Уже вечерело, когда к пакгаузу наконец подали долгожданные вагоны. Стоя на отмостках этого большого, специализированного склада, Матвеич лично вскрыл печати, и с помощью грузчиков откатил в сторону массивную дверь. Из вагона остро пахнуло сухофруктами, грузчики начали заводить в вагон мостки. Чуть в сторонке за этим наблюдала группа людей: Токарев, Шах, и еще три кавказца. Все четверо курили, и лица у всех были напряжены. Уже начали вытаскивать первые ящики с сухофруктами, и один из кавказцев отошел в пакгауз, командуя, куда относить одни, а куда другие. При этом он внимательно рассматривал маркировку всех ящиков, сверяясь при этом по списку. В результате из первого вагона в сторонку отставили пять ящиков. Начали открывать второй вагон, когда из сгустившегося сумрака появился человек, по виду — типичный работяга, в оранжевой каске, в оранжевом жилете, одетом на голове тело, с грязными руками. На плече его был молоток на длинной рукоятке, а когда он подошел поближе, в свете прожекторов стало видно, что один глаз парня украшает солидный синяк.

— Мужики, огоньком не угостите!? — хриплым голосом провозгласил он. Ему кинули зажигалку.

— А сигареткой?

— Ага! Хозяйка, дай воды напиться, а то так есть хочется, аж переночевать негде! — насмешливо процитировал один из грузчиков.

— Свои надо иметь, — засмеялся второй, но кинул парню сигарету. Тот с трудом нагнулся, подобрал ее, закурил, и кинул зажигалку обратно.

— Спасибо, — прохрипел он, и, развернувшись, не спеша начал удаляться в сторону вокзала. Грузчики и начальство про него тут же забыли, продолжали наблюдать за его уходом только двое: Шах и Матвеич. На лице и того, и другого было явно озадаченное выражение.

— Всех, вроде, у нас знаю, а этот крендель откуда взялся? Уже пьяный, с фингалом, кто ж его взял на работу, такого красавца? — возмутился кладовщик.

Услышав эти слова. Шах вспомнил совсем другое: крыльцо местного отделения милиции, и на нем, курносый оперативник покровительственно хлопает по плечу Вахида Азаева. Тем временем Вадим крутанул в воздухе, перед собой, зажженной сигаретой, так, что получился огненный круг. Шах этого не видел, но он слишком много повидал в этой жизни. Выхватив из-под куртки пистолет с глушителем, он, почти не целясь, выстрелил вдогонку Вадиму. Тот упал, а Шах коротко и властно бросил своим соплеменником несколько фраз. Они так же выхватили оружие, а из темноты уже появились темные фигуры спецназовцев. Бой начался секунд на десять раньше, чем должен был начаться, и это во многом определило его итог.

— Все стоять на месте! — закричал капитан. Один из чеченцев выстрелил из пистолета по лампе над входом, а двое принялись отстреливаться от солдат. Под это дело с помоста сыпанули вниз, на рельсы, грузчики, и вслед за ними, Токарев и Матвеич. Жохов же, подбежав к телу Шатаева, перевернул его лицом вверх, подсветил фонариком, и закричал: — Скорую! Быстро!

За пакгаузом взревел двигатель «Геленвагена», машина, не разворачиваясь, задом начала сдавать назад, по ней тут же открыли огонь из автомата, стекло покрылось сетью трещин, но и изнутри машины шофер, держа баранку одной рукой, ударил по спецназовцам из короткоствольного «Узи». 'Геленваген' сумел развернуться, с места резко рванул вперед, а впереди была пустая дорога, и тогда по машине начали стрелять уже из нескольких стволов, с трех сторон. Промчавшись метров пятьдесят, автомобиль резко свернул в сторону, и, не сбавляя скорости, врезался в столб, снеся его на корню.

Между тем перестрелка в темноте не стихала. Двое кавказцев отстреливались из самого пакгауза, третий нырнул под вагон, и побежал в темноту. На ходу он развернулся, и бросил в сторону спецназовцев гранату. Осколками не задело никого, но именно эта же вспышка позволила одному из бойцов, стоящих в оцеплении, увидеть силуэт убегающего. Припав на колено, он вскинул автомат, и ровно потянув Калашников слева направо, дал вдогонку длинную очередь. Закончив с этим, он пробежал вперед, и, через двадцать метров увидел неподвижное тело боевика.

Тем временем в пакгаузе шел настоящий бой. Оба чеченца разбежались в разные стороны, а так, как он был забит какими-то огромными ящиками, мешками и громоздкими станинами списанных, или новых станков, то игра в прятки обещала быть долгой. Выстрелы гремели минут десять, сначала затихло в одной стороне, и только у самого торца пакгауза, практически в мышеловке отстреливался последний боевик. Лампочки они перебили уже в самом начале боя, так, что вооруженный прибором ночного виденья капитан медленно подкрадывался к боевику. Когда до него осталось метров пять, он поднял пистолет, и тихий выстрел заставил чеченца выпустить оружие, и схватиться за локоть.

