причине косвенности данных указаний.
И вообще... Если бы миром правили поэты, то это была бы самая разнузданная и феерическая анархия, причем самая головокружительная из возможных! Лично у меня такое мироустройство симпатии не вызывает. Хотя антипатии тоже. Так, можно поселиться по соседству и поглядеть, как там у них пойдет.
Закрываю брошюру, а на ее обложке уже красуется новая надпись: «Сборник материалов XXIX съезда КПСС»... Еще чего не хватало. Инстинктивно отшвыриваю хамелеонистый буклет в сторону и брезгливо вытираю ладони о брюки.
Но должно же это когда-нибудь закончиться! А вдруг не должно... Нет, такие мысли лучше сразу отправлять... куда подальше. Я выйду отсюда! Живым или мертвым, но лучше живым.
Ха, почему бы нет. Если попался лифт, надо им воспользоваться, пока есть чем пользоваться.
Ух, какой гостеприимный лифт - я только подошел, а он уже и двери открыл. Голодный, наверное. Точно, пустой, как брюхо у аскета. Ну да меня так просто не съешь, подавишься, а то и вовсе отравишься. Зайдем, осмотримся. Так, двери закрываются автоматически. Ничего, на всякую автоматику найдется тяжелая рука доморощенного мастера.
Панель с кнопками поражает разнообразием предлагаемых услуг Тут тебе и «Выбор маршрута», и «Желаемая сторона света», и «Вверх», и «Вниз», даже «Направо - Налево». Многофункциональность обычного на первый взгляд подъемного устройства делает этот мир интересней. Но и тоску нагоняет своими инженерными наворотами.
Пожалуй, эта кабинка и на Луну меня доставить может. Вот только правильная комбинация цифр мне неизвестна.
Попробуем так... Секретный шифр для посвященных мне вовек не узнать, код ваш поганенький тоже не взломать, ну так хоть покуражусь... Думаете, не понимаю, чую ведь, ловушку гаденькую из лифта устроили и улова дожидаетесь? Я еще побрыкаюсь.
Вирус лифтный на вашу голову... Выплюнул меня этот изможденный надругательствами лифт и ладно. Зато коридор знакомый, родной можно сказать.
Но как же ты мне надоел... Гулкая жутковатая тишина и пустота в обозримом пространстве.
Сказал бы я, да слушать некому.
О, новинка от разработчиков урбанистического лабиринта. Убогая дверца с многообещающей надписью красной краской «Выход». Да - да, конечно... А за этой дверью еще одна непримечательная дверь, за ней еще, и еще...
Устал я. От безнадежности устал. Нет здесь выхода, и я это знаю. Настоящего нет, а не того, условного, который мне услужливо подсовывают.
Лабиринт замкнут на самом себе. Напичкан ловушками и символами, узнаваемыми и не очень. Усердно создается иллюзия пути с препятствиями, да путь по кругу интересен лишь часовой стрелке.
А я устал. Да и скучно играть в одни ворота, причем в собственные. И быть всегда в проигрыше.
Увольняюсь, по собственному. Желанию, волеизъявлению, велению души.
Не отпустят ведь, гады! И как не надоест играть в однообразные игры.
А мне надоело!.. Штампы, клише, трафареты, лозунги, афоризмы, вся эта бездна слов и действий, которая поглощает, заглатывает, засасывает и просто топит в собственном дерьме. И что особенно противно - все под непрерывное славословие своей непогрешимой морали.
Долги и обязанности, священные и навязываемые... Человек никому ничего не должен. Ни другим, ни себе.
Честнее молчать, чем изливать затхлые потоки слов, состоящие из всех стоков нечистот, которые когда-либо видел, слышал, чувствовал. Одно и то же, из уст в уста, из года в год, из века в век. Провонявшее запахом старости удобренного скудоумия, взятое взаймы и невозвращенное...
Если ты должен - значит, ты раб! Раб навязанных долгов, вещей, чужого опыта, постороннего ощущения, косвенного познания, краденого удовольствия... И еще бездны хлама из соседского мусорного ведра.
Душа, изгнанная из сладкоголосого рая!.. Тебя унизили, оскорбили недоверием. Пинком швырнули лицом в грязь и сказали, что там твое место. Пусть так! Эта грязь не хуже вашей удобренной лживыми речами почвы рая. Тот же навоз, только зовется честнее.
Мы вам не угодны? Забудьте поминать наши имена в своих молитвах! Пусть лучше жар адского огня согреет душу, чем она замерзнет наедине со своим раскаяньем.
Нет, мы не будем скорбеть по утраченному раю. Ни плакать, ни стенать, ни ползать на коленях, ни биться лбом в глухие стены, ни робко стучаться в ваши неприступные врата.
Но и забывать мы тоже не будем. Из жизни мы устроим вселенский праздник, отпустим на волю реки огненной воды и разобьем последний сосуд с драгоценным эликсиром для избранных. Не мы их избирали, да и подачками жив не будешь.
Не надо бороться за наши души. Они не достанутся никому. Мы так хотим. И приложим к этому все усилия.
