— Благодарю покорно! Не в настроении нынче. Как-нибудь в другой раз... — и ухмыляется нахально.

Тут уж поручиться можно, что все их заверения да к небесам обращенные взгляды застынут, ведь на уме у них только трава да одеяло. Почему он такой? Да вот когда-то в ранней юности пережил разочарование, это же ясно. Но вовсе не собирается по этому поводу давать объявление: «Молодой человек с разносторонними интересами, переживший глубокое разочарование, ищет девушку, умеющую ценить любовь и верность».

Нет, этого он делать не станет. Но внушает себе с тех пор, что девицами не интересуется, и с высоты своих двадцати трех лет весьма скептически относится ко всем подобным затеям.

И вот теперь, с трудом, правда, проглотив обиду на Кроппе, Палермо размечтался, как проведет вечер, сходит на озеро, а потом — уму непостижимо — задумался, почему, хоть клеверные и пшеничные поля к самому озеру подходят, парочки предпочитают клевер, пусть в пшенице куда безопаснее, но, возможно, тут все дело в экономической сознательности. Он, к примеру, когда накупается вволю, любит полежать в клевере, частенько сидит там и после захода солнца. Это в его вкусе. С насыпи виден весь город, и главное — стройка. Новые дома, экскаваторы, краны. Мальчишкой он любил вырезать силуэты. Вот такой силуэт образует стройка на ночном темном фоне.

Так, обо всем размышляя, Палермо едет все дальше и дальше. Он человек решительный, стекла его кабины дрожат — хоть и не так сильно, как прежде, не младенец же он, чтобы в пику кому-то гадости делать!

А вышло очень даже хорошо с этой его малой скоростью. Потому что в эту секунду ему приходится тормозить. Он и не думает об этом, скорее всего это у него рефлекторно получилось. Навстречу, по самой кромке шоссе, бежит девчонка. Девчонка в небесно-голубых шортиках, она раскраснелась, точно ее сейчас солнечный удар хватит, губы строгие, сухие, от жары, конечно, но и вообще строгие, и бесподобные глаза.

Палермо вытаращился на девчонку, точно невесть какое великое открытие сделал. Он видит только ее одну, потную, в облаке пыли, и ему хочется воскликнуть, да что там воскликнуть, во весь голос кричать хочется ему: «Эй, девушки, женщины всей страны, глядите, в таких шортиках можете разгуливать, если у вас фигуры не хуже, чем у этой девчонки!»

Но он не кричит. Оп насвистывает что-то о вишневых губках и розах и думает: «Чепуха, если уж что, так маргаритки ей лучше, венок на ее белокурые локоны... Эх, совсем будет девчонкой из сказки...»

— Влезай, — говорит он и открывает дверцу. Клаудия влезает, движения ее гибки словно у кошки, хоть она и запыхалась, и, уже сидя рядом с Палермо, она улыбается, слабой точно сквозь пыль улыбкой.

И только теперь Палермо спрашивает:

— Куда?

Он разворачивается на довольно узкой улочке. Владельцы палисадников трепещут в страхе за свои заборы. Качают головами. Видно, бормочут про себя: «Ох уж эти сорвиголовы со стройки, совсем ошалели, черт те что вытворяют. Мчатся чисто на гонках».

Но Палермо и не думает о гонках и ничего вытворять не собирается, но — что верно, то верно — чуть-чуть ошалел. Так он же доброе дело в виду имел: девчонке нужно поспеть к смене. И она поспеет минута в минуту. К тому же разве удивительно, что он ошалел, столкнувшись с такой девчушкой? Кроппе, по правде говоря, подумал бы о нем неодобрительно. Но Палермо не собирается «любезничать». На этот раз все очень серьезно. Палермо знает в этом толк. А ведь они всего разок и глянули-то друг на друга. Правда, взгляд был довольно долгий, да, но ведь всего-то разок.

Без скольких-то шесть Палермо останавливает свою пятитонку перед ее заводом, рывком открывает дверцу, Клаудия прыгает на мостовую, и они ни о чем не договариваются. Но Палермо знает — он приедет за ней вечером. Она пойдет с ним на озеро, и, быть может, ей тоже придется по душе та стройка, черным силуэтом виднеющаяся вдали.

Они ничего не видели вокруг, не замечали, что за ними наблюдают. Они едва на дома вдоль улицы смотрели. У девчонки в сумке был только халат. Бикини она уже заранее надела. Парень вел велосипед по тротуару, плавки он прицепил к багажнику.

— Ну нет, я бы в такую погоду запретил сочинение писать! — в сердцах сказал парень.

— Поторопимся, так и сочинение успеем написать, в воде мне приходят в голову отличные мысли, — возразила она.

Улица упиралась в лес. Ребятишки прыгали в классы. Девчонке вдруг захотелось поиграть с ними. Малыши строго следили, чтобы большая девчонка не задела черту. Но она прыгала здорово, сказывалась долголетняя тренировка.

— А ну попробуй и ты! — рассмеялась она.

— По такой-то жаре, нет! — буркнул он.

Когда они были ужо в лесу, девчонка напомнила:

— Далеко не пойдем, мне еще квадратные уравнения сделать надо, а то опять двойку схвачу.

— Хочешь, вместе займемся, — предложил парень и после небольшой паузы добавил: — Недавно я ходил удить и неподалеку открыл озерцо. — Он выжидательно поглядел на девчонку.

Теперь они шли гуськом. Она засмеялась:

— Ну и заросли!

— А в прошлый раз я еще свободно на велосипеде тут катил.

Он отгибал ветки, чтобы они не хлестнули ее по лицу. Теперь они продирались сквозь заросли ежевики, и колючки царапали ей ноги. Но ягоды были еще зелены. У тропинки валялся какой-то матрац драный и дырявая кастрюля.

— Надо было джинсы надеть! — девчонка слюной помазала царапины на ногах.

— Хочешь — давай вернемся, — предложил парень.

— Еще немножко пройду, — ответила она, — вот только сумка!

Парень взял сумку и повесил на велосипед.

— Чего же ты раньше не дала мне? Всего ведь твой отец увидеть не может!

Но тут показалось озеро, и парень заметил:

— Мы чуть-чуть проплутали.

На берегу зеленел участок сочной травы со свеженасыпанными кротовыми холмиками. Участка хватило как раз, чтобы они расположились на нем. И для одежды еще нашлось место. Озеро было маленькое, но очень синее, а по берегу рос камыш.

— Здесь осенью можно камышин наломать, — сказала девчонка.

За озером лежал луг. Оттуда доносились голоса, поблескивали пестрые платки. Начался сенокос. А еще дальше в небо упирались трубы химкомбината. Девчонка побежала к озеру. Сунула ноги в воду и радостно крикнула:

— Бесподобно!

Она бросила платье на одеяло. Прыгнула в воду, и ей показалось, что лес качнулся. Прежде чем парнишка успел натянуть плавки, она была уже на середине озера. Плыла она хорошо, сильными взмахами. Вода пригладила ей волосы. А когда он догнал ее, они стали нырять за галькой. Но озеро было точно бездонным, а может, у них ловкости не хватало или разволновались слишком. В конце концов они бросили это занятие и поплыли на другой берег. Отсюда стали швырять гальку, и девчонка забрасывала почти так же далеко, как парень.

А когда им это наскучило, снова прыгнули в воду. Девчонка первая выскочила на берег. В халате улеглась на одеяло, вытащила книгу из сумки и стала читать. Но то и дело поглядывала на парня, который нырял на этот раз с большим успехом: на берег летела то галька, то пригоршня песка. Вот наконец и он вышел на берег. Улегся рядом с ней.