брюхо зверя с боков, но мечи со звоном отскакивали от его шкуры. Мой клинок тоже испытал чудище на прочность, и мне показалось даже, что перед нами был не зверь, а нечто неживое, вроде бронированных повозок для пехоты, что начал строить наш сосед и благородный враг король Гриз. Железный слон стремительно удалился в сторону поселений самоверов, унося с собой черных духов. Там, где бродил железный слон и чужаки, остался круг выжженной земли. Мы обыскали всю Святую рощу, но детеныша Хранителя не нашли. Скорее всего, черные духи взяли его с собой.
– О, Бог наш всемогущий, – прошептал Энкогс, – так это правда, слухи подтвердились. Демоны приняли сторону еретиков.
– Боюсь, что да, и нам придется без промедления выступить в поход, чтобы завершить начатое, – лицо Синего рыцаря, разделенное надвое глубоким шрамом от удара отважного барона Оркано, выражало угрюмую решимость и беспредельную отвагу. – Думаю, у Совета не возникнет разногласий по поводу того, кто должен возглавить поход?
– Нет, мой благородный друг. И ты, думаю, поддержишь мое решение. Поход должен возглавить Рэнкс, епископ королевства Глион.
Деревня была пуста. Внутри домов лежала густая рыжая пыль, изрисованная следами лапок мелких грызунов и кошек. Под крышами домов гнездились воробьи и ласточки. Несколько одичавших кошек контролировали численность поголовья местных мышей и лягушек. Похоже было, что деревня врастала в землю: густая трава, оплетая фундаменты, столбы и колодцы, с силой затягивала строения все глубже и глубже, прочь с поверхности.
Экипаж выбрал для привала самый большой дом с огромным пустым сараем. Дом был так велик, что во дворе его был свой, отдельный колодец, причем не заваленный всяким хламом, как уличные колодцы, а практически чистый. Марис с Иваном довольно быстро откачали старую воду, и к полудню сырая глубина наполнилась свежей водой. Дом тоже был в хорошем состоянии. Чем дальше от главной дороги, тем сохраннее – эта закономерность прослеживалась во всем. Ковалев и Неринг забрались на крышу и осматривали окрестности в бинокль. Когда рекогносцировка была закончена, Ковалев оставил Неринга на крыше и спустился во двор.
«Иван-да-Марис» согрели воды и успели вымыться. Было странно видеть их чистые, помолодевшие, почти детские физиономии. На лице заряжающего сияли отмытые веснушки, и он с любопытством рассматривал их в круглое карманное зеркальце. Ваня курил в тени и блаженно щурился. Воды оставалось с избытком, и Александр с удовольствием начал раздеваться. Ребята притащили воротину, гладкую и чистую, и положили ее под ноги. Рядом поставили скамью. Получилось совсем прилично, как в бане с деревянным полом, только без стен и крыши. Когда Александр стащил с себя гимнастерку, под ногами глухо стукнуло. Это была чешуйка. Она упала на мокрую доску выпуклой стороной вниз и вертелась, замедляясь. Ковалева позабавило это вращение, и когда чешуйка остановилась, он поддел ее пальцем, и она закрутилась вновь. Александр разделся и начал мыться, ожесточенно и с удовольствием намыливаясь. Когда он третий раз ополоснулся чистой водой и подошел к скамейке, чешуйка лежала там же и указывала своим острым концом точно в ту же сторону, что и после первого вращения. Ковалев снова закрутил ее щелчком ногтя и начал одеваться. Покончив с одеванием, Ковалев наклонился за чешуйкой, но брать ее не стал.
Через пять минут опытов Александр, Марис и Ваня сделали однозначный вывод: чешуйка, закрученная с любой силой на скользкой поверхности, останавливалась в одном и том же положении: острый ее конец указывал неизменно на северо-запад.
Марис сменил Неринга на крыше, и тот спустился мыться. После мытья Александр наложил ему свежую повязку.
– День-два, и повязка будет не нужна. Осколок?
– Нет, нарыв. Операцию сделали прямо в вагоне; опухоль была размером с куриное яйцо, – Неринг продемонстрировал размеры пальцами.
