Расположившись в вагончике за столом, испещренным многочисленными выбоинами, – наверное, здесь была сыграна не одна тысяча партий в домино, – Сивцов начал допрос прораба.

– Вам знаком этот человек? – спросил он, показывая фотографию погибшего.

Толстяк молчал, вероятно, соображая, что ему можно говорить, а что – нет.

– Я еще раз спрашиваю, вы знаете этого мужчину? – с нажимом произнес Анатолий.

Прораб пошевелил губами, и, наконец, сказал:

– Думаю, я его видел.

Сивцов подался ближе к толстяку и начал ему объяснять:

– Вы, наверное, не понимаете всей серьезности положения. К вечеру у нас будут результаты экспертизы, и я уверен, что они вам очень не понравятся. Человека на фотографии нет в живых, и почти со стопроцентной уверенностью можно утверждать, что смерть его застигла здесь, на вашей стройплощадке. Если вы будете молчать, то станете подозреваемым в убийстве, а это – прямой путь на нары, где, как я понимаю, вы никогда не бывали. Но добровольные показания могут изменить вашу участь. Следствие учтет помощь в деле, и вполне возможно, вам удастся избежать всей жестокости пенитенциарной системы.

– Какой? – переспросил толстяк, тело которого было очень трудно представить в тесной тюремной камере.

– Пенитенциарной – то есть системы наказания за совершенные преступления, – растолковал Сивцов. – Итак, будете отвечать на мой вопрос?

– Ладно, – согласился прораб. – Этот человек находился на нашей площадке неделю назад.

– А точнее? – спросил Анатолий.

– 16 октября, – посмотрев на календарь, сказал прораб. – Он появился у нас ближе к вечеру.

– А что ему здесь было надо? – поинтересовался Сивцов.

– Какие-то у него дела с нашим директором – Семеном Борисовичем Лившицем. Ну, поговорили они немного, я бы сказал, на повышенных тонах. А потом пошли сюда, в вагончик. Я при их разговоре не присутствовал, ничего не знаю. Да к тому же мне пришлось уехать на бетонный завод, а когда вернулся, встретился уже с трупом. Вам легко это проверить.

– Значит, вы не видели, что здесь произошло? – спросил Анатолий.

– Сам не видел, но по рассказам рабочих знаю, – отозвался толстяк. – Да вы их можете допросить.

– Этим уже занимается мой коллега, но я хотел бы услышать в вашем изложении, как все случилось? – предложил Сивцов.

– Ребята говорят, что в вагончике Лившиц и человек с фотографии пробыли часа два, – неохотно стал излагать прораб. – Рабочие, что заступили на вторую смену, видели, как ушел наш директор, и подумали, что гость удалился еще раньше. Никто не заметил, как он, изрядно набравшись, оказался на верху здания. Что он там делал, неизвестно. На него обратили внимание только когда услышали громкий звук. Сначала подумали, что упал мешок с цементом. Но потом увидели, что на куче кирпичей кто-то лежит. Наверное, не удержал равновесия. Ребята его пощупали, даже зеркало вот это из вагончика притащили, ко рту подносили. В общем, поняли, что он уже не жилец. Тут и я подъехал.

Рассказ прораба, в принципе, подтверждался результатами судебно-медицинской экспертизы: согласно ей смерть банкира наступила в результате многочисленных внутренних кровоизлияний. Это вполне могло произойти после падения с большой высоты.

Дальше события развивались так, как рассказали Куркову сами рабочие. Испугавшись огласки, – она могла повредить репутации компании, – прораб распорядился, чтобы трое строителей затащили тело в канализационный колодец и отнесли его по тоннелю подальше от строительной площадки. Если бы они были профессиональными преступниками, то, конечно, убрали бы все следы, которые могли указать на место происшествия. Рабочие искренне раскаивались в содеянном, и у следователей не возникло сомнений в их искренности. Но, тем не менее, у всех участников переноса тела, а также у прораба Сивцов взял подписку о невыезде, предупредив, что если они утаили какие-то важные подробности случившегося, дело может принять другой оборот.

Однако вопросы все же оставались. Что занесло банкира на стройплощадку? Какие дела у него были со строительной компанией? Сам ли он упал с верхотуры или кто-то ему «помог»?

Прежде чем встретиться с Лившицем, Анатолий решил побывать в банке и назначил встречу с его руководителем на утро следующего дня. Дома, обдумывая вопросы, он краем уха слушал новости, доносившиеся из недр старенького «Шарпа». Неожиданно информация, прозвучавшая из уст диктора, который говорил с явно наигранной взволнованностью, увязалась с тем, о чем он размышлял.

Сивцов повернулся к экрану, на котором разворачивались кадры крупного пожара – горел именно тот банк, куда он собирался пойти утром. Бушевавший огонь сжирал все, что находилось в офисах, однако, судя по всему, никто из сотрудников не пострадал – происшествие случилось вечером, после окончания рабочего дня.

«Вот это да!» – воскликнул Анатолий, чувствуя, что событие имеет непосредственное отношение к его расследованию. Будто кому-то было крайне нежелательно, чтобы он копался в архивах банковских операций.

С подобным чувством эти же кадры смотрел и Антон Корицкий. С большим трудом он успел отследить перевод интересовавшей его подозрительной суммы через пять банков несколькими, как он уже был убежден, подставными фирмами. Очередным на пути его поисков оказался тот, который горел сейчас, вопреки поговорке, не синим, а ослепительно-желтым пламенем.

Ленин проснулся в три часа ночи и стал торопливо одеваться. Ему показалось, что какой-то до боли знакомый женский голос настойчиво звал его: «Сева! Сева! Что ты здесь делаешь? Уходи!»

Испытывая почему-то полное доверие к услышанному во сне, Владимир Ильич, накинув куртку и нахлобучив лыжную шапочку, стал неслышно спускаться по лестнице. Он гнал от себя все мысли, которые