На горизонте появился остров, первый за все время путешествия, если, конечно, не считать того, что строили джилли.

Даг Тарп направил туда приветственную радиограмму, но не получил никакого ответа.

— Они настолько необщительны, — поинтересовался Лоулер у Делагарда, — или здесь живут только двеллеры?

— Да, только джилли, — буркнул Нид, — одни чертовы джилли! Уж поверьте мне. Наших нет.

Три дня спустя им встретился еще один остров, по форме похожий на полумесяц, лежавший, подобно спящему животному, на горизонте, к северу от их курса.

Лоулер попросил у рулевого подзорную трубу, полагая увидеть признаки человеческого поселения на восточной оконечности плавучего сооружения. Тарп снова направился в радиорубку, но Делагард остановил радиста, сказав что-то о пустых хлопотах.

— Тоже остров джилли? — растерянно спросил Вальбен.

— На этот раз — нет! Но какой смысл сообщать им о нашем приближении, если мы не собираемся наносить им визит?

— Может, они согласятся пополнить наши запасы питьевой воды?

— Нет! — отрезал Нид. — Этот остров называется Тетопаль, и моим кораблям запрещено причаливать к нему. У меня плохие отношения с местными жителями. Они не дадут нам и ведерка мочи, не говоря уже о воде.

— Тетопаль? — переспросил Оньос Фелк, удивленно взглянув на Делагарда. — Вы уверены?

— Конечно! Что здесь еще может быть?.. Конечно, Тетопаль.

— Тетопаль, — повторил Фелк. — Хорошо… Пусть будет Тетопаль, если ты так говоришь, Нид.

Проплыв мимо острова, они вышли в тот район океана, где снова не встречалось никаких искусственных плавучих сооружений, возведенных джилли. Кроме воды, здесь вообще ничего не было. Казалось, корабли плывут по пустынной Вселенной.

Лоулер подсчитал, что к данному моменту они должны преодолеть уже половину пути до Грейварда, хотя все весьма относительно. Путешественники явно находились в море около четырех недель, но изолированность судна от остального мира и однообразие жизни искажали ощущение времени, поэтому Вальбен не мог определить точно скорость его течения.

Три дня подряд дул сильный холодный ветер с севера, приводя море вокруг корабля в злобное неистовство. Первым признаком этого стали неожиданно резкие перемены в погоде, которая в районе коралловых рифов казалась почти по-тропически теплой и нежной. Внезапно воздух сделался прозрачным и словно пронизанным напряженным ожиданием чего-то, бледное небо высокой дугой поднялось над кораблями, словно накрыв их громадным металлическим куполом.

Лоулера, обладавшего определенными познаниями в метеорологии, это беспокоило. Он поделился своими опасениями с Делагардом, который отнесся к ним вполне серьезно и отдал приказ задраить люки. Немного позже послышался отдаленный шум, напоминающий барабанный бой. Он предвещал приближение ураганного ветра. Вслед за этим последовало долгое глухое завывание. И затем — быстрые и нервные короткие порывы шквала, обжигающего холодом, хлеставшего море и взбивавшего его подобно невидимому гигантскому пестику. Ветер принес с собой град, стучавший по обшивке кораблей в течение некоторого времени, но дождь, несмотря на все ожидания, не пошел.

— Это пока еще цветочки, — пробормотал Делагард.

Он практически не уходил с палубы все то время, пока ухудшалась погода, почти не отдыхая и забыв про сон. Отец Квиллан часто стоял рядом с ним. Они возвышались на мостике, как два дряхлых старца, безнадежно уставившихся в ту сторону, откуда налетел порывистый ветер.

Лоулер видел, что Нид и священник что-то обсуждают, качают головами и куда-то показывают. Что эти двое могли сказать друг другу, грубый мужик с резким хриплым голосом и животными интересами и худощавый меланхоличный, одержимый мыслью о Боге аскет-священник? Но, как бы то ни было, они вместе входили в рулевую рубку, подходили к нактоузу, поднимались на шканцы и ют. Возможно, теперь Квиллан пытается сделать христианина из Делагарда? Или своими молитвами отвести бурю от корабля?

Хотели они этого или нет, но грянул шторм.

Море превратилось в огромное вздыбленное пространство взбесившейся воды. Мелкие брызги наполняли воздух, подобно белому дыму. Ветер нанес по судну мощнейший удар, словно грохнул молотом, обжигая лица людей и оставляя после себя устрашающе гулкое эхо. Паруса укоротили, но канаты все равно отвязывались от нагрузки, и тяжелые мачты раскачивались из стороны в сторону, словно тоненькие былинки под дуновением ребенка.

Все, кто только мог работать, вышли на палубу. Мартелло, Кинверсон и Хендерс осторожно перемещались по корабельным снастям, страхуясь при помощи веревок, чтобы их не сбросило в воду. Остальные натягивали канаты, а Делагард яростно выкрикивал приказы. Лоулер работал вместе со всеми: во время подобного урагана никому не делалось скидок.

Небо совсем потемнело, море стало еще мрачнее, кроме тех мест, где его подергивала белая пена или когда громадная волна поднималась рядом с кораблем, словно гигантская стена из зеленого стекла. Судно влетело в нее, врезавшись носом в нижнюю часть вала. Оно погружалось в темные гладкие углубления в этой сплошной водяной преграде, а затем с жутким чмокающим звуком отлетало прочь, когда его настигал штормовой удар с подветренной стороны, потом вновь неслось к стене, и на палубу обрушивались целые водопады.

В подобной ситуации магнетрон оказывался совершенно бесполезным: порывы ветра налетали со всех сторон, сталкивались, окружая их хаотическими и неуправляемыми потоками воды. На кораблях задраили все люки, все, что только можно, перенесли в трюм, но захлестывавшие на борт волны находили любой забытый на палубе предмет: ведро, скамейку, багор, котелок с пресной водой — и все с грохотом катили по ней до тех пор, пока находка не исчезала в темной бушующей пучине. Корабль погружался носом в пенящиеся валы, затем выныривал и вновь погружался… Кого-то рвало, кто-то истошно вопил, некоторые принялись истово молиться.

Лоулер заметил один из кораблей их флотилии. Он не понял, что это за судно, так как на мачте отсутствовал флаг. Его захлестнула огромная то поднимавшаяся, то опускавшаяся волна, и корабль, следуя за ней, то взмывал вверх, словно намереваясь рухнуть к ним на палубу, то устремлялся вниз и скрывался из поля зрения, будто окончательно пропав в бушующей бездне.

— Мачты! — заорал кто-то. — Они ломаются! Спускайтесь! Немедленно спускайтесь!

Но они выдержали, хотя каждую секунду казалось, что громадные опоры, несущие паруса, вот-вот вылетят из своих гнезд и будут унесены в море. Их отчаянное содрогание сотрясало весь корабль.

Лоулер почувствовал, что инстинктивно схватился за кого-то — это была Тила, — и когда Лис Никлаус потеряла равновесие и начала скользить по палубе, подгоняемая ураганным ветром, они оба схватили ее и подтащили к себе, как рыбу, пойманную на крючок. В любое мгновение — Вальбен прекрасно понимал это — мог начаться сильнейший ливень, и его очень расстраивало, что экипаж из-за чудовищного ветра не