– Ты где драться научился? Бокс? Нашего Ваню никто одолеть не мог.
– Да, бокс. Юношеское увлечение. Дошел до чемпиона в полусреднем. Ваня у тебя здоров, конечно, да и тяжелее. У меня от испуга сил прибавилось, наверное, – Неринг улыбался. – Да, Ваня – медведь, ничего не скажешь.
Ваня Суворин тем временем попросил у командира «ТТ» и отправился в рощу, начинавшуюся в сотне метров от примыкавшего к дому квадратного поля, заросшего дикой травой.
Свин играл во дворе с маленьким вороненком. Вороненок пешком гонялся за поросенком, смешно ковыляя и растопыривая крылья. Добежав до ворот, ведущих в поле, парочка разворачивалась и направлялась в обратную сторону, и на этот раз догонял свин. Вороненок честно не пользовался крыльями и только в самый последний момент взлетал на забор, гордо принимая там позу имперского орла. После короткого отдыха забеги повторялись.
– Надо нашего красавца как-то уже назвать, – проговорил Ковалев, извлекая из нагрудного кармана чешуйку. – Смотри, Виктор, какая штука.
Александр положил чешуйку на непросохшую доску и закрутил ее. Чешуйка замерла в обычном направлении. Александр повторил фокус несколько раз.
– Компас? – предположил Неринг.
– Не совсем так. Компас показывает на север, а эта чешуйка – западнее.
– Странно. Аномалия какая-нибудь? Скалы вокруг. Откуда у тебя эта… – Неринг замялся, подыскивая слово.
– Чешуйка? От деда, а ему от прадеда. Ну, и так далее, – и Александр кратко рассказал Нерингу о семейном предании. – Ну что, как звучит? Странновато? – поинтересовался Ковалев.
– Здесь – совсем в порядке вещей. Знаешь, я тоже видел дракона. Где точно, не скажу, не имею права, но это было в старой каменоломне, – и Неринг в скупых точных выражениях изложил события, свидетелем и участником которых ему довелось быть несколько лет назад. Он сидел, покусывая очередную травинку, и задумчиво смотрел в белесое небо. Ковалев курил и щурился, порциями выпуская дым изо рта.
У забора визжал свин и сердито вскрикивал вороненок.
– Так как назовем поросенка? Наф-наф? – Ковалев отщелкнул окурок в густую траву. Когда свиненок, вскачь бегущий за вороненком, поравнялся с лавочкой, Ковалев поцокал языком. Свин резко затормозил и бросился к Александру, с разбегу прыгнул на руки и спрятал рыльце под мышкой друга. Вороненок тяжело дышал, сидя на воротах, затем слетел к колодцу и начал пить из ведра, надолго запрокидывая голову.
– Ну, так как тебя назовем? – Ковалев чесал поросенка за ухом и отдернул руку, когда услышал кукольный и одновременно свинский голос.
– Вихрон. Зови меня Вихрон, – поросенок подпрыгнул и поскакал к колодцу. – Я Ви-и-хрон, я Ви-хрон, я бегу ловить ворон!
Когда поросенок отбежал метров на десять, его кукольный голосок превратился в обычные поросячьи повизгивания. Вороненок придумал новую игру и стал убегать от свина вокруг колодца. Затем он вспорхнул на ручку ведра, стоявшего на мокрой скамеечке, и некоторое время наблюдал сверху за тем, как поросенок безостановочно наматывает круги по собственному следу. Вскоре свин распознал обман и разразился укоризненным визгом. Вороненок немедленно спрыгнул вниз мириться.
Капитан Ковалев и майор Неринг в замешательстве переглянулись. Александр спрятал чешуйку в карман гимнастерки.
– Пойду сменю Мариса. Ты посмотри здесь пока…
Механик Суворин вернулся из рощи, таща за задние лапы две заячьие безголовые тушки и пару жирных птиц. Сбросив их на крыльцо, полез на крышу. Возвращая командиру пистолет, Ваня ухмылялся:
– Командир, их было больше, но пока приноровился – всю обойму расстрелял. От первых двух зайцев только уши да хвосты остались. Потом уж сообразил, начал в головы целиться. С птицами хуже, от них только перья фонтанчиком, а голова маленькая, все время дергается, попасть невозможно. Пришлось побегать. Этих так, ремнем за шею захлестнул.
