«Я, – вспоминал П. А. Судоплатов, – чувствовал себя подавленным. Жена также сильно тревожилась, понимая, что над нами нависла серьезная угроза. Мы были уверены, что на нас уже есть компромат, сфабрикованный и выбитый во время следствия у наших друзей. Но я все-таки надеялся, что, поскольку был лично известен руководству НКВД как преданный делу работник, мой арест не будет санкционирован.
В те годы я жил еще иллюзией, что по отношению к члену партии несправедливость может быть допущена лишь из-за некомпетентности или в силу простой ошибки, особенно если решение его участи зависело от человека, стоящего достаточно высоко в партийной иерархии и пользующегося к тому же полной поддержкой Сталина. <…>
Когда арестовывали наших друзей, все мы думали, что произошла ошибка. Но с приходом Деканозова впервые поняли, что это не ошибки. Нет, то была целенаправленная политика. На руководящие должности назначались некомпетентные люди, которым можно было отдавать любые приказания. Впервые мы боялись за свою жизнь, оказавшись под угрозой уничтожения нашей же собственной системой. Именно тогда я начал размышлять над природой системы, которая приносит в жертву людей, служащих ей верой и правдой. <…>
И тут произошло неожиданное. Собрание, назначенное на январь, которое должно было утвердить мое исключение из рядов партии, отложили. Вскоре Ежов, отстраненный от обязанностей народного комиссара еще в декабре минувшего года, был арестован. <…>
Я по-прежнему считаю Ежова ответственным за многие тяжкие преступления – больше того, он был еще и профессионально некомпетентным руководителем. Уверен: преступления Сталина приобрели столь безумный размах из-за того, в частности, что Ежов оказался совершенно непригодным к разведывательной и контрразведывательной работе.
Чтобы понять природу ежовщины, необходимо учитывать политические традиции, характерные для нашей страны. Все политические кампании в условиях диктатуры неизменно приобретают безумные масштабы, и Сталин виноват не только в преступлениях, совершавшихся по его указанию, но и в том, что позволил своим подчиненным от его имени уничтожать тех, кто оказывался неугоден местному партийному начальству на районном и областном уровне. Руководители партии и НКВД получили возможность решать даже самые обычные споры, возникавшие чуть ли не каждый день, путем ликвидации своих оппонентов.
Конечно, в те дни я еще не знал всего, но, чтобы иметь основания опасаться за свою жизнь, моих знаний было достаточно. Исходя из логики событий, я ожидал, что меня арестуют в конце января или в крайнем случае начале февраля 1939 г. Каждый день я являлся на работу и ничего не делал – сидел и ждал ареста».
А тем временем в конце 1938 – начале 1939 г. активизируется сотрудничество германских и эстонских спецслужб. Бывший начальник 2-го отдела эстонского Генерального штаба (военная контрразведка) полковник Маасинг прибывает в Германию для координации совместной разведывательной работы. Контрразведка армии и политическая полиция Эстонии фактически превращаются в заграничные филиалы абвера. В. Канарис и начальник абвер-I (разведка) Г. Пикенброк посещают Эстонию, где проводят инструктаж по разведывательной и диверсионной деятельности против СССР. Начинается совместная работа абверовцев с их эстонскими коллегами по заброске на территорию СССР разведывательно- диверсионных групп. Канариса особо интересует информация о численности и типах самолетов советских ВВС. Советское правительство принимает решение о закрытии консульств Германии во Владивостоке, Ленинграде, Новосибирске, Киеве, Одессе, Тбилиси и Харькове.
А в Организации украинских националистов происходили значительные изменения, связанные с гибелью Е. Коновальца. Со второй половины 1938 г., когда у руля ОУН встал бывший полковник Сечевых стрельцов А. А. Мельник, расширились контакты между ОУН, с одной стороны, и абвером и СД – с другой. Спецслужбы нацистской Германии усиленно работали с украинскими националистами на перспективу. Гитлеровцы видели в оуновцах прежде всего «пятую колонну», способную дезорганизовать польский тыл при начале боевых действий.
