прорвавшейся тоской: — Будь всё проклято! Никогда не думал, что погибну в бою с этими ничтожествами, это всё равно, что с крысами воевать… — а потом добавил: — Ты должен меня проклинать, Олег.
— Проклинаю, — охотно согласился Олег. — А за что?
— Ты из-за меня влип в эту кашу…
— Оставь, — усмехнулся Олег. — Я сам хотел этого и сам влез в это… граната!
Хирст, извернувшись всем телом, подхватил короткий цилиндрик и швырнул его обратно — граната разорвалась в воздухе. В следующую секунду мокрая щепка, выбитая пулей, вонзилась ему в правое плечо. Хирст молча выдернул её — кровь ленточкой вытекла из раны и застыла.
— Больно! — он смеялся. — Убило щепкой — это было бы смешно, хотя одного из моих предков убило во время погрузки на корабль мешком с овсом… Давай пока не стрелять, побережём патроны.
Мальчишки подняли головы от прикладов. Кочевники продолжали палить, эта трескотня стала даже какой-то надоедливой.
— Если они и сюда подтащат пулемёт — из нас сделают решето вместе с этой скотобазой, — Олег пнул колоду пяткой. — Ага! Юргил!
Он завопил это, подскочив на земле, словно его тряхнуло током. Но Хирст и сам уже заметил знакомую фигуру, мелькнувшую — ого, как быстро! — между двух шатров. Автомат в руках англианина выплюнул короткую очередь, потом — длинную, потом — ещё короткую…
— Не попал, — отрезал Хирст со злостью на самого себя.
— Семь бед — один ответ, — Олег дословно перевёл это на английский, сел, сложившись пополам, глаза его блестели. — Давай попробуем его задавить. Найти и задавить, а то нечестно получается — мы откинемся, а он будет пукать и кушать.
Хирст думал какую-то долю секунды. Потом, бросив: «Прикрой меня!» — молнией метнулся к ближайшему шатру. Оказавшись за ним, махнул рукой и, держа автомат навскидку другой, начал палить одиночными наугад. Олег, сжавшись в комок, проскочил туда же. Мальчишки бегом обогнули шатёр, держа стволы в разные стороны. Тут кочевников не было. Ребята перебежали за следующий. Хирст рывком усадил Олега на корточки и точным, коротким ударом уложил появившегося сбоку врага, тащившего ручной пулемёт — приклад ахнул ему в лоб, Хирст забросил автомат за спину, поднял пулемёт, приплюснутый сверху похожим на большую консервную банку диском. Проверил, отведя затвор, патронник, кивнул:
— Пригодится… Пошли дальше!
— Стоп! — Олег влепил две короткие очереди в грудь одному и другому кочевнику — они выскочили из-за шатра, преследуя мальчишек, отброшенные пулями, столкнулись и рухнули наземь. — Теперь давай!
Олегом окончательно овладел азарт. Он начисто забыл, что их окружают враги, что их ловят — и пребывал в полной уверенности, что ловят как раз они. Мальчишки, наверное, могли бежать прочь от кочевья и, возможно, скрыться в ночи — но они гонялись между шатров за одним-единственным кочевником…
… — У меня последний, — Хирст вставил в автомат магазин. Олег выстрелил над его плечом и сообщил:
— Я тоже последний распечатал…
Мальчишки сидели спина к спине между здоровенными тюками ткани, стреляя поверх них. Спину Олега мозжило и пекло, но это едва ли сейчас могло беспокоить по-настоящему — оставалось не так уж много…
— Пистолет не потерял? — поинтересовался Хирст.
— На месте, — спокойно ответил Олег, поняв смысл вопроса, — ты не беспокойся.
Пули с силой били по тюкам, но вязли где-то в толще плотных слоёв. Ткань защищала ребят достаточно надёжно — но скоро кончатся патроны, и тогда…
… — Что это? — Хирст приопустил ствол и недоумённо закрутил головой: — Что это, Олег?
