— Да я, правда, не помню! — настаивал смотритель.

— Пропащий ты человек, Родь, — вздохнул следователь. — Собрался помогать следствию, так помогай. А от вранья тебе теперь только хуже будет…

В это время отвалился большой кусок стены, и вслед за ним в каморку выпал человеческий скелет. Все замерли. Такого никто не ожидал.

Следователь подошел к скелету и наклонился над ним.

— Судя по форме и размеру костей, это останки мужчины. Невысокого роста и крепкого телосложения, — сказал он.

— И долго он здесь пролежал? А, товарищ следователь? — спросил милиционер, вытирая пыль с лица.

— А вот об этом нам расскажет судмедэксперт. Хотя сдается мне, что этот скелет находится здесь в аккурат с 1999 года.

Во время этого разговора смотритель при помощи скрепки незаметно расстегнул наручник на своей руке. Затем он резко и бесшумно обхватил охранника за шею — так, что тот и пикнуть не успел, — и стал осторожно отступать к двери, прикрываясь охранником как щитом.

— А как вы это определили? — продолжал начатый разговор милиционер, не подозревая, что творится у него за спиной.

— На глазок, лейтенант, на глазок… — сказал следователь, разглядывая скелет и тоже не замечая, что происходит. — Хотелось бы знать поточнее, но раз гражданин Родь отказался помогать следствию, придется ждать заключения экспертизы.

Следователь поднял голову и наконец увидел, что Родь пытается бежать. Он выхватил пистолет и направил его на смотрителя:

— Брось шутить, Родь. Хуже будет.

— Мне уже точно не будет, а вот вашему товарищу — очень может быть, — пригрозил смотритель.

— Отпусти его. Не бери еще один грех на душу, тебе и так достаточно.

— Отпущу, отпущу. Только сначала вы свои пушки опустите, — потребовал смотритель.

— Обещаешь?

— Ну ты сам подумай, зачем мне эта обуза? С таким заплечным мешком далеко не уйдешь. Сто килограммов на себе тащить — смысла нет.

— Не стрелять. Оружие опустить, — со вздохом скомандовал Буряк.

Милиционеры опустили оружие. Оператор вслед за ними опустил свою камеру.

— А ты снимай! — сказал ему смотритель. — Для истории пригодится. Назовешь фильм «Как следователь Буряк смотрителя упустил», подаришь начальству — пусть порадуется.

Оператор стал послушно снимать. Следователь молча сжал кулаки.

— Ну, Григорий Тимофеевич, прощайте. Не поминайте лихом! — крикнул смотритель, толкнул охранника на толпу его коллег и, пока те его ловили, скрылся за дверью.

— Остановите его! — скомандовал следователь, — Если Родь доберется до подвала и через него выйдет в катакомбы, мы его никогда не поймаем!

Утро задалось солнечное и приветливое. Зинаида приготовила завтрак и ждала Машу.

— Проснулась наконец-то? Ну, садись обедать, раз завтрак проспала, — предложила Зинаида Маше, услышав, что она зашла на кухню.

— Спасибо, не хочется.

— Как это не хочется? — Зинаида обернулась к Маше и увидела на ее лице следы ночных переживаний. — Ой, Машенька! Какая же ты бледная! И синяки под глазами! Не спалось тебе, да?

— Бабушка, у меня все в порядке.

— Зачем ты меня обманываешь? Я же слышала, как в твоей комнате всю ночь половицы скрипели. Все из-за этого Лешки мучаешься!

Маша посмотрела на бабушку и сказала твердо:

— Бабушка, отныне и впредь я прошу тебя не упоминать при мне его имени.

Услышав новые интонации в голосе Маши, Зинаида была поражена.

— Вот и правильно. Давай забудем этих Самойловых как страшный сон. Жили мы без них и теперь проживем — даже еще лучше!

— Именно так. Но сначала я должна расставить все точки над «i», — сурово сказала Маша.

— Ой, да хватит уже. Зачем ты себя мучаешь? — спросила Зинаида.

— Я убедилась, что Леша мне врал. У них с Катей действительно что-то есть… — Маша замолчала.

— Вот ведь подлец, а? — спросила Зинаида, заглядывая Маше в лицо.

Но Маша проигнорировала высказывание бабушки. Она продолжала говорить о своем:

— Но при этом он говорил, что Полина Константиновна может подтвердить его невиновность. Поэтому я хочу сходить к ней и посмотреть, как она себя поведет. Неужели она будет врать, глядя мне в глаза?

— Да ты ведь уже ходила! — напомнила Зинаида.

— Ходила, но не дошла. А сегодня — дойду, — решительно сказала Маша.

— Ну зачем тебе это нужно? Ты же понимаешь, что Полина в любом случае займет сторону своего сына! Будет его оправдывать, выгораживать… — уверенно сказала Зинаида.

— Пусть. Мне нужно увидеть все это своими глазами, — настаивала на своем Маша.

Зинаида удивленно посмотрела на внучку, но возражать не стала.

Маша хотела поговорить с Полиной, потому что втайне надеялась, что ситуация как-то по-иному может объясниться. Маша понимала и ценила Полину, ее рассудительность, ее умение ладить с людьми, доброту. Маша хотела проверить, будет ли Полина выгораживать сына, и если да, то что она при этом скажет.

Полина обрадовалась Машиному приходу.

— Маша, как хорошо, что ты пришла. Я очень хотела поговорить с тобой о том… происшествии, — сказала она, открыв дверь. — Заходи.

— Вот и мне очень хочется услышать, что вы придумаете, чтобы выгородить своего сына, — призналась она.

— Да я не собираюсь ничего придумывать, — немного растерянно сказала Полина. — Я расскажу то, что видела своими глазами.

— Но ведь и я все видела! — напомнила Маша. — Алеша был в постели с Катей. Вы хотите сказать, что мне это померещилось?

— Машенька, обида заглушает в тебе голос разума. Да, Алеша действительно лежал в постели — ведь ему стало плохо.

— Но он там был не один! — в отчаянии воскликнула Маша.

— Эту пакость подстроила Катя! Почему ты так упорно отказываешься в это верить? — спросила Полина.

— Я понимаю, любая мать найдет для своего ребенка кучу оправданий, — заметила Маша. — Но неужели вы думаете, что помогаете Леше, выгораживая его? Поймите, он взрослый человек и должен отвечать за свои поступки!

— Я его не выгораживаю! — воскликнула Полина.

— Но ведь вы только что рассказали мне про его внезапную болезнь! Как это еще можно назвать? — чуть не плакала Маша.

— Ему действительно стало плохо с сердцем. Я вызывала «скорую помощь», — объясняла Полина. — Жалко, что не догадалась взять справку, но мне и в голову не могло прийти, что ты не поверишь!

— Говорите, ему стало плохо? Охотно верю. Вот только не с сердцем, а с головой! — в Маше кипела обида.

— Ты не можешь обвинять меня во лжи! Ни одна нормальная мать не станет сочинять про болезни своих детей, — сказала Полина.

— Раньше я тоже так думала… — вздохнула Маша.

— Ну почему ты не хочешь мне поверить? То, что ты видела, — недоразумение. Катя искала Костю… — начала Полина.

Но Маша ее прервала: