– Ничего такого я не замечал.

– Жаловался ли Яночкин на здоровье?

– Вы же понимаете, он не хотел на пенсию, поэтому держался очень стойко. Хотя, как я предполагаю, у него были проблемы с сердцем: я видел у него на столе нитроглицерин.

Второй сотрудник хозяйственного управления, представившийся Дмитрием Семеновичем Некрасовым, почти слово в слово повторил то же, что и первый. Он видел, как Яночкин ровно в шесть часов вечера покинул кабинет, который они с ним делили. Самому ему пришлось немного задержаться, поэтому он не видел, как Борис Павлович вышел из здания. И, конечно, никакого спиртного они на работе не держат – не то место.

Когда Сивцов отпустил Некрасова, он спросил Юрия:

– Ну что ты по этому поводу думаешь?

– Или они, действительно, ничего не знают, или хорошо проинструктированы.

– Вот и у меня такое же мнение, – согласился Анатолий и, подойдя к двери, пригласил Колобова.

Тот, в отличие от предыдущих допрашиваемых, попросил разрешения раздеться, тщательно причесался и сел на стул в ожидании беседы. Сивцов решил начать с вопроса, казалось бы, не имеющего прямого отношения к делу:

– Скажите, Сергей Сергеевич, почему Яночкина не отправили на пенсию, все же возраст у него довольно преклонный?

– Человек он заслуженный, исполнительный, да к тому же одинокий, – ответил тот, не раздумывая. – Честно говоря, я испытывал к нему жалость, хотя не раз подумывал, особенно в последнее время, о том, чтобы отправить Бориса Павловича на заслуженный отдых. Кстати, вы просили подготовить информацию о родственниках. Вы прекрасно понимаете, что при приеме на работу в нашем ведомстве тщательнейшим образом изучают биографию кандидата. У Яночкина был тесть-генерал, он служил в кремлевской охране, но давно умер, так же, как и его супруга. По их линии прямых родственников не осталось. А сам Борис Павлович воспитывался в детдоме, куда его подбросили во время голодного мора в тридцатые годы. Никаких сведений о его родителях нет. По поводу друзей ничего определенного сказать не могу. Но, по-моему, у него была только одна привязанность – его жена, Зинаида Трофимовна, царство ей небесное!

– Хорошо, а как вы объясните тот факт, что в крови Яночкина обнаружены следы алкоголя?

– Мне это абсолютно непонятно. Может быть, в последнее время он, как говорится, втихаря прикладывался к рюмке?

– Вы в тот день, позавчера, видели Яночкина?

– Честно говоря, я с ним давно не встречался. Вы же понимаете, у нас разный уровень.

– Как вы думаете, что могло привести его в тоннель?

– Этого я не знаю, так же, как и о ключе, который оказался у него. Вообще в таком возрасте с людьми могут происходить странности. Тем более, когда человек совсем одинок. Не зря говорится: чужая душа – потемки.

– А вы сами, Сергей Сергеевич, состоите в какой-нибудь партии? – задав этот вопрос, Сивцов внимательно посмотрел на собеседника.

Колобов, нисколько не смутившись, ответил:

– Нет, я политикой не занимаюсь, хватает других забот. К тому же это у нас не приветствуется.

На какое-то время в кабинете повисла тишина. Сивцов понял, что никакой другой информации от кремлевского начальника он не услышит, а Колобов, воспользовавшись моментом, попросил:

– Если вам тело Бориса Павловича уже без надобности, то… сами понимаете, нужно похоронить человека.

– Да, конечно, судмедэксперт закончил работу, – согласился Анатолий. – Кстати, где состоится панихида?

– Мы решили арендовать дом культуры на Красной Пресне, – отозвался Сергей Сергеевич. – Правда, думаю, людей будет немного. А погребение назначим на завтра. Похороним со всеми почестями. Ведь смерть в тоннеле вряд ли может опорочить Бориса Павловича. Он, между прочим, в молодости был героем!

– Да, я знаю, – сказал Сивцов. – Что ж, я вас больше не задерживаю, спасибо за сотрудничество.

Они попрощались как хорошо знакомые люди, и Колобов ушел.

Как только за ним закрылась дверь, зазвонил телефон. Анатолий выслушал собеседника, хмыкнул и положил трубку.

После недолгого раздумья он произнес, обращаясь не то к Юрию, не то к самому себе:

– Непонятно, где Яночкин мог выпить? Один или кто-то его угостил? И почему Колобов дважды подкинул нам одних и тех же людей – сначала в качестве понятых, а теперь как сослуживцев. Может быть, это его приближенные? – Анатолий взглянув, вспомнил о Куркове и обратился к нему: – Ты все же сходи на похороны. Попытайся узнать – были ли какие-то особые отношения у Сергея Сергеевича с Яночкиным?

Он опять углубился в мысли вслух:

– Но в тоннель Борис Павлович шел явно не просто так, а, возможно, с поручением. Об этом свидетельствует пуговица – она с костюма Ленина, что уже доказано экспертизой: мне сейчас сообщили. Вполне возможно, что при транспортировке тела по тоннелю она оторвалась, но похитители заметили недостачу позже. Чтобы уничтожить улики, они должны были кого-то послать туда – найти и забрать пуговицу. Этим «кем-то» вполне мог быть Яночкин. Вдруг встрепенувшись, Анатолий скомандовал:

– Юра, бегом в судмедэкспертизу. Пока труп еще у нас, пусть ребята попробуют узнать, какой именно напиток употребил покойный? И вообще, надо сохранить пробы содержимого желудка: вдруг что-то еще выяснится!