Цезарь часто говорил Клеопатре, что видит ее только рядом с собой. В личных беседах намекал на некие грандиозные планы и то важное место, которое она в них занимает. Но на ее вопросы, что же это за планы, всегда отшучивался. Клеопатра не настаивала: пусть все идет так, как идет, решила она. Главное, что он, державший в своих руках все нити Римской империи, приблизил ее к себе и предоставил доступ к государственным документам и делам страны. Цезарь словно проверял ее – справится или нет. Но для чего? Хотя, что за глупый вопрос! Конечно же для совместного управления, для объединения двух империй: римской и египетской! И дальнейшие действия Цезаря только подтверждали догадки царицы.

Через месяц после триумфов Цезарь в качестве верховного понтифика – главы всех жрецов, принял участие в церемонии освящения храма Венеры Прародительницы. На это торжество были приглашены египетская царица и вся римская знать. Клеопатре была известна родовая легенда Цезаря, согласно которой его предки якобы происходили от Аскания-Юла – сына троянского героя Энея и внука богини Венеры. Благодаря этой семейной истории Цезарь распространял о себе славу как о человеке, имеющем кровное родство с богами, и в его борьбе за власть это было большим преимуществом.

Освещение храма представляло собой сложное действие из двух одновременно совершавшихся актов: торжественной передачи храма понтифику и объявление понтификом имя божества, которому этот храм посвящался. Во время первого действия почетные гости сели на скамьи, предусмотрительно поставленные перед храмом.

Клеопатра с любопытством осматривалась, отмечая про себя, у кого какие драгоценности, прически и убранство.

– Божественная, вы самая прекрасная среди этих римских матрон, – почтительно прошептал царедворец Сара, мгновенно учуяв, что обеспокоило его царицу. Клеопатра благодарно улыбнулась.

Царица напустила на себя еще большее высокомерие и надменность. Всем своим естеством она чувствовала холодность и враждебность римлян. Как и всякий человек, еще не успевший никому сделать зла, она пыталась понять, за что ее так ненавидят? Впрочем, Клеопатра была чересчур горда, чтобы показывать свои истинные чувства. Безусловно, как царице ей оказывали почтение, приглашали на пиры, приходили на праздники, которые она устраивала. Но за всем этим внешним благополучием скрывались отчужденность, ненависть и вражда. Если бы не Цезарь… если бы не его дипломатичность, авторитет, огромное уважение, которым он пользовался у римлян, – сколько бы она сумела продержаться? День, неделю? Ну, уж точно счет не шел на месяцы или годы!

Клеопатра радостно поприветствовала Кальпурнию. Даже слишком радостно.

– Как убоги и примитивны римляне, – решил поделиться своим мнением Сара, – они только и могут, что бряцать оружием. А вот подготовить религиозную церемонию, поразить народ благостью богов – на это они не способны. Клеопатра довольно посмотрела на Сару. Как замечательно, что она взяла его с собой на эту церемонию.

– Что ты имеешь в виду?

– Посуди сама, Божественная, хоть мы и сидим на местах для гостей, но я плохо слышу песнопения жрецов, их одежда убога, а благовония отвратительны. Вот наши церемонии, – Сара блаженно закатил глаза, – сказочные!

– А триумфы Цезаря? Они были грандиозны!

– О, моя царица, что ты называешь грандиозным? Да эти триумфы – жалкая тень в сравнении с нашими торжествами в Александрии! Уж поверьте мне, как опытному царедворцу.

– Ты знаешь, Сара, у меня почему-то такое чувство, что я тебя давно никак не поощряла.

– Божественная…

– Сегодня же я исправлюсь.

Лицо Сары расплылось в довольной улыбке. Ведь для царедворца нет ничего важнее, чем почувствовать дурное настроение своего владыки и улучшить его. С чувством выполненного долга он погрузился в дальнейшее созерцание церемонии, выискивая в ней изъяны.

Выказывая живой интерес к происходящему, на самом деле Клеопатра скучала. Сара был прав, египетские церемонии намного живее и содержательней. А здесь даже музыка тоску навевает. Увидев, что к ней подходит Цезарь, Клеопатра на какой-то момент испугалась: уж не догадался ли он о ее истинных чувствах?

Протянув руку и загадочно улыбаясь, Цезарь произнес:

– Следуй за мной, Клеопатра.

Вскинув надменно голову и мельком взглянув на патрициев и матрон, у которых от удивления даже глаза округлились, царица торжественно и важно вошла под своды храма.

И пораженно замерла.

На самом видном месте, щедро освещаемая солнечными лучами, рядом с мраморной статуей Венеры стояла ее собственная статуя из золота в образе богини Исиды, выполненная скульптором Архесилаем.

За ее спиной раздался удивленный и недовольный шепот римской знати.

Не сумев совладать со своими чувствами, словно маленькая девочка, Клеопатра от восторга захлопала в ладоши и бросилась на шею Цезаря…

– Да, да, вы представляете, а потом она бросилась ему на шею! – Летиция, жена сенатора Сципиона, на следующий день делилась своими впечатлениями с подругами, которых не было на торжестве.

– И что все это означает? – Атия, мать Октавиана, презрительно скривилась. – Мало того, что эта египетская блудница дурно воспитана, отобрала мужа у Кальпурнии, так теперь еще на что-то претендует?!

– А мне кажется, что здесь все намного сложнее и серьезней, – задумчиво произнесла Ирина, жена сенатора Тиберия, попивая сок из серебряного бокала.

– О чем ты?

– Как бы не женился на ней Цезарь…

– Как? – в один голос воскликнули Атия и Летиция.

– Кальпурния хорошая жена, у Цезаря нет повода для развода! – резонно добавила Атия.

Ирина усмехнулась.

– Будто вы не знаете, как это решается на Востоке? Он просто сделает ее второй женой!

– Но это невозможно! – воскликнула Летиция. – Мы в Риме, а не на Востоке!

– Глупышка! Но ведь она же сумела подсунуть Цезарю новую реформу календаря! А кто будет руководить строительством канала от Тибра до Террацины? Египтяне! Так что самое интересное еще впереди.

Над нами ярко светит солнце, небо пронзительно голубое, даже птицы поют сегодня особенно хорошо. Взяв Цезаря под руку, я довольно оглядываюсь на свое семейство. Впереди идет Цезарион, рядом с ним жена Елена, а позади – восемь детей.

Я счастливо улыбаюсь. О, боги, боги, я бабушка восьмерых внуков! Хорошее число, божественное. Порочную птолемеевскую кровь я сделала здоровой и сильной.

Я – истинная царица!

– Опять ты мечтаешь о несбыточном, – слышу я грустный голос Цезаря.

– Почему о несбыточном? Вот наш сын и наши внуки. Думал ли ты когда-нибудь о том, что станешь главой такой большой семьи?

– Нет. Но я этому очень рад и счастлив.

Я довольно щурюсь, глядя на солнце. Мечты уносят меня далеко-далеко.

Вдруг я слышу чей-то плач. Кто это? Под большим деревом сидит мальчик. Он одет в роскошные царские одежды. Птолемей?

– Что с тобой? – участливо спрашиваю я.

– О, сестра, сестра! – рыдает он. – Я так не хочу умирать!

Хм, о чем он?

– Тебя кто-то обидел?

Я оглядываюсь по сторонам, но вокруг – ни души.

Сев рядом с ним, я обнимаю его. В этот момент я действительно чувствую любовь и желание защитить его.