— Сюда сюда… окошко, окошко, окошко, — зашептала она словно подзывая цыплят с утятами: «цып-цып-цып, ути-ути-ути».

Хеми поводил лучом фонарика из стороны в сторону, потом они устроились поудобнее, замерли и стали ждать.

Буквально через несколько секунд после того, как их товарищи снаружи перестали трясти паутину, где-то внизу почувствовалось некое шевеление.

Да-да, что-то там, похоже, задвигалось, зашевелилось. Какие-то тусклые отблески… там, далеко во мраке.

Диба застыла, боясь шевельнуться.

В полумраке аббатства из черных отверстий одно за другим выползали… окна. Да-да, настоящие окна! Десятки и десятки окон, то есть тяжелых крашеных деревянных оконных рам, вставленных в оконные коробки и застекленных толстыми, пыльными и покрытыми пятнами стеклами, сквозь которые тускло мерцали странные огни. Из каждой такой рамы торчало по восемь деревянных же, членистых паучьих лап, по четыре с каждой стороны.

Странно вели себя эти… существа! Они то стояли, раскачиваясь на своих тонких лапах, то вдруг стремительно срывались с места и мчались по залу, то снова застывали, покачиваясь, или, медленно перебирая конечностями, прохаживались взад и вперед по огромной площади аббатства. Как тут не закричать от ужаса, глядя на эту жуткую картину! Диба вовремя зажала рот ладонью, другой рукой судорожно вцепившись в плечо Хеми. Мальчик-призрак тоже весь напрягся. Ясно было, что и ему не по себе.

Вдруг откуда-то сверху, из темноты, выпуская из себя толстую паутину и суча лапами, стало неторопливо опускаться еще одно черное окно. Оно медленно вращалось, и вместе с ним вращались лучи света, исходящие из него, словно из прожектора, с обеих сторон. А сквозь стекла окна видно было, что там ходят какие-то бледные фигуры.

За некоторыми окнами волочились обрывки веревок, зажатые в щели между плотно закрытой рамой и оконной коробкой. Должно быть, это все, что осталось от незадачливых искателей приключений, приходивших сюда раньше, подумала Диба.

Высоко поднимая лапы, черные окна ползали по полу, по свисающим зыбким стенам, ловко цепляясь за петельки прочно сплетенной паутины. Но если бы только это! Диба пришла в ужас, когда увидела, что они заползают и друг в друга, а также выползают обратно… О, какое это было неестественное, какое жуткое зрелище!

Что означают эти странные игры? Вот одно окно вдруг со стуком распахивается настежь, а другое, которое только что воровато к нему подкрадывалось, вдруг стремительно бросается внутрь, и первое окно с шумом за ним захлопывается. Или наоборот: окно открывается, и из него сначала показываются передние лапы другого, робко и нерешительно шевелятся, цепляются за подоконник — и вот появляется еще одно окно! Оно шустро выбирается из первого и убегает прочь.

И таких загадочных, непонятных маневров Диба наблюдала множество. Например, окно, которое только что проглотило другое, теперь само лезет в третье. Или вдруг откроется, исторгнет из себя два или три оконца, и одно из них тут же пролезает в другое, в то время как третье выплевывает четвертое. Или еще: из одного окна является другое и тут же поглощает окно, которое только что его изрыгнуло. И так без конца!

В помещении аббатства царил полумрак. Плотные слои паутины поглощали все звуки. Стояла почти полная тишина, нарушаемая лишь мягким постукиванием сотен деревянных конечностей.

Сквозь оконные стекла порой можно было рассмотреть, что там находится за ними. Один раз Дибе почудилось, что в одном из окон видна какая-то комната, вся заставленная портновскими манекенами. В другом было совсем темно, а сквозь стекла третьего, пугающе близко, тускло мерцала темная поверхность какого-то заросшего водорослями водоема.

— Смотри, смотри, что там такое? — изумленно прошептал Хеми и тут же осекся.

В воде, весь опутанный водорослями, плавал человеческий скелет.

Потом Диба увидела еще одно мертвое тело, и еще, и еще. Мертвые тела валялись в пустых комнатах, в коридорах, и вокруг талии каждого трупа была обвязана веревка. Так, значит, вот какая судьба ждет здесь несчастных арахнофенестранавтов!

Пробравшись в одно из окон, они уже не могут выбраться обратно, а если им это и удается, то к тому времени оно само проделывало сложный путь сквозь несколько других окон. За многими окнами их могла подстерегать смертельная опасность, но чаще всего эти охотники за сокровищами и искатели приключений беспомощно скитались от одного окна к другому в поисках еды и питья, всякий раз попадая в иные миры, и в конце концов погибали, так и не найдя дороги обратно.

— Никто, конечно, не запомнил, как выглядела та сволочь, которая похитила Розу? — прошептал Джонс.

Диба и Хеми сокрушенно покачали головами. Теперь уже, скорее всего, бесполезно пытаться подманивать то самое окно. Роза пропала навсегда и, скорее всего, погибла.

— Смотри не перепутай, за какой конец дергать, — прошептала Диба.

