потомки его — лишь воплощения в этом сне.

— Вот же заладил! Толком говори!

— Разве я что — то не сказал доблестнейшему Юй Луну? Пока сей государь будет на престоле, вы никогда не встретитесь с ним.

— Проклятие! Постой, ты сказал «сей государь»? Думаешь, что он может… — Згурский положил руку на эфес сабли, чуть выдвинул ее и загнал обратно в ножны.

Евнух поднял руки к лицу:

— Солнце восходит не за тем лишь, чтобы порадовать владыку Поднебесной. Оно следует предначертанному ему путем. Точно так же и появление Луна. Как бы ни был велик земной государь, глупо полагать, что потомок и воплощение первого Луна явится лишь за тем, чтобы снять осаду столицы и служить охранителем владений одного из своих наместников.

— Быть может. И что дальше?

— Скорее все решат, что разгневанный неправым судом и непозволительными вольностями, Лун захотел наказать нерадивого управителя и поставить на его место иного — вернейшего из верных.

— Ах, вот оно как!

— Так думают многие в Запретном городе, — тихо, почти шепотом прошелестел Сунь Вань.

— И как же зовут сего вернейшего?

— Если великому Юй Луну интересно спросить у своего покорного слуги, каким он видит счастливый для страны выбор, то я бы нижайше ответил, что это храбрый Бао Сюй, известный своей мягкостью и высоким разумом.

— Он в родстве с тобой?

— Он — мой племянник. Но поверь, о величайший из великих, не это, но стремление к миру и пользе дало мне силы огласить потаенные желания твоих истинных друзей. Помыслы мои чисты, Юй Лун, и никогда ни прежде, ни ныне, ни впредь у тебя не было и не будет слуг более верных, чем он и я!

— Понятно. — Згурский поглядел на Варраву, ждущего перевода. — Тогда вот что, Сунь Вань. Ступай к своему царю и объяви ему, чтобы он сегодня же принял русское посольство. Такова моя воля!

— Но как же…

— Если он сделает это, я покуда останусь здесь. Но ежели вздумает противиться, я утоплю Тайный город в пламени, и потомки рожденных сегодня будут за семь верст обходить то место, где он сейчас стоит. Ступай исполнять.

Дежурный внимательно пробежал глазами короткие строки документа, сверил фотографию, взглянув за стекло караульного помещения, и почтительно вернул удостоверение высокопоставленному сотруднику Ленинградской Уголовно — следственной комиссии.

— Конвой берете?

— У нас свой. — Болеслав Орлинский кивнул в сторону ожидавшего у входа китайца.

— Одну минуту, сейчас распоряжусь. — Дежурный нажал кнопку вызова и приказал возникшему на пороге милиционеру: — Выдай товарищам их «контру».

— Есть, — козырнул тот, вытаскивая пристегнутую к поясу связку ключей.

Еще через минуту тяжелая дверь с зарешеченным окошком громыхнула, и лежавший на деревянных нарах Нильс Кристенсен услышал:

— С вещами на выход!

Виконт поднялся, подхватил небольшой узелок и молча пошел к двери.

— Что, пригрелся, золотопогонник? Ничего, в Лефортово не так уютно будет!

Сотрудник Красного Креста бросил на говорившего милиционера сожалеющий взгляд. Обезоружить этого самоуверенного блюстителя порядка было делом нескольких секунд, но вульгарный мордобой, как и геройская перестрелка с последующей трагической гибелью при побеге, вовсе не входили в его планы.

— Что зыркаешь? Давай шагай!

— Добрый день, Сергей Владиславович! — приветствовал арестованного поджидавший его Орлинский. — Извольте подать мне руки.

Кристенсен выполнил просьбу, и стальные браслеты тотчас защелкнулись на запястьях.

— Настоятельно рекомендую вам не пытаться от нас убежать. Фен Бо, отведи арестованного в автомобиль. Так, где тут у вас расписаться?

Черная машина с задернутыми шторами на окнах выехала со двора особняка на Петровке, еще в восемнадцатом году облюбованного руководством Народной милиции.

— В Лефортово? — спросил Кристенсен у сидевшего рядом председателя Ленинградской Уголовно — следственной комиссии.

— В какой — то мере, Сергей Владиславович, в какой — то мере. Вот, ознакомьтесь. — Он протянул Виконту картонную папку. — Это материалы вашего дела.

Арестант углубился в чтение.

— Постойте, что это? Что это за бред? Я прибыл в Россию для того, чтобы возглавить белогвардейскую террористическую организацию в Казани?! Я такого никогда не говорил!

— Полноте, Сергей Владиславович, поверьте — так будет лучше!

— Куда уж лучше! Меня за эту самую деятельность поставят к стенке!

— Голубчик, — Орлинский тронул плечо шофера, — останови здесь. Сходи, будь добр, принеси сигареты. Фен Бо, постереги снаружи.

— Есть! — козырнул конвоир и выскочил из автомобиля.

— Сергей Владиславович, я же просил — доверьтесь мне. Я делаю все, что в человеческих силах, дабы спасти вас. Увы, я не господь бог, и даже если сниму ваши оковы и отпущу на все четыре стороны, сами вы не пройдете и двух кварталов! Я же по вашей милости окажусь в застенках. Эти признательные показания дают мне возможность вывести вас из — под удара.

— Каким, интересно, образом?

— Нет смысла держать вас в Москве, если тайная организация, которую вы, с позволения сказать, возглавляете, располагается в Казани. Сейчас мы едем в Лефортово, где вас сфотографируют, увы — снимут отпечатки пальцев, устроят весь прочий бертильонаж[25] и передадут мне для проведения следственных мероприятий. Я позабочусь, чтобы в вашем деле завтрашним числом стояла отметка, что вы отправлены по этапу в Казань. Соответственно, у нас есть всего несколько дней, чтобы провернуть все наши дела и покинуть Совдепию до момента, пока выяснится, что вы не прибыли в пункт назначения. Можете ли вы гарантировать мне безопасный выход через границу?

— Могу. Но прежде я должен выполнить свою миссию.

— В таком случае нельзя терять времени. У нас от силы дней пять, неделя…

— Не будем терять времени, — согласился Виконт. — Удалось ли что — нибудь узнать о лаборатории профессора Д.?

— Мне — нет. Не сомневаюсь, что в ОГПУ есть люди, обладающие подобной информацией, но их, видимо, очень немного. На то, чтобы их выявить, может понадобиться дней больше, чем у нас есть. Но я, кажется, знаю человека, который, вероятно, держит этот вопрос под контролем.

— Кто же это?

— Ваш бывший сослуживец.

— Штабс — капитан Зощенко?

— О нет! Полковник Шапошников. Думаю, вам известно, что теперь Борис Михайлович — командарм, и возглавляет Московский военный округ.

— Да, я слышал об этом.

— Шапошников известен как человек разумный и благородный. Он будет рад увидеть бывшего однополчанина.

— Несомненно. И сдать его в ОГПУ с красным подарочным бантиком на шее.

— Считаете, ваш командир способен на такое? Предать человека, лечившего вверенных ему солдат, а может, его самого?

— С тех пор изменилось многое.

— Да, это верно. Я предвидел и этот вариант, — заверил Орлов. — Люди из боевой организации