— Слава Богу! — прорычал Нид. — Тогда мы не станем переживать по столь пустяковому поводу.
О чем им действительно приходилось беспокоиться — так это о безопасности при плавании по коралловому морю. Верхушки охристого цвета принимали форму рогов и имели края, подобные лезвию бритвы. В некоторых местах они находились всего в нескольких метрах ниже киля корабля. Поневоле возникали опасения, что где-то это расстояние может оказаться еще меньше. Судно, пробороздив по такому «оперению», получило бы значительные повреждения днища от носа до кормы.
Поэтому приходилось продвигаться вперед крайне осторожно, отыскивая безопасные проходы между рифами. Впервые с того момента, как они покинули Сорве, капитаны отказались от продолжения плавания по ночам. Днем же, когда маяком им служило солнце, освещавшее ослепительно белое дно, усыпанное песком, путешественники прокладывали путь через коралловые выступы, с изумлением взирая на многочисленные стайки золотистых рыбок, суетившихся вокруг подводных коралловых замков и дворцов; огромные орды этих пестрых существ, питавшихся здешней обильной микрофауной, заполняли все пространство между рифами. На ночь все шесть кораблей вставали на якорь на небольшом удалении друг от друга. Все люди высыпали на палубы, останавливались у лееров ограждения и громко переговаривались с друзьями и знакомыми на других судах. Это была первая возможность хоть немного пообщаться с соотечественниками с самого дня отплытия с Сорве.
Зрелище, открывавшееся им по ночам, поражало. Под холодным светом Креста, трех лун и Санрайза, вносившего свою лепту в это сияние, обитатели кораллов оживали, появляясь из миллионов и миллионов крошечных пещерок и щелей в рифах: длинные живые плети, здесь алого цвета, там — изысканно- розового, на одном коралле — зеленовато-желтые и серовато-зеленые с аквамариновым оттенком — на другом; разворачивались бесчисленные клубки и устремлялись вперед, неистово вспенивая воду в поисках еще более крошечных существ, служивших им пищей. По узким проходам между рифами скользили завораживающие своим изяществом маленькие змейки, от головы до хвоста состоявшие из глаз, зубов и минимума сверкающей чешуи. Они словно пробирались по дну, оставляя после себя элегантные извилистые следы на песке. Двигаясь, эти создания излучали пульсирующий зеленоватый свет. А из мириад темных логовищ выходили истинные владыки сих мест — восьминогие существа, походившие на вздувшиеся красные пузыри с толстыми мешковидными телами, создававшими впечатление глубокого самодовольства и защищенными от любых неожиданностей длинными, постоянно извивающимися щупальцами, которые излучали устрашающий синевато-белесый свет, пучками пронизывающий воду. По ночам верхушка каждого коралла превращалась в трон для одного из этих огромных осьминогов: они усаживались на них с видом самоуверенных деспотов и начинали спокойно озирать свое царство горящим взором желто-зеленых глаз, превосходивших по размеру человеческую ладонь. И если вам взбрело в голову полюбоваться ночью на подводный мир чудес, вы непременно встречались со взглядом этих загадочных глаз. Они смотрели на вас с уверенностью и спокойствием, не выказывая ни любопытства, ни страха. Казалось, они говорили всем: «Мы здесь хозяева, а вы не имеете никакого значения… Идите сюда, спускайтесь к нам, уж мы-то найдем для вас подходящее применение. — Их острые клювы приоткрывались, словно намекая на кровожадные намерения. — Спускайтесь к нам… Спускайтесь к нам…»
Постепенно выступы кораллов стали попадаться все реже и реже, расстояние между ними увеличилось; наконец они исчезли совсем. Некоторое время море еще оставалось мелким, как и раньше, и просвечивалось дно, усеянное песком, но затем ослепительно белое ложе океанских просторов скрылось под толщей бирюзовой воды, которая, казалось, так недавно выглядела прозрачной и неподвижно- спокойной, а теперь приобрела матовый темно-синий оттенок, говоривший о бездонных глубинах; на поверхности снова появился покров из легких волн.
У Лоулера возникло ощущение, что их плавание никогда не закончится. Корабль стал не просто островом, но заключил в себе весь его мир. Вот так вот он и будет разгуливать по палубе вечно. Другие суда, плывшие поодаль, напоминали соседние планеты в бескрайних просторах Вселенной.
