, но готова была всерьез отстаивать свое мнение. Я это отлично знал, поэтому вскинул руки и признал:
– Очень женственна.
Потом встал и подошел к ней. Обнял за талию и тихо повторил:
– Я тебя прошу. Пожалуйста.
Милена несколько секунд смотрела мне в глаза, потом кивнула.
– Хорошо. Надену платье. Есть одно… два раза всего надевала… Только тогда в час не уложимся.
– Ничего. Я подожду.
– Тогда поехали.
Судя по голосу, ей самой захотелось прийти в бар в платье. Ведь последний месяц она не вылезала из брюк. Какая женщина это стерпит?
В бар мы приехали к шести. Милена слово почти сдержала, приводила себя в порядок, готовилась и наряжалась быстро. По женским меркам быстро. Я успел послушать пару выпусков новостей, посмотреть передачу из столицы возрожденной Русинии и ответить «да» на два десятка вопросов своей подружки относительно ее вида, прически, наряда, сумочки и цепочки.
В «Белом камне», несмотря на довольно ранний час и непростую обстановку в городе, было достаточно много народу. По крайней мере все кабинки в малом зале уже заняли, и мы сели за столик на четверых, уж в очень удобном месте он стоял.
Милена выглядела изумительно – темно-красное платье с открытыми плечами и декольте плотно облегало стройную фигуру. Для улицы поверх него она набросила пиджак. Узкие изящные туфельки на высоком каблуке дополняли наряд. Волосы уложены в высокую прическу. Я впервые видел свою девушку в таком виде и поначалу глаз не мог отвести. Впрочем, потом – тоже.
И как выяснилось, не только я. В баре сидели десятка две человек, были и военные, и гражданские. Со спутницами и без. И все восхищенно смотрели на мою Милену. Даже женщины. Хотя в их глазах восхищение было пополам со злостью…
К удивлению, ассортимент спиртного и закусок был более разнообразным, чем в прошлый раз. Я опять заказал вино, салаты, мясо (только себе, Милена берегла фигуру).
Сделав заказ, мы продолжили разговор. Вернее, говорила больше Милена, я только слушал, кивал, вставляя реплики. Как только мы зашли в бар, мое сознание словно раздвоилось. Одна часть была здесь. Внимала подружке, следила за обстановкой.
Вторая витала в стороне. Думала о парнях и операции по изъятию установки. О датлайцах. О ситуации с блокировкой миров. Словом, эта часть сознания усиленно работала.
Вот и сидел я, разделенный надвое, говорил, смеялся, думал, оценивал, слушал, опять говорил. Это было нечто новенькое из арсенала двойника. И я с интересом следил за процессом, прикидывая, к чему бы это могло привести…
– …Столько военной силы прислали в город! Я никогда не видела! Сплошные колонны машин. И железнодорожный вокзал переполнен. Составы подходят каждые полчаса. А управление твоего Голыбина строит аэродром ударными темпами. Туда будут садиться истребители. Хотя вроде и аэродром для тяжелых бомбардировщиков строить хотят. Представляешь?..
«Они уже должны все сделать… Если охраны там нет или ее мало, вообще все пройдет без шума. Подумаешь, маленький городишко… С этой стороны проблем быть не может…»
– …Отец ему опять звонил. Просил присмотреть и не направлять в зону боевых действий. Мол, загрузи ее работой, чтобы из-за стола не вылезала. Но на передовую ни ногой… Я случайно узнала. Такой разнос отцу по телефону устроила!.. Он даже опешил…
«Что будут делать уцелевшие датлайцы? По идее, они должны попытаться взять установку. Так, видимо, инструкции предписывают. Тогда наши могут налететь на них. Как ни странно, но парням это на руку. Не придется бегать за противником, выслеживая его по всей планете. Да, так даже лучше. Вот только полезут ли датлайцы туда?..»
– Говорят, уже формируется центральное правительство… И оно выдвинет ультиматум Орду-улемскому и Харальскому каганатам. И если они его не примут – будет нанесен ракетный удар по столицам и воинским частям.
«Таким образом, с датлайцами будет покончено. Планета очищена. И что делать тогда тебе, Артур?..»
– …И война закончится! А ты думал, что будешь делать потом, Артур?
Оба вопроса пересеклись в моей голове, и от неожиданности я даже вздрогнул. Поднял взгляд на Милену. Она ласково смотрела на меня, чуть склонив голову набок. И ждала ответа.
– Мы… сначала мы отметим это событие… – толком не зная, о каком, собственно, событии говорю, сказал я. – А потом… будем жить. Счастливо…
Милена улыбнулась уголком губ, положила свою руку поверх моей. Потом глянула в зал.
– Я на секунду отойду. Закажи, пожалуйста, апельсиновый сок.
– Хорошо.
Она успела скрыться в коридоре, когда в кармане куртки загудел инком.
– Артур, ты где?
– Бар «Белый камень». Я со своей подружкой. Что у вас?
– Все отлично. Мы подъедем минут… через сорок пять. Жди.
– Ясно. Осложнения были?
– Никаких. Остальное при встрече!
Я вздохнул с облегчением и откинулся на спинку кресла. Все! Датлайцы потеряли последний, пусть и призрачный шанс на восстановление контакта с родиной. Теперь они отрезаны окончательно. Теперь поимка трех подгрупп – дело времени.
В приподнятом настроении я опустошил бокал вина и с легким пристуком поставил его на стол. Через пару минут появилась Милена. Села напротив, посмотрела на меня и удивленно вскинула брови.
– Что с тобой?
– В смысле?
– Ну… ты светишься, словно новая монета.
– У меня хорошее настроение, Милена.
– Это с чего?
– Ты рядом со мной, дела идут отлично. Война скоро закончится…
Она с легким удивлением смотрела на меня, теребя ремешок маленькой сумочки.
– Да… это хорошо…
Я тут же увел разговор в сторону, спросил о работе, об отце. Милена отвечала охотно, даже о родителе говорила вполне спокойно. Видимо, успела остыть и, может, даже простила его. Так мы проговорили еще полчаса.
Потом принесли вторую очередь заказа. И мы с жадностью набросились на еду, так как оба днем просто не успели толком поесть. Потом некий тип в форме с погонами лейтенанта попробовал пригласить Милену на танец. Причем разрешение у меня спросил с таким пренебрежением, будто я был кем-то вроде сутенера.
Милена не успела высказать свое мнение по этому поводу. Я перевел свой взгляд на офицера и мысленно сказал: «Или свалишь сам, или не доживешь до десерта…» И лейтенант, смотревший с превосходством и пренебрежением, вдруг вздрогнул, глянул за спину, потом на меня и быстро-быстро, бочком отчалил. На его лице проступило выражение такого страха, что я невольно подумал, будто он каким-то образом услышал мое послание.
«А почему бы и нет?.. Двойник мог провернуть такой фокус, ему раз плюнуть. Бедный офицерик! Услышать в своей голове чужой голос, да еще такой, как мой! Как в обморок не упал?..»
Лейтенант вернулся за свой стол, где сидели два других офицера и две женщины. Видимо, его вид произвел на них сильное впечатление. Взгляды мужчин красноречиво скрестились на мне. За своего друга они готовы были выступить дружной командой. На фронте бы так! А то кто-то ползает по земле под свист пуль, а кто-то по плитке бара, не в силах принять вертикальное положение.