— Все, берем его! — коротко рявкнул капитан. Сразу же с двух сторон на парня кинулись черные тени, он упал, но, когда командир подумал, что все уже кончено, кто из спецназовцев вскрикнул: — Граната!

Две тени отскочили в сторону, а из под лежащего тела рванула вспышка взрыва, подбросившего его вверх. Капитан выругался, и, содрав прибор ночного виденья, включил фонарь. Прежде всего, он направил его на тело боевика, но с этим все было кончено. Затем в луче появилось лицо одного из спецназовца. С виска его текла кровь.

— Что, Сашка, сильно зацепило? — встревожено спросил капитан.

— Да, нет, шкуру снесло. Антон, ты как?

— Нормально, меня вообще не задело, — пробасил второй.

Между тем Жохов, при свете мощных фонарей, рассматривал все то, что осталось снаружи пакгауза. Кроме чеченца шальная пуля убила одного из грузчиков, еще один был ранен, ворочался, со стоном, на помосте. Матвеич, с трясущимися губами, шептал что-то матерное да хватался за сердце. Анатолий Семин, появившийся в воротах, пакгауза, заявил: — Все кончено. Эти оба мертвы.

— Как мертвы? — поразился полковник. — Я же говорил, что нам они нужны живыми! Вы, что живыми взять их не могли?

Капитан огорченно покачал головой.

— Один застрелился, второй подорвал себя гранатой. Еще парней моих хотел с собой захватить.

Тут из-за вагона показались три воина, несущих еще одно тело убитого боевика. С другой стороны подошел еще один подчиненный капитана.

— Этот, в машине, готов.

Командир его не удержался, и начал материться.

— …Да что ж сегодня такая невезуха то?! Вы че, его, так остановить его не могли?

Тем временем Жохов спрыгнул с помоста вниз, подошел к задержанным спецназовцами грузчикам. Он внимательно всматривался в их лица, но никаких черт, присущих иорданскому террористу найти не мог. Это были наши, типично русские грузчики, с типично русскими лицами.

— Анатолий, а где пятый? — крикнул он капитану.

— Не знаю, — ответил тот.

— Надо его найти.

Анатолий спрыгнул вниз, подошел поближе.

— Самого главного нет, Шаха, — тихо сказал ему Жохов. — Надо попробовать отыскать его.

— Здесь? Ночью? — скептично хмыкнул Анатолий. — Судя по тому, что вы про него наговорили, он давно уже сделал ноги.

— Но, поискать надо.

— Хорошо, сейчас займемся.

Минуты через три большая часть спецназовцев растворилась в темноте, а двое оставшихся заняли пост около ворот пакгауза. Сами ворота закрыли, с помощью Матвеича вкрутили новые лампочки взамен разбитых, и начали потрошить ящики, отложенные чеченцами в сторону. В одном из них, под слоем куряги, оказались два больших пакета с золотом. Внимательно рассмотрев маркировку, Жохов хмыкнул: — Половина с русской маркировкой, половина с турецкой. Стопроцентная контрабанда.

В остальных четырех ящиках были доллары. Сотенные, десятки, и даже просто доллары.

— Сколько же тут миллионов? — не выдержал, и спросил Анатолий.

— Скорее всего, нисколько, — отрезвил капитана Жохов. — Уж больно они необмяты. Сделаны хорошо, но, мне кажется, это все же фальшивка.

Но, самое интересное, ждало Жохова во втором вагоне. Разгружать его пришлось спецназовцам, вернувшимся с охоты на Шаха ни с чем. Как ящики с двойным дном отличали чеченцы, они так и не поняли, а бумажка с номерами ящиков взорвалась вместе с хозяином. Попытка вызвать на откровенность Токарева не вызвало ответной реакции. Сопредседатель холдинга впал в какой-то ступор.

— Ну, и как вы все это объясните, Александр Иванович? — спросил его Жохов, кивая на ящики с золотом и долларами.

— Я ничего про это не знал, — тихо ответил тот.

— И поэтому приехали лично встретить два вагона с курягой? — ухмыльнулся Жохов. — Вы ведь, Александр Иванович, можете пойти по статье, как пособник террористов. А это очень серьезно. До двадцати лет тюрьмы.

Но, после этого Токарев вообще замолк, и только смотрел остановившимся взглядом в одну точку.

Так что, пришлось вспарывать все ящики, и в пакгаузе стоял дикий запах сушеного абрикоса. Втихаря, все спецназовцы налопались его до отвращения, и всем так же быстро хотелось пить. Но с другой начинкой в этом вагоне оказался только один ящик. Вскрыв его, они обнаружили ровные ряды квадратных