Концов было два: на одном висел противовес, а другим затягивались петли. А сама ловушка свободно свисала внизу, прямо под ними.

— Эти окна все разные, ни одного нет похожего на другое, — сообщили им епископы, когда наконец согласились помогать.

Еще они рассказали, что за каждым черным окном открывается свой бесконечный мир — собственно, такой же, как и наш. И они, епископы, порой заглядывая в какое-нибудь из окон, чего там только не видели: страшных чудовищ, жуткие склепы с низкими сводами, лестницы, уходящие неизвестно куда во мрак, какие-то унылые цейхгаузы, тускло поблескивающие груды золота… Последнее, вероятно, главным образом и привлекало незадачливых искателей приключений и авантюристов.

— Нам нужно пробраться мимо этих окон, а ведь мы понятия не имеем, где искать нонпушку, — рассуждал Финг.

— Как вы думаете, где она у них лежит? — спросила Диба. — Ее ведь специально спрятали так, чтобы до нее невозможно было добраться.

Финг неопределенно пожал плечами.

— Я уверен, что нонпушка в одном из этих окон… — сказал Хеми.

Он посмотрел на Дибу, и она согласно кивнула.

— Может… их как-нибудь перехитрить? — сказала в итоге Диба. — Говорите, они все разные?

— Да-да, все абсолютно разные. За одним мы видели меч, задругам какое-то пламя, за третьим угольную шахту… — закивал Бастор.

— …крону какого-то дерева… Да-да, все разные, абсолютно точно, — подтвердил Бон.

— Ведь нам надо найти какое-то совершенно конкретное окно, — рассуждала Диба. — И нам известно, что должно находиться за этим окном. Значит, если все окна разные, как, по-вашему, они станут себя вести, если увидят окно, очень похожее на одно из них?

— Им это очень не понравится, — сказал Джонс.

— Наоборот, понравится, — сказал Хеми. — Может быть… понимаете… то есть я хочу сказать, что ведь не существует окон-детенышей. Может быть, они как раз об этом только и мечтают.

— Я полностью с вами согласен, — одновременно проговорили оба епископа, при этом Бон кивнул Хеми, а Бастор Джонсу.

Выглядели служители церкви как-то слегка напуганно.

— Для нас тут разницы нет, — сказала Диба. — Может, они захотят его прогнать, кто знает? А может, наоборот, обрадуются. Не это важно! Главное, что им станет любопытно и они обязательно сбегутся посмотреть!

Джонс сбегал к автобусу, принес сумку с инструментами и, ловко орудуя монтировкой, вынул одну из оконных рам в ближайшем заброшенном здагши. Следуя наставлениям Бона и Бастора, они с жаром принялись пилить и стучать молотком. Местные жители не обращали на них никакого внимания, принимая за дурачков искателей сокровищ.

Осторожно, чтобы не разбить стекло, Джонс приделал к раме соединенные шарнирами членистые конечности, а позади прикрепил широкую доску, и Хеми провел на ней линии, обозначающие перспективу как бы уходящего вдаль пространства.

— А теперь самое главное, — сказала Диба.

Джонс достал из своей сумки паяльник. Рукоятка этого инструмента была точь-в-точь как у настоящего пистолета. К рабочему концу паяльника он прикрепил трубку толщиной с пистолетный ствол. В общем, получилось очень похоже на настоящий пистолет. Потом приладил это грозное оружие к доске за стеклом.

В целом штуковина вышла так себе: тяп-ляп. Шарниры попались старые и ржавые, и восемь коленчатых лап сгибались довольно туго. И двигались невпопад, когда Джонс попробовал дергать за нити. И все-таки это было настоящее восьмила-пое окно, заглянув в которое можно было разглядеть, что за стеклом на противоположной стенке висит настоящий пистолет!

— Сойдет, — сказала Диба. — Они такого еще в жизни не видали.

Итак, приманка болталась внизу, в полумраке опутанного паутиной пространства. Время шло. И пока ничего особенного не происходило.

Всякий раз, когда паукообразное окно подходило поближе, Дибе было интересно: а что там у него за стеклом? В одном окне она, как ни щурила глаза, ничегошеньки не разглядела. В другом мелькнула какая-то мрачная комната, вся забитая лампочками и светильниками. Но вот к приманке осторожно приблизилось еще одно окно. Диба снова прищурилась, и вдруг… ее обхватила рука Джонса, а другой кондуктор крепко зажал ей рот. И как раз вовремя: еще секунда, и девочка обязательно закричала бы.

Еще бы не закричать: за рамой этого черного окна стояла женщина; глаза на ее исхудалом, изможденном лице горели лихорадочным огнем. По- видимому, из последних сил слабыми кулачками она барабанила по стеклу, пытаясь разбить его. Тоненькая, с растрепанными, слипшимися волосами, женщина с отчаянной надеждой вглядывалась сквозь стекло. Вот окно поравнялось с Дибой, и взгляды их встретились, но всего лишь на секунду — паукообразная тварь снова отбежала прочь.

Становилось все темней.