одобрения.

Вскоре выяснилось, что занятия с собакой заметно дисциплинируют подростка, способствуют его взрослению и выработке у него чувства ответственности. Всё время каникул Андрей почти не расставался Бимом (так Андрей нарёк пёсика – в честь героя книги земляка, жившего в Воронеже на Студенческой улице писателя–фронтовика Г.Н.Троепольского). Ну, конечно, прежние обязанности выполнялись им с обещанной добросовестностью. Например, он даже разучил на скрипке Третий концерт Вивальди, который, кстати понравился всем обитателям дома… кроме Бимки. На пёсика этот концерт явно нагонял тоску.

Это обстоятельство заставило Андрея задуматься о том, как же, всё таки,через какие механизмы, музыка оказывает своё воздействие на живые организмы и нельзя ли с помощью музыки… управлять не только чувствами и общим настроем живых организмов, но и, например, пробуждать совесть, заглушать агрессивность… Словом, и этот живой и трепетный кирпич под именем Бим (или Бимка) внёс свой весомый вклад в фундамент той идеи, того научного направления, которое с годами станет главным делом жизни учёного А.В.Черкасова, пока ещё – школьника.

________________

Общение с подраставшим породистым псом обусловило ещё несколько важных наблюдений Андрея. Парнишка, как уже сказано, рос не только чутким, был весьма чувствительным от природы, но и обладал зоркой наблюдательностью. Первое из таких примечательных событий произошло в тот самый день, когда он впервые, чуть ли не через весь город, отправился с Бимкой на площадку, где тренировали собак для милиции.

Многие из прохожих с восхищением смотрели на явно породистого, красивого, ещё очень молодого пса, который не без усилия сдерживал (но, таки, – сдерживал!) свои ещё щенячьи порывы любопытства и довольно чинно шагал на поводке рядом с хозяином. Этот хозяин стал уже неплохо известен в городе. Не только из-за своих способностей и удивительно справедливого характера, но также и благодаря его деду. Старший А.В.Черкасов стал местной знаменитостью со дня празднования сорокалетия Победы. Но Андрей вместе с Бимом… Словом, эта пара выглядела настолько привлекательно, что кое-кто из прохожих оглядывался, когда мимо них проходили они оба – собака и юноша – подтянутые, стройные, и уже чем-то похожие друг на друга. Вернее сказать – это Бим, подрастая, незаметно начинал копировать некоторые из повадок, элементов осанки и поведения своего юного воспитателя.

Андрей уже был один раз на площадке. Надо было представиться, передать письмо-напоминание отца о заранее условленной договорённости. В общем – познакомиться. Но для Бимки здесь все и всё было внове. Юноша уже научился хорошо понимать эмоциональное состояние и переживания своего воспитанника.

– Тихо, Бим! Спокойно! – отдал юноша команды ласковым голосом и добавил совершенно „неуставное“,– Всё будет хорошо, маленький. Здесь у нас друзья.

Пёс повилял хвостом в знак того, что услышал хозяина (а, может быть, и понял их, пусть – по- своему?!). Однако успокоиться не смог. Рванулся вправо, ближе к хозяину, когда мимо обоих какой-то пожилой собаковод провёл на поводке отчего-то прихрамывающую молодую овчарку. Бим рванулся… и попал своей правой передней лапой прямо под кованый ботинок юноши, взвизгнул и мгновенно укусил Андрея за голень – чуть  пониже колена. Укусил и сразу же спохватился: такое было впервые. Поэтому и собачий укус оставил на ноге хозяина лишь синяк, а не кровоточащие ранки.

Оба растерялись: Андрей никак не ожидал такого  от своего воспитанника и любимца (хотя и смекнул, в чём причина); пёс же… С собакой творилось нечто доселе юношей невиданное. Она пыталась посмотреть в глаза своему хозяину (а ведь редкая собака выдерживает пристальный взгляд человека). Одновременно Бим, вертясь на месте, неистово мотал хвостом и издавал скулящие, прерывистые звуки – как будто пытался извиниться.

Андрей, хотя и с опозданием, сделав серьёзное выражение лица строгим голосом пожурил собаку:

– Фу! НЕхор-рошо! Плохо, Бим! Нельзя!

Что после этих слов сделалось с собакой – Бим прижал к голове уши понурил голову и отчаянно завыл. А ведь собаки, когда воют, глядят обычно вверх. До Андрея дошло: „Бимка… Он же всё понимает! Его же совесть мучит!!“ Да, у собак есть совесть – таков был вывод Андрея. Это так противоречило всему, чему его учили в школе на уроках биологии… Но зато это совпадало с красочными описаниями таких великолепных знатоков собак, каким был, например, американский коммунист и знаменитый писатель Джек Лондон. Андрей присел на корточки перед Бимкой, ласково погладил его по голове, пробормотал, успокаивающе:

– Ладно, ладно, Бимушка. Понимаю. Ты – нечаянно. Ты ведь больше не будешь, правильно.

Собака, как будто, приняла прощение хозяина, лизнула его несколько раз; сначала в укушенное место, потом в руку, наконец  в лицо. Затем она пошла и безукоризненно выполняла все команды весь урок и последующие остатки дня, но была невесёлой, выполняла всё без радости. В перерыве между упражнениями сидела с самым печальным видом, понурив голову. Немолодой (лет уже под сорок) собаковод обратил внимание на поведение собаки и спросил, не без подозрения глядя на юношу:

–              Он у тебя не болел недавно? Не наказывали за что? Не били его?

–        Нет, что вы, Пётр Степанович! Никогда! Но… – Андрей замялся, – понимаете, тут… он как-то растерялся, кинулся мне лапой под ботинок и… куснул – впервые в жизни!

–        Ааа! Так он – совестливый у тебя, – внимательно слушая и как бы обрадовавшись объяснению юноши, молвил Степаныч, всё время пристально глядя на Бимку, – Смотри, смотри: он же нас слушает.

Собаковод присел перед Бимкой на корточки и сказал ему – ласково, успокаивающе:

–        Хор-рошо, Бимка! Хороший пёс! Умный Бимка!

–        Бимка ведь больше не будет Хозяинакусать! – совсем не по уставному, ласково и утвердительно завершил собаковод и добавил, обращаясь уже к Андрею, – А ну, погладь его, приласкай!

Андрей последовал совету. После этого собака воспрянула духом и два последних упражнения выполнила не только старательно и хорошо, но и с заметной радостью. Но по окончании занятий пёс опять впал в уныние. Инструктор, примечая всё это, велел отпустить Бима погулять и провёл его в служебное помещение, всё насквозь пропахшее собачьим духом: не псиной – нет, и не пòтом (у собак нет потовых желёз), а именно чем-то иным, но – собачьим.

– Ты, вот что, Андрюха. Вы оба, я смотрю, от природы очень чувствительные и совестливые. Но имей в виду: собака, молодая собака, очень многое перенимает в характере от хозяина. В процессе воспитания, значит. Ты его никогда больше не жури за этот случай! Придёшь домой – покорми всласть, похвали за работу, погладь там… – ну сам уже должен понимать! Объясни, что прощаешь. Иначе он от больной совести заболеть может, понял! И ко мне… значит, сюда, – не раньше, как через три дня. Дай затихнуть его больной совести. Не напоминай ничем. А придёте – на входе приласкай. Приободри. Настрой на работу! Понял?

– Я всё понял! Спасибо, Пётр Степаныч. Так это верно, что у собак – совесть?

– А как же! И совесть, и чувства, и понимания там всякие… Как у людей! А вот такой дружбы и преданности собачьей я что-то между людьми не часто встречал… Ну, Павлов, рефлексы там, – это всё верно, конечно, но это – не всё! В общем, понял? Поласковее с Бимкой. Подобрее и – строже! Нельзя быть жестоким и добреньким, но можно и нужно быть жёстким, но добрым!