Едва ли рискнет кто-нибудь назвать песней это перечисление официальных лозунгов и установок маоистов. Вот типичные названия других песен: «Независимость, самостоятельность, опора на собственные силы», «Критиковать Линь Бяо — вредного элемента», «Соревноваться за накопление зерна в фонд подготовки к войне» и т. д. и т. п.

Такие «песни» люди в нынешнем Китае сочиняют, как послушные школьники выполняют домашние задания. А откажешься — значит, не приемлешь курса Мао. Вот и пишут...

Зачем это надо маоистам? Видимо, надо, чтобы показать, что «политику делают массы».

Но маоистам важно выиграть хоть какое-то время, сотворить иллюзорный мир для всех тех, кто еще не успел разобраться в существе дела. А когда липовый фасад этого мира рушится, то легко просматривается...

Живые голоса... Их много. Их не заглушить лицемерному хору маоцзэдуновской пропаганды.

Гуанчжоу, 1968 год. На стенах домов появились гневные дацзыбао.

«Мы люди, а не скот», — заявляли авторы одной из них. Они рассказывали о том, что им довелось пережить. Восемьдесят юношей работали на полях по 16 и более часов в день. Им выписывали так мало трудодней, что они очень часто оказывались не в состоянии расплатиться за свое питание. Их сторожили, чтобы они не могли убежать. Больные не получали никакой медицинской помощи.

Жили в полуразвалившемся сарае, крыша которого протекала в дождь. Нельзя было найти место, чтобы готовить пищу, не говоря уже о сне. В дацзыбао было написано: «Вместо супа нам давали слегка подсоленную воду. Мы вели жизнь, недостойную человека».

Вот отрывок из еще одной дацзыбао того времени:

«Нас обманывали. Утверждали, что нас отправят на прекрасные фермы с тракторами и всем необходимым. Почему же тогда некоторые из нас умерли, другие покончили самоубийством, а многие оказались в тюрьме?»

Так поется в одной из песен, распространенной в свое время в Шанхае.

Сколько песен-самоделок сочиняется сейчас в Китае?

Приказных поделок-однодневок много. Но, судя по всему, немало и вышеприведенных самоделок. Недовольство царящим в стране произволом, о чем свидетельствуют песни, и явилось причиной того, что маоисты решили «распылить» образованную молодежь, разбросать ее по стране, сломить ее волю непосильным физическим трудом. Разумеется, и на сей раз были выдуманы соответствующие лозунги, прикрывающие истинные цели и задачи.

Но дело, разумеется, не только в лозунгах. Обман сочетается с принуждением, с различными организационными мероприятиями. Огромная пропагандистская машина год за годом обрабатывает и школьников, и их родителей. На взрослых по месту работы оказывается сильный политический нажим. Вместе с молодежью в деревни с каждым годом направляют все больше и больше кадровых работников в качестве надсмотрщиков. Высланную молодежь поселяют вместе, чтобы за ней было легче присматривать. На местах за этой молодежью в оба глаза следят и военные, и представители ополчения, и местные активисты. И все-таки очень многие высланные при первом удобном случае бегут из деревень.

С особенным усердием высылкой городской молодежи занялись с декабря 1968 года, после высочайшего повеления Мао. Даже по китайским официальным данным, за это время в деревни сослано около 10 миллионов человек. Западные специалисты по Китаю приводят другую цифру: 25—30 миллионов. Во всяком случае, в конце 1974 года пекинское радио похвалилось, что 90 процентов образованной молодежи Пекина и пригородов было отправлено в деревни. Каково же ей там?

Приведем пример. В одной из дацзыбао, вывешенной в Пекине летом 1974 года, рассказывалось о судьбе девушки Чао Бао-фан, сосланной в деревню в 1969 году.

«Летом от палящего солнца ее лицо покрывалось волдырями. В поле она, бывало, теряла сознание, но, несмотря ни на что, вставала и продолжала работать. Приехав в бригаду шестнадцатилетней девчонкой, она таскала на себе связки сена весом более 120 цзиней. Зимой на морозе ноги у нее распухали и становились, как пампушки. Например, в декабре 1970 года обмороженные ноги Бао-фан покрылись нарывами, и она не могла даже надеть обувь. Однако бригадир Чжан Шунь и член местного пропагандистского отряда Сюй Чжэнь-юй заставили ее выйти рыть канал».

Перескажем дальше вкратце эту трагическую и, очевидно, не столь уж редкую историю. У Чао Бао- фан не сложились отношения с местным начальством, жестокими и бесчестными людьми. Они травили девушку, издевались над ней, распускали о ее поведении гнусные слухи. Вот в дацзыбао финал:

«Чао Бао-фан не вынесла выпавших на ее долю мучений. Двадцатого марта она еще была жива. Вышла на работу и трудилась весь день.

А уже утром 21 марта 1974 года ее не стало, она покончила с собой на станции Мачжай (провинция Хэнань).

Тело Чао Бао-фан долго лежало на задворках станции, его не сразу могли опознать.

Чао Бао-гун,

старший брат пострадавшей.

25 июня 1974 года».

Инициатор высылки молодежи в деревни — Мао Цзэ-дун. А его антигуманизм известен.

«Смерть человека — дело обычное», — вещает Мао.

И это не констатация всем известного биологического факта. Это оправдание того, что в руках диктатора жизнь человека не стоит ничего.

«Человек — это животное, испытывающее презрение к людям».

«Главное заключается в том, чтобы хорошенько припугнуть людей».

Конечно же, подобные высказывания Мао предназначены не для всех. Они произносятся в узком кругу особо доверенных лиц или заносятся на бумагу. Но так уж устроена жизнь, что тайное рано или поздно становится явным.

Широко известны гегемонистские аппетиты Мао и его присных. Шовинистические, великодержавные устремления маоистов подкреплены были на сессии ВСНП, созванной в 1975 году и поставившей задачу вывести Китай в разряд ведущих держав мира. Характерно, что призывы выполнения этой «стратегической задачи» звучат на фоне разглагольствований о «неизбежности войны», о необходимости подготовки к войне, о том, что, мол, новая мировая война «вовсе не так уж плоха» и что «у каждого поколения будет своя война».

А китайскому народу маоисты отводят роль послушного орудия в достижении этой цели. И самая большая ставка делается на китайскую молодежь, которой легче затуманить мозги псевдореволюционными идеями, воспитать из нее поколение «живых роботов», не слишком обремененных знаниями, на все готовых по первому слову властей.

Не случаен в этой связи и такой факт. В конституции КНР, принятой в 1954 году, содержалось положение: «Государство проявляет особую заботу о физическом и умственном развитии молодежи». В конституции КНР, принятой в 1975 году, это положение опущено.

Портрет молодого маоиста, если судить по материалам китайской пропаганды, рисуется примерно так.

Он безжалостен и беспощаден (придерживается пресловутой «философии борьбы»), он крайне