– Считаю, что нам поначалу и не требуется много народу, – поддержал его молодой, с залысинами человек.

– Значит, толпу необходимо рассеять, – подытожил Иван Иванович и, обратившись к шрамоносцу, спросил: – У нас ведь есть технические возможности сделать это?

Тимофей Николаевич ответил не сразу, прикидывая, как можно воздействовать на несколько тысяч людей в самом центре столицы, и только хорошо поразмыслив, произнес:

– Безусловно, мы попробуем применить нашу установку, и, думаю, эффект будет достаточно сильным. Но мне кажется, что сделать это надо только после того, как митингующие увидят загоревшуюся на Мавзолее надпись. Тогда они непременно свяжут свой панический страх с появившимися странным образом словами, и в ужасе покинут площадь. Это даст импульс к многочисленным слухам, что для нас окажется весьма полезным.

– Ну что ж, так и поступим, – подвел итог своеобразному «мозговому штурму» лидер. – А Ильича представим народу на Покров. Пусть денька три в стране походят пересуды.

С самого утра Красная площадь зашелестела, затрепетала тысячами белых крыльев. Стопки листов разлетались стаями и, побывав в руках множества людей, возвращались в «гнездо» – на трибуну, где пересчитывались, укладывались во внушительные пачки и перевязывались серой бечевкой.

Накануне объявили о старте предвыборной кампании, начинающейся со сбора подписей в пользу политических партий. Коммунисты немедленно воспользовались тем, что сторонников искать не было необходимости: в Москве и других городах на митингах за один день собрали почти половину нужного количества голосов, обеспечивающих пропуск на выборы.

Воодушевленные своим участием в политической жизни страны, митингующие с новыми силами стали скандировать: «Верните Ленина России!»

Свою силу и сплоченность они получили возможность продемонстрировать в этот день еще не один раз. Согласно плану, принятому на президиуме партии, впервые была применена тактика «окружения».

О силе ее воздействия рассказал вечером на политсовете партии «Правое дело» Максим Тюрин, молодой парень с зачесанными назад пепельными волосами, придумавший загадку про теремок- Мавзолей.

– Они обступили меня со всех сторон. Даже страшно стало. Как волки: глаза горят, того и гляди бросятся. И ни единого слова! Честно говоря, я не знал, что делать? Боялся, что затопчут.

Лев Полков внимательно посмотрел на него и спросил:

– А дальше?

– Стояли так минут, наверное, двадцать. У меня в голове начало шуметь, было такое ощущение, что вот-вот свихнусь. Начал просить, чтобы отпустили. Пришлось, как ребенку, дать честное слово, что больше так делать не буду. А что я мог сделать, не драться же с целой толпой, – последние слова Тюрина прозвучали особенно жалобно, он явно искал сочувствия у «верхушки» партии.

Аркадий Иосифович Шацкий, до этого сидевший почти безучастно, вдруг начал объяснять сложившуюся ситуацию:

– Они со всеми нашими так обошлись. Действительно, сопротивляться было бессмысленно. Только один герой нашелся: полез с кулаками. Но они сразу же сомкнули кольцо и сжали его так, что он чуть сознание не потерял.

– Да, молодцы! – воскликнул Полков, явно характеризуя не своих соратников, а политических противников. – Это они здорово придумали! А мы, в самом деле, оплошали: как-то все получилось несерьезно.

– Но ведь так и задумывалось, – нерешительно возразил Шацкий. – Высмеять затею этих большевиков.

– Так-то оно так, но мы не учли, что они окажутся умнее нас, – еще раз признавая поражение, произнес Глеб. – Но, по крайней мере, будет нам наука!

– Так что теперь, оставим их в покое? – поинтересовался один из членов политсовета, у которого очки висели на самом кончике носа.

– Этого делать нельзя, – твердо сказал Полков. – Каждый день на площади дает им лишние очки на выборах. Но нам нужно придумать нечто такое, что выставит коммунистов в невыгодном свете.

– Может быть, объявим свою акцию – еще один концерт? – предположил Шацкий. – Получим разрешение властей, пригласим какую-нибудь западную звезду, на выступление которой валом повалит молодежь, главное, чтобы было погромче. Я слышал, за рубежом большим успехом пользуется группа «Twinkle Wings» – «Сверкающие крылья» по-нашему. Насколько я знаю, с ней кто-то сейчас ведет переговоры. Вот давайте и заманим ее.

– Вот это совсем другое дело! – поддержал лидер партии. – Не какой-то там терем-теремок для младшего дошкольного возраста.

При его словах Максим Тюрин, еще несколько дней назад считавший своей удачей глуповатую загадку, густо покраснел: его самолюбию в этот день был нанесен еще один удар.

– Главное – освободить место для сцены, а уж молодежь расчистит себе пространство! – заметно повеселев, почти закричал Полков и, внезапно сменив тон, уже серьезно распорядился: – Нам надо управиться за неделю. Получится?

– Сроки, конечно, космические, но если задействовать серьезный финансовый ресурс, думаю, задача выполнимая, – отозвался член партии с очками на носу.

– Эх, жалко, что убили Джона, – вдруг встрял зрелых лет мужчина в свитере и с длинными волосами, видимо, в прошлом завзятый битломан. – Представляете, какой был бы классный лозунг: «У стариков – Ленин, у молодежи – Леннон!»