ореховой пастой, Исидор пьет зеленый чай.

– Так не худеют, – говорит Лукреция. – Если вы пропустите прием пищи, в следующий раз ваш организм усвоит двойную порцию жира.

Исидор делает вид, что не слышит. Сквозь кружевную занавеску они видят, как по улице проезжают машины спасателей, нагруженные телами в черных пластиковых мешках.

Исидор и Лукреция договорились с полицейскими – чтобы не привлекать внимания к уголовному расследованию, они обещали молчать о том, что обнаружили на маяке. Пока официальная версия звучала так: во время прогулки на яхте Исидор и Лукреция заметили на скалистом берегу необитаемого острова разбитый во время шторма корабль. Все находившиеся на борту пассажиры погибли.

Опознание тел и выяснение причин смерти будут проведены в судебно-медицинском институте Ренна. Это позволит выиграть время, избежать паники и не возбудит излишнего любопытства.

Жители Карнака стоят на пляже, смотрят на тела в черных мешках и ни на минуту не подвергают сомнению официальную версию.

Старая официантка в кружевном колпаке приносит Лукреции новую порцию блинчиков с пьяной вишней. Ставя на стол кофейник, она наклоняется и шепчет:

– Священник просит вас прийти в часовню Святого Михаила. Я вам показывала дорогу туда. Если хотите, могу проводить еще раз.

Исидор немедленно вскакивает и идет за официанткой. Взбешенная Лукреция следует за ними, на ходу доедая блинчики. Они идут той же дорогой, но на этот раз при дневном свете и без дождя, поднимаются на холм и входят в белоснежную часовню. Отец Паскаль Легерн ждет их с озабоченным видом.

– Я вам не все сказал, – говорит он, не поворачиваясь к ним лицом. – Теперь, когда вы частично разгадали загадку тайного общества, вы имеете право знать.

– Да мы и так уже знаем.

Священник оборачивается.

– Что вы знаете?

– Две недели назад сюда приехали люди из Парижа. Громилы в розовых костюмах.

– Верно.

– Они сопровождали комика Дария и были чем-то недовольны.

– Возможно. Я не интересуюсь шоу-бизнесом. Один из них – невысокий блондин – явно был главным.

– С повязкой на правом глазу? – спрашивает Лукреция, не желая оставаться на вторых ролях.

– Да-да. Они пошли на пляж и взяли моторную лодку.

– Сколько их было? Пятеро, шестеро?

– Шестеро.

– Очень хорошо. Три брата Возняк и три телохранителя. Верно?

– Да.

– Остального я как раз не знаю. Что произошло дальше?

Отец Легерн недоверчиво смотрит на Исидора и Лукрецию.

– Как вы докажете, что не заодно с ними?

– Вы знаете, что с острова привезли трупы. Тела умерших будут наконец погребены по- христиански.

– Это ничего не значит. Вы из Парижа. Никто не знает, что там творится. Я не люблю парижан.

Лукреция видит, что священник хочет поделиться с ними какой-то информацией, но никак не может решиться. Она понимает, что ключи «подкуп», «угроза», «обольщение» не откроют его душу. Ей интересно, что придумает Исидор.

– Отлично, так вы позвали нас, чтобы ничего не сообщить? – спрашивает она.

Это все из-за Исидора, который решил показать, какой он умный, и зачем-то принялся рассказывать все сам.

— Как, по-вашему, Иисус Христос относился к юмору? – говорит Исидор.

Паскаль Легерн не скрывает удивления:

– К юмору?

– Да. Вы считаете Иисуса Христа остроумным? Любил ли он посмеяться с друзьями, ценил ли шутки или был мрачным типом, который все время всех поучал?

– Н-ну…

Исидор отвечает сам:

– Он ведь сказал: «Возлюбите друг друга». Если знать нравы той эпохи, это неплохая шутка.

– Конечно.

– А ребятам, которые собирались забросать камнями блудницу, он заявил: «Пусть тот, на ком нет греха, бросит камень первым». Тоже смешно.

– Действительно.

– И еще: «Вы видите соломинку в глазу соседа, а в своем глазу бревна не замечаете». И: «Блаженны нищие духом, ибо им принадлежит Царствие Небесное». А превращение воды в вино и умножение хлебов похоже на дружескую вечеринку с массовиком-затейником, который показывает фокусы и рассказывает анекдоты.

Священник приходит в замешательство.

– Я не разрешаю вам говорить в таком тоне о нашем Спасителе, да еще в Его доме.

– А я думаю, что Он бы мне это разрешил.

Собеседники с вызовом смотрят друг на друга.

– К чему вы клоните, господин Катценберг?

– Мне кажется, что с незапамятных времен идет война между смехом света и смехом тьмы. На острове произошла кровавая схватка. Помогите нам встать на сторону света.

Отец Легерн в полном смятении.

Ничего не получится. Слишком сильно напирает. Он его напугал.

— В конце концов, ведь это вы позвали нас сюда, – говорит она решительно. – Что вы хотите нам сказать?

Священник опускает глаза.

Он хочет облегчить душу.

— Это случилось две недели назад. Через несколько часов после того, как люди в розовых костюмах уплыли, к берегу причалили моторные лодки. Их было не меньше десяти.

Уцелевшие члены Великой Ложи Смеха.

— Человек пятьдесят, но не в розовых костюмах. Этих я видел впервые. Среди них были раненые. Они сказали, что их преследуют и пытаются убить. Они искали убежища. Церковь – прибежище гонимых, и я их спрятал.

Исидор одобрительно кивает.

– Пятьдесят человек? Это не так-то просто!

– Я спрятал их в подземелье часовни.

– Умно, – признает Исидор.

– Потом розовые костюмы вернулись. Они были вооружены и не скрывали своих намерений. Они начали искать беглецов.

Дарий и его приспешники.

— Они все осмотрели, но они не знали о подземелье в часовне Святого Михаила, – продолжает Паскаль Легерн.

– Можно нам осмотреть подземелье? – спрашивает Лукреция.

Священник кивает и отпирает огромный замок на двери.

Они оказываются в подземной пещере.

– Лет пять назад мы перестали пускать сюда туристов, чтобы все сохранить в неприкосновенности.

Лукреция и Исидор видят на каменных стенах наскальные рисунки, трогательное напоминание о первобытных художниках. Видят изображения, относящиеся к средневековью.

– Я лечил их и кормил.