В конце 1938 г. начальник 2-го (диверсионного) отдела абвера Г. Гросскурт провел встречу с А. А. Мельником, который к этому времени уже переехал из Польши в Третий рейх. На этой встрече Мельник был завербован абвером и получил оперативный псевдоним Консул-1. Он являлся резидентом абверштелле «Берлин» по ОУН и состоял на связи с его сотрудником гауптманом доктором Пухертом. Информацию для абвера Мельник получал как от оуновских организаций, действовавших на территории Чехословакии, так и от оуновского подполья в Польше.
В 1938 г. в лагерях на озере Химзее, под Берлином, и на озере Квинцзее, под Бранденбургом, открываются учебные центры по подготовке «пятой колонны» для действий в Польше из числа польских и украинских фольксдойче, а также эмигрантов не фольксдойче (см. гл. 3).
В декабре 1938 г. в Фельдафингсе (Австрия) началась подготовка украинских офицерских кадров из числа членов ОУН – УВО в Офицерской школе ОУН под руководством полковника Р. Сушко, бывшего офицера австро-венгерской армии. В этой школе военному делу обучались и галичане (выходцы из Галиции), в основном студенты австрийских и немецких вузов, и несколько уроженцев Волыни – всего 25 человек. Комендантом школы и переводчиком был поручик О. Гасин, окончивший ранее в Чехословакии высшую офицерскую школу. В целях конспирации курсанты выдавали себя за румын из Бессарабии. Преподавали в школе австрийские и германские офицеры. Курс был завершен в начале апреля 1939 г. В частности, школу окончили будущие руководители Украинской повстанческой армии (УПА – ОУН): командующий УПА Р. Шухевич, начальник штаба УПА Д. Грицай, полковники УПА О. Гасин и Е. Побигущий. Затем часть курсантов направили в Берхтесгаден для прохождения горнострелковой и воздушно-десантной подготовки. Через две недели курсантов перевели в Берлин, где они прошли курс обучения основам партизанской войны, освоили тяжелое и легкое оружие, вождение автомобиля и мотоцикла.
В начале мая оуновских офицеров перевезли в замок Зауберсдорф, в ста километрах от Вены, который ОУН выкупила у местных властей для обучения своих активистов. Именно здесь началась подготовка первого национального (специального) подразделения, которое в немецких документах значилось как
Название выбрано не случайно. Во-первых, оно маскировало истинную сущность спецназа под вывеской «строительной помощи». Во-вторых, учитывая характер местности в юго-восточной Польше, слово «горная» имело прикладное значение. Принимая во внимание, что личный состав «строителей» набирался из числа членов Организации национальной обороны Карпатской сечи (ОНОКС), можно с достаточно высокой степенью вероятности предположить, что абверовско-оуновский спецназ предназначался для действий в лесистой местности Карпатских гор, а также в области польских и чешских Бескид.
Всего в легионе было 200 боевиков, объединенных в две роты, каждая из которых состояла из двух взводов. В дальнейшем на основе легиона планировалось сформировать полк трехбатальонного состава. Обучение личного состава продолжалось до середины августа 1939 г. В курс также входили топография, конспирация, диверсионная и строевая подготовка. Кроме военных дисциплин читались лекции по географии и истории Украины. По окончании обучения легионеров обмундировали в стандартную униформу вермахта без знаков различия и вооружили, в том числе новейшими пистолетами-пулеметами «МП- 38».
В «несчастливый» день 13 мая 1939 г. во внешней разведке НКВД происходит очередное, и на этот раз весьма благоприятное изменение. В этот день начальником 5-го (Иностранного) отдела ГУГБ был назначен П. М. Фитин. Рука об руку с этим человеком наш герой будет работать против нацистской Германии и ее союзников в предвоенные годы и в годы Великой Отечественной войны.
А через месяц, 14 июня 1939 г., и, возможно, не без участия нового начальника Иностранного отдела, определилась дальнейшая судьба коммуниста Павла Судоплатова. Решением партбюро НКВД СССР за притупление политической бдительности ему был объявлен выговор с занесением в личную карточку. Для сравнения это примерно то же самое, что заменить отбытие пожизненного заключения на три года условно. Огромная угроза в тот период прошла буквально рядом с Судоплатовым и его семьей, но почти не задела его, хотя, конечно, оставила незаживающие раны на всю жизнь.
18 августа 1939 г. заместитель начальника абвер-II оберст Э. Штольце встретился с А. Мельником и в
