темное.

Стефан Крауц кажется довольным.

– Теперь перейдем к шумерам. 4803 год до нашей эры.

– Шутка про женщину, сидящую у мужа на коленях? – спрашивает Исидор.

– Вы ее знаете? Вы прочли диссертацию профессора Макдональда о происхождении юмора? Интересно, но тоже неполно. Макдональд говорит о шумерской шутке 1908 года до нашей эры. А я – о вещах значительно более древних.

Он рассказывает, как пошутил шумерский царь Эншакушана во время переговоров с аккадским царем Энби Иштаром.

Затем переворачивает еще несколько страниц.

– Затем юмор переместился в Индию. Мы нашли шутку, придуманную в 3200 году до нашей эры, в эпоху цивилизации Хараппа.

Крауц рассказывает о комической ситуации, в которую попали индийский принц и танцовщица, обездвиженные судорогой во время занятий любовью.

Лукреция разражается смехом. Продюсер с опечаленным видом звонит в колокольчик.

– Не надо! Обещаю больше не смеяться! – умоляет Лукреция.

– Это нужно вам. Вы должны научиться владеть собой.

Он снова звонит в колокольчик. Трое мужчин уносят Лукрецию, которая кричит: «Нет, только не это!»

Она возвращается через несколько минут с еще более красным, мокрым, словно от слез, лицом. Оно хранит следы перенесенных мучений, но не грусти.

– Не знаю, что на меня нашло. Я буду держать себя в руках, – твердо говорит она, опустив глаза.

– Возможно, то, чему мы здесь и сейчас учимся, однажды спасет вам жизнь, – замечает Стефан Крауц.

Лукреция еще дважды за утро исчезает в подвале, откуда возвращается пунцовая и полная раскаяния.

Они разбирают древний юмор, изучая страну за страной. Наконец наступает обеденный перерыв, и они идут в столовую.

– Почему тут все без масок?

– Те, кто должен остаться неузнанным, едят не здесь.

Стефан Крауц снимает маску, Лукреция и Исидор следуют его примеру. Когда они входят в столовую, все смотрят на них. Лукреция тоже рассматривает присутствующих. Около ста человек. Некоторые очень пожилые. Большинство – женщины за сорок.

Так это они придумывают шутки, которые лежат в коробках с конфетами, анекдоты, которые рассказывают в конце обеда. Это они заставляют дрожать тиранов. Маленькие старички и старушки. Здесь прямо как в доме престарелых.

— Здравствуйте! – громко произносит Лукреция, приветствуя всех дружеским жестом. – Приятного аппетита!

В столовой сразу устанавливается благожелательная атмосфера.

Я понимаю, почему Дарий хотел их уничтожить. Здесь та же вечная борьба молодежи с цепляющимися за власть стариками. Я в полной зависимости от них – они должны передать мне свои знания, а я должна забыть о предрассудках и воспринять всю информацию, чтобы понять их тайну. Чтобы узнать тайну гибели Дария. Собери все силы, Лукреция. Вспомни слова Исидора: ты проигрываешь, если недооцениваешь противника. Выглядят они добродушно. Глаза живые. Похоже, юмор отличное средство сохранить молодость.

— Как дела, Лукреция? Вид у вас задумчивый. Все еще переживаете по поводу наказания? – спрашивает Исидор.

– Не знаю, что на меня нашло. Мне очень жаль, Исидор.

– А что они с вами делали?

– Если хотите узнать – засмейтесь.

Дама в сиреневой тоге предлагает им овощи и приготовленную на пару рыбу. На десерт – фрукты. Нет ни соусов, ни мяса, ни хлеба, ни молочных продуктов. Лишь оливковое масло в качестве приправы.

За едой Лукреция продолжает рассматривать присутствующих.

– Они не доверяют нам, – шепчет она.

– Они и не должны доверять новичкам. Это правило любого закрытого клуба.

К ним подходит Стефан Крауц.

– Вам нравится? Это биологически чистые продукты из наших садов. Комикам, как и профессиональным спортсменам, необходима строжайшая диета, чтобы оставаться в форме.

– А биологически чистого вина у вас нет? – спрашивает Лукреция.

– Может быть, вы получите его после завершения инициации. На этом этапе оно, я думаю, вам не поможет.

– Да вы что, Лукреция! Разве те, кто обучаются кунг-фу в монастыре Шаолинь, пьют вино во время занятий?

– А курить можно? Я не продержусь девять дней без сигарет!

– Мы можем предложить вам антиникотиновый пластырь, – говорит Крауц. – Это все, что мы можем сделать.

Лукреция пожимает плечами.

– Спасибо. Вы мне дали лишний повод не смеяться.

Стефан Крауц подает ей стакан холодной воды.

– Ни вина, ни пива, ни газированных напитков.

– И кофе тоже нельзя?

– А есть что-нибудь посмешнее воды?

– Морковный сок.

– Вот это я с удовольствием выпью, – говорит Исидор.

Взгляд Лукреции гаснет.

– Я не уверена, что хочу остаться здесь, – шепчет она.

– Вот увидите, привыкнуть можно ко всему. Ваш организм еще поблагодарит вас за здоровую пищу без сахара и жира.

Они жуют овощи.

После обеда изучение истории юмора возобновляется.

Стефан Крауц заставляет учеников переживать великие моменты развития юмора, рассказывает анекдоты, забавные случаи, изображает интересных персонажей, воспроизводит вымышленные диалоги.

– Не все великие комики принадлежали к нашему «клубу», но многие. О некоторых юмористах вы никогда не слышали, а они были истинными новаторами. Иногда история сохраняет имена лишь раскрученных подражателей.

Стефан Крауц показывает им другую книгу. В ней множество иллюстраций, изображающих ярко одетых людей.

– Я хочу рассказать вам о шутах. Положение королевских шутов было очень странным. Во Франции с XIV по XVIII век их, никого не спрашивая, назначал сам король. Они получали очень хорошее жалованье и имели право не подчиняться правилам, установленным для двора. Поскольку им было позволено смеяться над придворными, те платили им, чтобы не стать объектом издевательств. Некоторые шуты, например, Трибуле и Брианда, скопили настоящие состояния.

– О такой профессии можно только мечтать, – говорит Исидор.

– Не уверен. Все их боялись, а многие и ненавидели. В то время верили, что они принимают на себя часть грехов повелителя. Считалось, что шуты – воплощение дьявола.

– То есть, максимум привилегий и максимум ненависти? – удивляется Лукреция.

– В глазах народа они были чем-то вроде громоотвода, который принимает на себя гнев короля. И гнев вассалов, сердившихся на короля.