Вадим Шатаев думал, что вся эта операция с поездкой в Шую ограничиться наблюдением, поэтому, когда к нему на стоянку за городом подъехала не только «Мерседес» Жохова, но и две знакомых газели со спецназом, он удивился. Жохов приоткрыл окно, и махнул ему рукой. Кроме полковника в салоне «Мерседеса» сидел командир этой группы спецназа, по званию капитан. Вадим знал, что его зовут Анатолием, фамилия Семин.

— Что, неужели будем их брать? — спросил Шатаев, устраиваясь на заднем сиденье машины.

— Наверное, придется, — признался Жохов.

— А что за хипишь то? — удивился Шатаев. — Вроде понтов особых со стороны золотарей не было. Что их, сразу крутить за это?

Жохов засмеялся.

— Твое последнее внедрение, чувствуется, оставило глубокий след в твоем сознании, Вадик.

— Так сами ведь к ореховским посылали, Андрей Андреевич, так что терпите. Так в чем дело то?

— Сегодня ночью сюда, в Шую, должны прийти два вагона из Турции. По накладным — сушеные фрукты. Но уж больно все странно складывается. У нас еще месяц назад по заграничным каналам прошла информация, что со стороны Турции должен прийти спецгруз для наших чеченцев. Что именно — не знал никто. Попытались перекрыть все каналы, но — ничего. Так что, вполне возможно, это он и есть.

— Да, мало ли груза идет из Турции? — засомневался Вадим. — Почему нужно брать именно этот груз и именно сегодня?

— Есть один фактор. На вот, полюбуйся, — Жохов подал Вадиму пачку фотографий. — Его пальчики мы нашли на вилле Левина. Причем пальчики на опознание пришли извне, со стороны Интерпола и ФБР. Вот их владелец, во всех видах.

На фотографии был изображен человек лет пятидесяти, с наполовину седой головой, усталым выражением лица и большим, продолговатым шрамом поперек левой щеки. Затем были кадры с записи охраны Зимина. Этот же человек был снят в той лодке, что приезжала к Левину.

— Гражданин Иордании Фарук ибн-Мехти аль Хасан, — продолжал комментировать полковник. — Более известен под кличкой Шах. По происхождению, из чеченцев, покинувших Россию после революции. Все его предки охраняли короля Иордании, личная охрана. В восьмидесятых годах он воевал против нас в Афганистане. Потом близко сошелся с Аль-Кайдой, хотя у него были большие разногласия с Бен-Ладеном. Тот считал целью номер один Америку, а Шах — Россию. Естественно, что он не мог не побывать у нас в Чечне. Там был сильно ранен, переправлен в Грузию. Последнее время работал инструктором по подрывному делу в лагере боевиков в Южном Йемене. Кроме того, отличный снайпер, и, вот это особенно, интересно: диверсант-подводник, довольно редкая специальность для этих парней с гор. ФБР точит на него зубы после того, как его пальчики оказались на вещах в доме одного из террористов, пилотировавшего один из Боингов в сентябре две тысячи первого. Было установлено, что в Америку он не въезжал, но был со смертниками в Европе, пока они там учились летать.

— Да, серьезный дяденька, — признался Вадим, рассматривая лицо террориста.

— То, что он прибыл в Россию, уже плохой признак. Значит, готовиться что-то очень важное. Но, самое главное — судя по показаниям наружки, Шах сейчас здесь, в Шуе, вместе с Токаревым.

— Значит, будем его брать?

— Ну, это как получиться, — подал голос командир спецнвзовцев. — Такого бы пристрелить издалека, чтобы хлопот не было, и то за счастье. А в ближнем бою с ними будет очень тяжело.

— Значит, Вадим, твоя задача, — продолжил Жохов. — Ты у нас главный лицедей. Мы там захватили для тебя кое-что: спецовку погрязней, оранжевую робу. Надо пройтись по станции, посмотреть, что, почем.

в этот момент в кармане Жохова закурлыкал мобильник.

— Да, Юрий. Как встреча. Прошла на должном уровне? Хорошо. Что-нибудь по моим делам узнал? Что, пакгауз!? Именно так и сказал, пакгауз!? Хорошо, огромное тебе спасибо.

Жохов отключился, и обернулся к Вадиму.

— Так, командировка по путям временно откладывается. Оказывается, у 'Русского золота' здесь свой пакгауз. Нужно его найти.

Через час после этого разговора, в товарной кассе железнодорожной станции царила легкая эйфория. Четыре немолодых женщины сидели вокруг стола, и пили чай с большим, кремовым тортом. Та, что помоложе, изливала душу.

— Нет, девчонки, сорок пять, это уже все. Мужики перестают оборачиваться, да и сама уже себя бабушкой чувствовать начинаешь. Валька тут еще, зараза, догадалась, внуком осчастливила.

— А что ж плохого то, Надька? — возразила одна из подруг.

— Да, а что хорошего?…

Идейный спор прервало появление в дверях коренастого молодого мужчины с выбритой наголо головой.

— Приятного аппетита, дамы, — вежливо начал он разговор.

— И без аппетита хорошо летит, — отрезала новорожденная.

— Да, ну и это хорошо. Но без аппетита в нашей жизни нельзя, аппетит, это главное. Я, конечно, извиняюсь, но вы не подскажите, где тут у вас на станции пакгауз 'Русского золота'? Мне у них груз нужно получить, а в этих ваших складах черт ногу сломит.

— Первый раз, что ли у нас? — спросила самая старшая из женщин.

— Да, первый.

— А сам-то откуда? — стрельнула глазками новорожденная Наденька.

— Из Москвы.

— Ну, пошли, тогда, покажу, коль ты такой совсем не местный.

Юбилярша и Вадим вышли из здания конторы, прошли на перрон. Первая, щеголяя своими крутыми формами, шла хозяйка.

— Вон, видишь? — ткнула она пальцем в горизонт. — Серое такое здание за тем составом?

— Ну?

— А вот за ним, это уже и есть тот пакгауз. Его отсюда не видно. Но он один там стоит, больше там ничего нет. Не ошибешься.

Новичок начал озадаченно крутить головой.

— А с какой стороны мне тогда подъезжать?

— С той, конечно, через переезд. Да, вот, — кассирша оживилась, — вот и сам хозяин этого твоего пакгауза идет. Матвеич, иди сюда! По твою душу приехали, — замахала рукой Надя.

'Этого мне еще не хватало'! — подумал Вадим, наблюдая, как к нему движется пожилой мужчина с решительным лицом старого начальника.

— Ну, и что вам нужно на моем складе? — спросил он. — Что конкретно?

— Да, черт его знает, я в фирме первый день работаю, это слово никак выговорить не могу. Что-то для шлифовки камней.

— А, поди, абразив?