В одной из известных и влиятельных американских газет писалось:

«Россия так же, как в 1917 году, вновь стала возмутителем мирового спокойствия. От имени того же человека, который во многом определил развитие человечества в двадцатом веке, нам предлагают и рай, и ад. Адом теперь называется вся наша обычная жизнь с неизбежной старостью и смертью. Раем – вечная молодость и, возможно, бессмертие. Но какова цена нового Эдема? Для человечества – крушение мировой экономики. Для отдельного индивидуума – плата звонкой монетой только за то, чтобы узнать, имеет ли он право претендовать на Новый Иерусалим.

Кто-нибудь пытался связать эти два явления? Не имеем ли мы дело с грандиозной аферой, не знающей в истории аналогов? На нашей доверчивости могут зарабатываться огромные деньги, которые вкладываются в обесценивающиеся акции корпораций – столпов мирового бизнеса. И кто знает, не окажемся ли вскоре мы все во власти единой глобальной компании, носящей название «Ленин», а планета Земля полностью станет коммунистической?!»

Для политиков все это стало настоящим откровением. Президент США незамедлительно позвонил своему российскому коллеге и довольно жестко попросил разобраться во всем, что происходит вокруг пресловутого воскресения революционного вождя.

– А вы, господин президент, в это верите? – невозмутимо спросил россиянин. Впервые его стране представилась возможность, ничего не предпринимая, взять реванш за поражение в холодной войне, за развал огромного и сильного государства, за унижения, которыми Запад постоянно «потчевал» Россию, расширяя свое военное присутствие у границ, заставляя ее друзей становиться врагами. Особого влияния крах транснациональных корпораций на жизнь в стране не оказал, разве что несколько сориентированных на заграницу олигархов стали испытывать трудности со сбытом своей продукции: котировки их акций поползли вниз. Но они почти сразу же были выкуплены новыми хозяевами, которые до поры до времени не пожелали обнародовать свои приобретения.

– Я не верю в чертовщину! – наконец, после паузы взорвался американец.

– Но вы же христианин, – урезонил его российский президент. – А в Священном писании предсказывается пришествие на Землю Мессии. Но как мы можем узнать, в каком облике он к нам явится?

– Давайте не будем вести теологических споров, – сбавив тон, сказал заокеанский лидер. – Сейчас самое главное – не допустить передела мира!

– Господин президент, но разве не этим занимается все последние годы ваша страна, – твердо возразил россиянин. – Вспомните Восточную Европу, Афганистан, Ирак, Косово!

– Мы принесли в эти регионы демократию! – заученной фразой ответил янки.

– Но если вы так ратуете за нее, то почему вас беспокоит человек, не нарушающий никаких законов? – парировал российский коллега. – Вспомните Христа, против которого сфабриковали дело, хотя он не совершал ничего противоправного, что, кстати, признал и сам Понтий Пилат.

– Но ваш фальшивый Спаситель посягнул на самые основы мировой экономики! – воскликнул американец.

– Я бы дал этому другое толкование, – оспорил россиянин. – Разве не рыночные законы дают полную свободу покупать и продавать?! Право производителей, используя инструменты маркетинга и рекламы, заставить потребителей выбирать их товары. Но покупатели могут проигнорировать их, что тоже – неотъемлемое право. Разве не так произошло? А уж насчет покупки акций можно и не говорить: они находятся в свободном обращении и любой желающий волен их приобрести.

Американский президент задумался не меньше, чем на минуту, возможно, даже успел проконсультироваться со своими советниками. Наконец, он произнес уже более миролюбиво:

– Я все же прошу вас, господин президент: разберитесь в сложившейся ситуации. Это пойдет на пользу взаимоотношениям наших государств.

– Мы попытаемся предпринять определенные меры, но строго в рамках закона, – пообещал российский лидер, и на этом сеанс связи закончился.

Он уже знал, что в стране царит воодушевление: извечный соперник, в последнее время лицемерно называвший себя другом, оказался, выражаясь языком бокса, в нокдауне. Особенно радовались коммунисты, устраивавшие то тут, то там стихийные митинги с сожжением «матрацных» флагов и чучел дядюшки Сэма. И хотя выборы в Государственную думу уже прошли и левые получили дополнительные голоса, правда, не так много, как планировали, но для них новая «американская трагедия» была настоящим подарком: ведь не за горами – президентские выборы, вполне возможно, что страна, наконец, одумается и повернет назад, в светлое коммунистическое будущее.

Сообщения о приближающемся крахе сверхдержавы с удовольствием читал Владимир Ильич Ленин. Для него соратниками специально просеивалась информация. Из нее выхолащивались сведения о массовой скупке акций, о доходах, которые могли быть получены от тестирования на праведность. Ввели и еще одно ограничение: ни при каких обстоятельствах на глаза вождя не должен был попадаться Якуб Алексеевич.

С особой радостью Ленин знакомился с отзывами, оставленными тысячами посетителей сайта на форуме. Обращаясь к нему, они благодарили за надежду, наконец-то дарованную небесами. «Обретя бессмертие, лучшие люди нашей планеты смогут построить справедливое общество, дух восторжествует над слабостями человеческого тела. Каждый, приходя в мир, должен быть достоин счастья, но неравенство, разделяющее нас еще при рождении, делает эту цель недостижимой для многих миллионов землян. И потом, в течение жизни, те, кто неспособен лгать и обирать ближних, оказываются оттесненными в нищету и прозябание. Но время дьявольских прихвостней прошло – теперь праведники будут устанавливать законы жизни на Земле. Хвала тебе, Господи! Слава тебе, наш родной Ильич!»

Для Ленина чтение многочисленных славословий не прошло даром. Он будто осознал свое величие, и это отразилось на его поведении. Ровный и спокойный тон в разговорах с соратниками сменился нетерпеливой требовательностью, а порой Ильич просто срывался на крик: особенно раздраженно он реагировал на советы, которые пытались дать ему опекуны.

В последний раз он накатил на Ивана Ивановича, потребовав, чтобы и ему дали эликсир праведников.

– Помилуйте, Владимир Ильич, на вас он не подействует, – спокойно ответил тот.

– Почему? – жестко спросил Ленин.