– Молодец, Ваня. Славно отобедаем. Иди вниз, через час сменишь меня, – командир разобрал «ТТ» и начал чистить.
Обедали вместе – от горизонта до горизонта было безлюдно. После сытного горячего мяса хотелось спать в тени и ни о чем не думать. Спать было нельзя. Неопределенность угнетала и заставляла действовать.
– Экипаж, становись. Равняйсь! Смирно! Перед нами стоит задача: определить, где мы находимся, и пробираться к своим. Мы не можем определить, куда и как нас занесло взрывом. Эту задачу мы можем выполнить, отыскав местных и допросив «языка». Приказываю приготовить танк к маршу. Проверить состояние вооружения и радиосвязи – Эмсис, Неринг. Проверить состояние ходовой части и двигателя – Суворин. Организацию запаса воды и всего, что возможно, беру на себя. Доложить о готовности через два часа, а точнее, – Ковалев посмотрел на свои часы, – в пятнадцать ноль-ноль. Выполнять!
Пока Ковалев наполнял бочки и канистры чистой холодной водой, Виктор и Марис, раздевшись по пояс, тщательно вычистили длинным банником ствол пушки и надели на него плотный брезентовый чехол. Иван то торчал сапогами вверх из водительского люка, то скрывался в корпусе танка весь, и оттуда слышалось постукивание и лязг. До пятнадцати ноль-ноль еще оставалось время, и экипаж совместными усилиями принялся выправлять люк. Вмятину убрали кувалдой, и трещина закрылась. Горелое пятно оставили до лучших времен, зато вымыли танк снаружи. Он заблестел почти новой краской, изрядно посеченной осколками и пулями.
Вихрон и приблудный вороненок помогали экипажу изо всех сил. Вихрон забрался в большой брезент и запутался, подняв страшный визг. Пока его пытались освободить из плена, клюв вороненка осваивал сложный узел веревки, стягивающей несколько вязанок дров в здоровенную охапку. Дрова заготавливал, сортировал и связывал лично капитан Ковалев. Он приладил вязанки к броне, пропустив веревку за скобы. Когда с деревянным звонким стуком дрова съехали с брони и раскатились вдоль правого борта тридцатьчетверки, Марис как раз пятился к корме, разворачивая брезент, в середине которого трепыхался бедный Вихрон. Марис наступил на круглое поленце, и в тот же миг его ноги взлетели выше головы. Голову заряжающего спас шлем, носимый из принципиальных соображений и снимаемый только на время сна. Брезент же бешеными прыжками поскакал по траве, оглашая двор приглушенным визгом. Кто бы мог предположить в маленьком свиненке такую силу! Неринг и Суворин пытались наступить на волочившийся рывками брезентовый хвост, но сумели это сделать только с третьей попытки, причем почти синхронно. В результате Суворин пребольно наступил Нерингу на ногу, и немец запрыгал на одной ноге, сдавленно выкрикивая слова и предложения на родном языке. Суворин, на ходу бормоча извинения – «А то ишь ты, суют ноги! Да и хрен бы…» – шаг за шагом переступал по брезенту и поймал мятежного свина, торжествующе подняв брезентовую каплю могучей ручищей. Он начал распутывать хвост брезента свободной рукой, прокручивая узел со свином то туда, то обратно. Наконец из брезентовых складок показался жадно втягивающий свежий воздух пятак, затем глаз и поросячье ухо. Вихрон ощутил свободу, прыгнул, стрелой промчался через двор и буквально воткнулся рыльцем под мышку Александра Степановича Ковалева. Во рту Александра Степановича была папироса, а в руках – коробок и бесполезно догоревшая спичка. Командир так и не прикурил и теперь машинально почесывал спинку поросенка, сидя на скамеечке у колодца. Вороненок же украшал собою башню, снова распустив крылья на манер имперского орла, и истерично каркал, вертя во все стороны гордым клювом и сверкая бусинками глаз.
Ровно к трем часам брезент был водружен на штатное место, дрова собраны и прочно увязаны и приторочены к броне позади башни.