Олег, встав на колени, смотрел через плечо друга в ту сторону стойбища, где разрастался многоголосый вой — вопль страха и безнадёжности. В пляшущих отсветах огней метались тени; стрельба усилилась, но стала ещё более беспорядочной и была направлена не в сторону мальчишек. Тенями из жуткой сказки мелькнули всадники — чёрные, на непредставимо огромных конях…
Открыв рот, Олег опустил автомат, поднялся в рост и ошарашено наблюдал за происходящим. Хирст тоже вскочил, бросив автомат на тюк — но для него, похоже, всё стало ясно, потому что он замахал руками так, словно собирался взлететь и заорал что-то такой скороговоркой, что Олег совершенно не понял, что он там голосит.
Совсем близко протрубил горн — несколько слитных, накатывающих друг на друга нот, в которых была торжествующая угроза. Багрово-чёрная тьма раскроилась, как полог под ударом острого лезвия — и Олег словно во сне увидел высокого всадника на рослом рыжем коне, грудью надвинувшемся на тюки. В безумных глазах рыжего пылало пламя, мощно ходила ходуном перечёркнутая посеребрёнными ремнями сбруи грудь. Конь раздувал выложенные изнутри розовым ноздри. Возле самого своего лица Олег увидел квадратный носок сапога с узорчатой серебряной пряжкой и зубчатым бликом шпоры. Выше — за отворотом сапога — торчала рукоять хлыста. Ещё выше — свисала вытертая кобура револьвера, тяжёлого и большого.
А совсем высоко над Олегом нависало бесстрастное молодое лицо — лицо с пугающими глазами жестокой хищной птицы под квадратным козырьком сдвинутого на лоб кепи, украшенного бело-алым пляшущим султаном.
— Барон ван Доррен, Ваша Светлость, это вы? — послышался высокий металлический голос. И, увидев, что Хирст шагнул вперёд, наклоняя голову, Олег смог только выдохнуть:
— Вот блин…
А потом совсем близко истошно заорал Артур:
— Олег, сука, ты живой?!?!?!
— Живой, — сказал Олег и сел на землю. Повторил, глядя на то, как качается травинка: — Живой.
Лёжа на животе, Олег сонно и бездумно смотрел, как покачивается угол палаточного полога. Туда- сюда… туда-сюда… Спина ныла, но несильно. Ноги и руки ныли тоже, почти приятной тянущей болью. Думать не очень хотелось, да и вспоминалось всё плохо, наползало друг на друга и морщилось. Туда-сюда, туда-сюда… Рядом на раскладном столике белел кувшин и стояла жестяная кружка. Привстав на локте, Олег дотянулся, отпил — вода. Холодная вода, и кувшин тоже, конечно, полон холодной воды.
Он снова лёг, подтянул жестковатое лёгкое покрывало повыше — и закрыл глаза…
…Когда Олег проснулся снова, то в палатке кроме него сидели Кирилл и Артур. Они устроились прямо на полу, тихо шлёпая картами — играли в очко. Вместе с ними сидел и наблюдал за игрой, время от времени что-то тихо комментируя, мальчишка лет десяти, круглолицый, коротко стриженный, одетый в белую рубашку, серо-зелёные нейтрального вида штаны и грубые ботинки. Рядом с ними лежало оружие и снаряжение, среди которого Олег с облегчением увидел свои револьвер и нож. От этого облегчения стало смешно: чуть не погиб, но беспокоится, что надо будет вернуть чужую вещь. Револьвер-то Ванькиного дяди…
А потом Олег увидел, что в палатке — ещё один человек, тоже мальчишка. Не Хирст (Хирст вообще сейчас казался сном — был ли на самом деле?), хотя и чем-то похожий, пусть и младше. Мальчишка сидел на раскладном стуле и читал какую-то книжку, Олег не видел обложки. Серо-зелёную рубашку перечёркивали смешно выглядевшие подтяжки, поддерживавшие подшитые кожей штаны того же цвета, только с чёрным узором по шву ниже карманов. Коричневые сапоги с белым отворотом были в пыли, на них поблёскивали шпоры. Со спинки стула свисала куртка с нашивками. На полу стоял длинный горн на витом шнуре. С горна свисало кепи — низкое, с бело-алым султаном.
Олег рассматривал мальчишку на стуле около полуминуты, удивляясь, как никто не заметил, что он проснулся. А потом, подчиняясь какому-то наитию, окликнул:
— Игорь.
Мальчишка быстро поднял голову. На звук голоса Олега повернулись и все остальные, но Олег сейчас