Да - с... И на что я трачу силы? Свои же, не чужие.
Революция индивидуалиста в отдельно взятом хронотопе.
Бегаю, мечусь, ору не своим голосом, а все на том же самом месте. Как во сне - стараешься до умопомрачения, и без толку.
Позвольте выразить свой социальный протест! Следуя заветам постмодернизма, отказываюсь играть по чужим правилам.
Ишь, понастроили тут, конструктивисты. Просто, логично и целесообразно до одурения.
Ах да, значит, как во сне... Вот и нашелся мой заветный золотой ключик. Помню, как-то ставил опыт в одном сугубо личном сновидении. Чем все закончилось, сейчас и не упомню, но в целом осталось ощущение облегчения. Главное, что я извлек из того опыта - осознать во сне, что спишь и видишь сон. И все образы, предметы, ситуации навязаны тебе, рассчитаны на определенную реакцию. То же самое, что игра по чужим правилам.
И вот тогда попробуй взять управление на себя. Не скрою, чертовски тяжело, сопротивление сильнейшее, пространство сгущается до вязкости остывающей смолы, время замедляется до остановки дыхания, но еще чуть-чуть... Реальность стала похожа на пластилин, способный измениться до неузнаваемости.
И - й - е - эх!.. Пошло, пошло в обратную сторону! Теперь сыграем друг против друга, на равных, что не в пример честнее и порядочнее. Подхожу к стене - крепкой, бетонной на вид - прикасаюсь, а она картонная. Чахленькая у вас иллюзия, на свалку ее. Пробиваю кулаком, и сразу воздухом свежим повеяло. Не выдержал, засмеялся облегченно. Выглянул и отшатнулся. Вот от чего туман мне за окном мерещился. Небоскреб дотянулся до самых облаков. Тут и птички даже не летают.
Ха, оппоненты мои вежливо так раскачивают хилое зданьице. Глядишь, и рассыплется от чудотворного землетрясения. Впечатляет, особенно тех, кто летать не умеет. А я не умею.
Ну и что? Сейчас научусь.
Шагнуть в пустоту сложнее, чем полететь без крыльев. Но это единственный путь на волю. Делай, а не трепись.
Вперед, и...
Наверное, я слишком тяжёлый. Ускорение приличное, аж в ушах свистит. Наколдовать себе парашют, что ли? Нет, не опущусь до такого примитива.
Я сам могу летать, просто забыл об этом. Как и многое другое…
Не очень артистично, на потеху воробьям, но всё же… Лечу!
Приземлился неуклюже, зато цел. Тогда как зона высадки оставляет желать лучшего. На пустыре и то уютней.
Что ж, не место красит человека, а человек должен украсить своё местопребывание.
Нарисовал себе солнышко. Просто, как умею. Кружок с лучиками. По-детски, а уже греет, и светить не забывает.
Ну-ка, ручеек, беги!.. Никто тебя не держит. Будь чистым, а я прослежу, чтоб тебе некого было бояться.
Трава!.. Подрастай, пора уже. Тебя не затопчут, расти смелей.
Звери, птицы, рыбы – рождайтесь и живите. Вас не обидят, даю слово.
Будьте счастливы и спокойны, я не начальник, я просто друг.
Надеюсь на взаимность.
Обретя свободу, я не отберу её у другого.
Чего и вам желаю.
Олег шел по улице вразвалочку, явно никуда не торопясь. Да и куда спешитъ-то? Занятия в школе закончились, дома никого нет. Разве что обед ждет в холодильнике, так его еще разогреть надо. Неохота. Перекусить бы чем попроще... Олег задумчиво перебрал пальцами мелочь в кармане. Больше, чем на одно мороженое, не хватит. Увы.
Он даже приостановился, раздумывая. Конец октября хмуро предвещал скорое наступление ноября, замазав лик небес сплошной свинцовой облачностью. Дерзкие порывы ветра упорно рвались распахнуть куртку, наглухо застегнутую под самый воротник. Сейчас еще только мороженого не хватает для полного морального единения с погодными условиями любимой родины.
И все же отчего-то тянуло на сладкое. Олег уже совсем было решился потратить последние деньги на самое разумное в данный момент, как кто-то осторожно тронул его сзади за плечо.
Вынужденный оглянуться, Олег вполне успел приготовиться переброситься ничего не значащими фразами, логически быстро закруглить разговор и продолжить свой путь. Но первый же обмен взглядами разрушил это строгое построение обычного уличного разговора.
- Это вы?.. - Столь незатейливый вопрос был задан Олегом по причине его крайней удивленности от встречи.
Перед ним стояла старая знакомая. Но не одноклассница, да и вообще не просто знакомая девчонка. Да и не девчонка вовсе. Это была приятельница его бабушки, умершей четыре года назад. Они и не виделись больше с тех пор, с момента похорон. Олег раздраженно повел плечом, но вежливо сказал:
- Добрый день... Фаина Александровна, не так ли? Удивлен, что вы меня узнали.
