что постарайтесь никуда не уезжать: если понадобитесь, я вызову вас в прокуратуру.

– Это подписка о невыезде? – спросил Семен Борисович все тем же тоном.

– Не подписка, а всего лишь записка, – в стиле собеседника отозвался Сивцов. – Так что храните ее!

Уходя, он подумал, что простецкий вид – наверное, самая лучшая маска, которую только можно придумать, если вершишь темные дела. «Дурачков у нас любят, – подытожил он, – но далеко не у всех счастливая судьба Иванушки».

Вечером того же дня он вызвал Куркова, чтобы обсудить с ним все, что накопилось за последние дни. Какие-то новые возможности, действительно, появились. Во-первых, можно найти кого-то из землекопов, этот шанс оставался, во-вторых, следовало внимательно изучить биографию Лившица – не связан ли он каким-либо боком с коммунистами, в-третьих, отвезти толкового инженера-строителя на площадку, где сооружается аквапарк, чтобы он смог установить объем выполненных там земляных работ, а затем сравнить его с тем, за который заплачено.

– А что будем делать с Корицким? – спросил Юрий.

– Пусть решают наверху – рапорт я уже подготовил, – сурово заметил Сивцов.

– Подожди, Толик, не пори горячку, – возразил Курков. – Испортим парню судьбу. Он даже не предполагал, что дело примет такой оборот. Ведь оно казалось пустяковым.

– Может, ты лучше в адвокатуру перейдешь, – раздраженно оборвал друга Анатолий. – Пусть сдает дела, на его место кого-нибудь назначат.

– А нам это надо? – настаивал Юрий. – Тебе не кажется, что оба дела как-то связываются?

– Есть такое подозрение, – согласился Сивцов. – Но пока не факт. И при чем здесь Корицкий?

– Ты послушай меня, не перебивай, – попросил Курков. – Антон раскаялся? Раскаялся! Он готов исправить свою ошибку? Готов! А коммунист, что сосал из него информацию, об этом знает? Нет! Понимаешь, к чему я клоню?

Сивцов задумался. Если оба дела, действительно, имеют общий «знаменатель», то представляется реальная возможность провести игру.

– Ты думаешь, мы сможем через Корицкого сливать им «дезу»? – спросил он друга.

– Ну, наконец-то, сообразил, тугодум! – воскликнул Юрий. – И за что тебя только в прокуратуре держат!

– Наверное, за твои гениальные мысли, которые я транслирую наверх, – повеселев, сказал Анатолий. – Хорошо, давай попробуем запустить Корицкого в их огород. Завтра я с ним поговорю.

– Зачем тянуть, – возразил Курков. – Он сидит у себя, ни жив, ни мертв, – ждет твоего вердикта.

– Ну, жук! – не вполне серьезно возмутился Сивцов. – Ты ему уже предлагал такой вариант?

– Можно, я об этом помолчу, – ответил Юрий и хитро добавил: – Но Антон согласился.

– А куда он денется! – воскликнул Анатолий и добавил: – Ладно, зови предателя!

Ленин оказался пунктуальным. Ровно через час запел мобильник Ганченко, и он получил инструкции, как добраться до научно-исследовательского института, расположившегося в Подмосковье, на границе с Владимирской областью.

Взбудораженный, Евгений никак не мог сосредоточиться и в электричке. Тем более что его постоянно отвлекали от мыслей, казавшихся ему очень важными, веселые голоса пьяных пассажиров, уже отметивших революционный праздник.

«Если все так, как говорил человек, выдающий себя за Ленина и Христа, то планету ждет совершенно другая жизнь, – думал Ганченко. – Тысячелетние мечты о бессмертии! Но если они сбудутся, должны измениться сами основы существования цивилизации. Только в лучшую или в худшую сторону?»

Его опять сбили. На сей раз вошедшая на последней станции компания стала распевать частушки под гармошку. Были они откровенно похабными, с ядреной матерщиной: в устах женщин, старавшихся перекричать мужиков, она звучала особенно грязно.

«И этим людям, если их так можно назвать, тоже будет дарована вечная молодость?!» – пронеслась в голове Евгения мысль, сразу же вызвавшая в его душе протест.

Вскоре он оказался на станции, от которой до затерянного в лесу института было, как поведали журналисту, двадцать минут хода. Места очень напоминали те, где он «охотился» за Лениным. Наверное, размещение такого учреждения в глуши оптимально: вряд ли кто сделает серьезное открытие в мегаполисе, высасывающем из людей самые ценные мысли. А здесь вечером можно выйти на простор, увидеть звезды, которые горожанам только снятся, и ощутить себя частью мироздания, так и оставшегося загадкой для человечества, несмотря на многочисленные научные открытия в астрономии, физике, биологии.

Евгений уперся в высокий тесовый забор с воротами и калиткой, и это снова напомнило ему недавнее приключение. Но здесь на одном из столбов оказалось переговорное устройство. Над ним даже была сооружена маленькая крыша из двух дощечек.

Ганченко почувствовал себя неловко: обычно, идя на интервью, он заранее договаривался о встрече. Здесь же, вполне возможно, что о его визите никто не знает, и журналиста попросту не пустят, судя по всему, в закрытое учреждение. Да и не разыгрывают ли его?

Собравшись с духом, Евгений нажал кнопку вызова. Ему никто не ответил, однако в калитке щелкнул замок, и она приоткрылась. Ганченко толкнул ее и вошел на территорию института. Он располагался в четырехэтажном послевоенной постройки здании, которому давно требовался ремонт. У главного входа когда-то, вероятно, стояли скульптуры: от них до наших дней сохранились только пронизанные трещинами постаменты.

Встречать журналиста никто не вышел, и это тоже было плохим предзнаменованием. Откуда-то выбежал большой черный пес, и Евгений, ожидая нападения, пожалел о том, что вообще приехал в такое