Элнер заглянула ей в глаза:
– Слушай, Тотт… я тебя спросить хотела… Ты о чем-нибудь жалеешь в жизни?
Тотт изумленно вытаращилась на нее:
– Жалею? Это я-то? Кроме папаши-алкоголика и чокнутой мамаши? Да не считая того, что выскочила замуж за Джеймса Вутена, олуха, каких свет не видывал, родила двух уродов, вышла замуж за другого, а он возьми и протяни ноги в разгар медового месяца? Больше ни о чем не жалею! А что?
Элнер засмеялась:
– Нет, милая, я о том, что ты мечтала сделать, да так и не сделала. Я вот думала, мне уже не попасть в Долливуд, и жалела об этом, но представился случай – я и поехала, так что жалеть больше не о чем, можно и умереть спокойно.
– Ну а мне поздно мечтать, – вздохнула Тотт, отхлебнув пива. – Мой поезд давным-давно ушел.
– Полно, Тотт. Лучше поздно, чем никогда. Взгляни на Норму – под старость взялась за новое дело.
– Не нужно мне нового дела. Я и старым-то сыта по горло, к чему мне еще новое?
– Знаешь, Тотт, скажу тебе по секрету, когда повстречаешься со смертью, начинаешь по-другому видеть жизнь. Надо жить и радоваться и делать то, что хочется, а то будет поздно. Попомни мои слова.
– Я бы с удовольствием, да только нет у меня никакой мечты.
– Наверняка есть, Тотт. Ты к себе прислушайся – найдется и у тебя мечта.
– Только не мужчина мечты, это уж точно! Тебе-то повезло. Твой Уилл был душа-человек и от тебя без ума, всякий видел. А мой Джеймс был просто без ума.
Первые шаги
15:28
Беверли Кортрайт и Норма колесили по окрестностям в поисках домов на продажу, и милях в двадцати к югу от города Беверли высмотрела прибитую к забору самодельную табличку: «ПРОДАЕТСЯ ДОМ». У нее загорелись глаза, она лихо развернула машину и подрулила к забору. В конце длинной подъездной дорожки, среди красавиц-сосен, приютился хорошенький, опрятный кирпичный домик. Вот так удача! Дом, должно быть, поступил в продажу всего несколько дней назад, ведь он еще не появился в каталогах недвижимости. Беверли пробегала их глазами по утрам, как игрок – программу скачек. О каждом доме она знала все до мельчайших подробностей и обычно умудрялась увидеть его раньше других агентов. Каталоги она читала ни свет ни заря, и сегодняшний день был не исключение. Норма по неопытности стеснялась врываться в чужие дома – в отличие от Беверли.
Норма и глазом моргнуть не успела, а Беверли уже затормозила у парадного входа и запустила руку в объемистую сумку, нащупывая рулетку и фотоаппарат. С сумкой она не расставалась: если где-то дом выставят на продажу, надо быть во всеоружии.
– Пойдем осмотрим дом, Норма, – скомандовала она, выходя из автомобиля.
– А прилично ли вламываться без приглашения? – засомневалась Норма, нехотя вылезая из машины.
– Я считаю, кто смел, тот и съел! – Беверли поднялась на крыльцо и нажала на кнопку звонка. – Скоро сама убедишься, что в нашем деле церемониям не место.
Беверли снова позвонила в дверь, заглянула в окно.
– А вот и хозяин!
Дверь открыл старик; из глубины дома доносился шум телевизора – шел футбол.
– Вам кого?
Беверли просияла неотразимой профессиональной улыбкой, извиняющейся и дружелюбной.
– Здравствуйте! Я Беверли Кортрайт, а это моя подруга Норма. Простите, что беспокоим в выходной, но хотелось бы взглянуть на ваш дом. Я только что сказала Норме, что такого прелестного дома в жизни не видела! Просто загляденье! Если позволите, мы зайдем и посмотрим, всего на пару минут, обещаю.
Хозяин замялся:
– У нас не прибрано… и хозяйки нет.
Однако напористая Беверли уже шагнула за порог.
– Ах, не беспокойтесь, дело привычное, мы просто посмотрим планировку и сделаем пару снимков.
Хозяин нехотя согласился:
– Что ж, коли так, заходите.
– Ах, спасибо огромное. Смотрите матч, на нас не отвлекайтесь, – махнула рукой Беверли по пути в кухню.
– Показать вам, где что?
– Нет, спасибо.
Настоящий мастер своего дела, Беверли вместе с Нормой за десять минут облазила весь дом и сфотографировала все комнаты. Обмерив вторую спальню, Беверли продиктовала Норме: «Двенадцать на десять, небольшая кладовка, стену можно снести». Спустив воду в унитазе, проверив краны и душ, она заметила: «Напор хороший, но плитка безобразная». Шагая по комнатам, Беверли бросала на ходу: «Панели под дерево ужасные. Оригинальные раздвижные окна. Полы добротные. Кухня требует ремонта». Перед уходом Беверли заглянула в комнатку, где в кожаном кресле сидел хозяин.
– Мы закончили, осталось лишь несколько вопросов.
Хозяин приглушил звук телевизора:
– Да, пожалуйста.
– У вас биотуалет или канализация?
– Биотуалет.
– Когда был построен дом?
– В пятьдесят восьмом.
– Площадь участка?
– Около двух с половиной гектаров.
– Не знаете, можно ли разделить его на два?
– Нет, мадам, не знаю.
– Что ж, спасибо большое. Ах, минуточку, чуть не забыла главное: сколько вы просите?
Хозяин озадаченно сдвинул брови:
– За что?
– За дом.
– Дом не продается.
Пришел черед Беверли удивляться.
– Уже продали?
– Нет.
– Зачем же тогда табличка?
– Какая табличка?
– На заборе.
Старик недоуменно пожал плечами:
– Уважаемая, на табличке написано: «Продается дог».
Выезжая со двора, подруги присмотрелись к табличке. И впрямь, «Продается дог».
Норма готова была сквозь землю провалиться.
– Бедный старик… Должно быть, принял нас за сумасшедших: по всему дому бегают, в кладовки заглядывают, всюду нос суют, воду в унитазах спускают, ящики на кухне выдвигают. Наше счастье, что он не вызвал полицию.
Беверли оправдывалась:
– Меня одолела профессиональная горячка, всюду чудятся дома на продажу. Но взгляни на это с другой стороны, Норма: теперь у него есть моя карточка, и, если он когда-нибудь надумает продавать дом, мы обойдем всех конкурентов.
– Все равно ужасно стыдно, бедный хозяин! Такой вежливый…
– Ему-то проще быть вежливым, он же не агент по недвижимости! Знаешь поговорку, Норма? Старые риелторы не умирают, а превращаются в недвижимость. Нравится? Сама придумала!
Словом, Норма постигала новое дело с азов.