- Привет, Олежек. - Старушка мило улыбнулась.- Я тоже удивлена, что ты до сих пор помнишь, как меня зовут.
- На склероз пока не жалуюсь, - не слишком учтиво буркнул Олег, не зная, как побыстрее окончить разговор.
- Как ни странно, я тоже. Ты куда-то торопишься? - чуть смущенно протянула Ф.А.
«Мымра», - констатировал Олег, обдумывая про себя ответ. Может, и не мымра, но живая. А его бабушка мертвая. Значит, все остальные бабушки по определению – мымры. Но эта Ф.А. уж очень не походила на пресловутую мымру. Стройная дама в брючном костюме горчичного цвета, короткая стрижка, элегантная некрашеная седина. В руках небольшая сумочка из кожаных лоскутков. Совсем не изменилась за прошедшие четыре года. Вот если сейчас еще и...
Ф.Л. вопросительно глянула на Олега, приоткрывая свою сумочку, и поинтересовалась:
- Не хочешь ли белого шоколада?
Ну вот. Оно самое. В детстве Олег всюду ходил вместе с бабушкой. Родители были все время на работе, в выходные же они только отдыхали, почти не вставая с домашнего дивана. А Олег сопровождал бабушку в походах по различным организациям, от ЖЭКа до почты, служа носильщиком по дороге из магазинов и базаров, прекрасно представляя себе всю сложность ведения домашнего хозяйства. Он помнил все цены во всех магазинах, внимательно изучал сроки годности на упаковках, которые бабушка уж никак не могла углядеть, и даже носил кошелек с общесемейным бюджетом во внутреннем кармане. Бабушка все-таки была уже очень старенькой, и нахвалиться не могла своим помощником. А Олегу было вовсе не в тягость действительно быть им. Хоть они и были бабушкой с внуком, но не только родственные чувства их связывали. Они были настоящими друзьями. Друзьями, которым никогда не было скучно вместе. Но дороге они обычно обсуждали прочитанное, а так как читали они одно и то же - приключения, рыцарские романы и фантастику, то за этими разговорами никакая дорога не казалась длинной.
Олег обиженно сглотнул. Так было до его десяти лет. До тех пор... До тех пор... До тех пор, как бабушка оставила его одного. Родители никак не могли понять, почему он так убивается. Объясняли, утешали, но понять не могли.
Потерять только бабушку было бы легче, но близкого друга - почти невыносимо. С тех пор у него ужасно испортился характер. Так считали и родители, и учителя, и одноклассники. И что с того? Как будто его интересует чье-то мнение...
И вот эта Ф.А. стоит перед ним, абсолютно такая же, как раньше. Из всех бабушкиных подруг только у нее была такая отличительная особенность: при всех встречах на улице, после обязательного ритуала теплого приветствия, только она всегда открывала свою неизменную сумочку и угощала его белым шоколадом. Зачем она таскала его с собой в любое время года, оставалось для Олега загадкой, но он всегда вежливо благодарил и принимал угощение. Обе старушки умилялись, и на некоторое время забывали о нем, обсуждая общих знакомых. А Олегу, от нечего делать, в это время приходилось поглощать угощение. Без особого удовольствия, поскольку он вовсе не любил белый шоколад. Хотя и ни разу не сказал об этом. Дареному коню... Ф.А. считала, что делала приятное мальчику, ну и ладно, не стоит забивать ей голову своими вкусовыми пристрастиями.
И вот опять... Четыре года же прошло.
- Так что, Олежек, угостишься по старой памяти?
Олег, наконец, очнулся от давних воспоминание и ответил:
- Нет, спасибо. Я просто не люблю белый шоколад.
Ф.А. даже внешне слегка растерялась Рука ее так и застыла в приоткрывшейся сумочке.
- Раньше ведь любил...
- И раньше не любил.
- Но ел же!..
- Я и не говорю, что испытываю к белому шоколаду отвращение. Просто не люблю.
- А ты повзрослел. - Взгляд ее стал чуть внимательней.
- Ничего удивительного. Прошло достаточно времени.
Старушка мягко улыбнулась, слегка прищурила глаза и вновь спросила:
- И всё же, какой бы шоколад ты сейчас хотел?
Олег внутренне вздохнул и продолжил этот бессмысленный диалог:
- Зеленый. - И совершенно серьезно уточнил: - Вообще-то я люблю горький черный шоколад, семидесятишестипроцентное содержание какао-продуктов в шоколадной массе. Но в данный момент…- Олег так пристально глянул в глаза Ф.А., что та даже чуть вздрогнула. - В этот конкретный момент временного потока, на который наложила отпечаток наша с вами случайная встреча, мне хочется именно зелёного шоколада.
- Хорошо. - Старушка неожиданно легко согласилась. - Не поверишь, но у меня с собой есть плитка, вполне удовлетворяющая твоим пожеланиям. Вот, пожалуйста.
Она с готовностью вытащила из своей вездесущей сумочки начатую плитку шоколада и отогнула хрустящую фольгу.
Это еще не повод удивляться. Олег