Странно, но подобная перспектива почему-то совсем не расстраивала Вальбена. Его полностью захватил ритм плавания. Лоулер научился находить удовольствие в мерном покачивании корабля, научился мириться с мелкими лишениями жизни в пути. Даже появляющиеся время от времени морские чудовища теперь пробуждали в нем любопытство, и он с интересом наблюдал за ними. Лоулер свыкся с этим новым для него стилем жизни… приспособился… Значило ли сие, что он как-то размяк в душе? А может, он превращается в настоящего аскета, которому ничего, по большому счету, не нужно и которого не заботят временные неудобства? «Возможно, и так, — сказал самому себе Вальбен. — Нужно при случае спросить об этом у отца Квиллана».
Данн Хендерс поранил себе руку багром, когда помогал Кинверсону затаскивать на борт громадную, размером с человека, яростно бившуюся на тросе рыбу.
Лоулер, у которого иссяк запас бинтов, отправился в грузовой отсек за запасами перевязочного материала. С момента встречи с Гейбом и Сандирой ему стало неприятно ходить туда: все время казалось, что они там прячутся. Больше всего Вальбену не хотелось снова столкнуться с ними.
Но Кинверсон находился на палубе и потрошил только что выловленную рыбу.
Несколько минут Лоулер копался в темных, пропитанных самыми разными запахами недрах корабля, а затем стал пробираться наверх. Неожиданно он буквально натолкнулся на Сандиру Тейн, шедшую по тому же узкому, плохо освещенному проходу.
Казалось, ее по-настоящему удивила эта неожиданная встреча.
— Вэл! — вскрикнула Тейн; ее глаза расширились, и она сделала поспешный и неловкий шаг в сторону, чтобы он не сбил ее с ног.
Но корабль резко качнуло, и Сандиру отбросило вперед, прямо в его объятия. Очевидно, все произошло случайно — она была просто неспособна на столь откровенно-вульгарные поступки.
Опершись на горку упакованных ящиков у него за спиной, Лоулер бросил на пол охапку бинтов и поймал Тейн, падавшую ему на грудь подобно кукле, которую отшвырнула от себя капризная маленькая девочка. Он удержал ее и помог устоять на ногах. Судно начало клониться на другой борт, и Вальбену пришлось прижать ее к себе еще крепче, чтобы Сандиру не отбросило к противоположной переборке. Так они и стояли, нос к носу, глаза в глаза, и смеялись.
Но тут корабль вернулся к своему обычному положению, и Лоулер понял, что продолжает сжимать ее в объятиях и сие ему очень нравится.
«Так вот он, мой хваленый аскетизм! — молнией пронеслось в голове Вальбена. — Что за черт?! Что за черт, в самом-то деле?!»
Его губы приблизились к ее устам, а может, и наоборот… Петом он уже не мог точно вспомнить, как это произошло. Но поцелуй был долог, горяч и приятен. После этого, несмотря на то, что движение корабля сделалось значительно более ровным, Лоулеру не захотелось отпускать Тейн от себя. Его руки скользили по ее телу: одна двигалась по спине Сандиры, другая устремилась к ее упругой мускулистой попке. Он еще сильнее сжал Тейн в объятиях, а может, она еще крепче прижалась к нему… Сказать наверняка невозможно.
На теле Лоулера имелся только кусок желтой ткани, обернутый вокруг бедер; на Сандире была легкая серая накидка, едва доходившая до бедер. Так легко сбросить и то и другое!..
Все развивалось просто, с вполне предсказуемой последовательностью, хотя происходящее не становилось более скучным из-за этой предсказуемости. Оно отличалось ясностью, лаконичностью и неотвратимостью сновидения и его же бесконечной загадочностью намеков на возможное, но еще не реализованное.
Словно в полусне, Лоулер касался ее тела. Кожа Сандиры была удивительно гладкой и теплой. Как в забытьи, она ласкала его шею. Он медленно провел правой рукой по женской спине, затем — между их так плотно прижавшимися друг к другу телами, мимо ее маленьких округлых и упругих грудей, мимо того места, где, как теперь показалось, много столетий назад водил стетоскопом, и опустил ладони ниже, на начало развилки бедер. Лоулер коснулся этого места. Влажно… Теперь Сандира взяла инициативу в свои руки, слегка оттолкнув его без всякой враждебности. Она просто пыталась направить Вальбена в какой-то укромный уголок между ящиками, туда, где можно лечь. Он почти сразу же понял ее желание.
Здесь оказалось тесновато и душно. Тем более, оба были длинноноги. Но все прошло как-то легко,
