Элнер засмеялась:

– Философия? Ах, Реймонд, я философию разводить не мастер. Просто старалась делать что надо и ладить с людьми – вот и все.

Реймонд кивнул:

– А ничего больше и не нужно. – Наклонившись к ней поближе, он поинтересовался: – Между нами, Элнер, и без утайки, что вы думаете о людях?

– Я?

– Да. – Реймонд не сводил с нее глаз. – Ваше мнение для меня очень важно.

– Люди мне всегда нравились, Реймонд. Забавные они, с ними не соскучишься.

– Чем забавные?

– Ах, даже не знаю. Меня почему-то всегда смешили их привычки – как они наряжаются в пух и прах, расфуфыриваются. Много лет я с крылечка наблюдала, как они снуют туда-сюда… на людей смотреть интересней, чем в кино ходить. Вы уж не сочтите за лесть – честное слово, мне почти все они нравились, за редким исключением. А теперь скажите, Реймонд, – Элнер устремила на него взгляд, – что думаете о людях вы? Ваше мнение куда важней моего.

Реймонд слегка смешался.

– Я? Хм… надо сообразить… – Реймонд погрузился в раздумье, сделал пару затяжек и наконец сказал: – Вам нужна чистая правда, Элнер? И полная беспристрастность… по возможности?

– Конечно.

Реймонд улыбнулся:

– Я их люблю безумно, всех до единого.

– Вот как… А за что? – поинтересовалась Элнер.

– Да за все. – Реймонд задумчиво глядел вдаль. – За упорство, за стойкость, за то, что не сдаются, несмотря ни на что… А храбрость? Безумцы в горящие дома бросаются, в воду прыгают, спасая совершенно чужих людей! Слыхали о таком?

– Приходилось, само собой.

Реймонд продолжал:

– И до чего умны! Представьте, сообразили, как до Луны добраться! И еще я не устаю восхищаться тем, что они делают друг другу приятное, особенно тайком… До совершенства им, конечно, пока далеко, но когда они станут наконец такими, как задумано, будет прекрасно!

– А долго ли, по-вашему, еще осталось до совершенства? Вдруг люди друг друга перебьют, так и не успев до него дорасти?

– Не перебьют.

– Что ж, хочется верить.

– Даже не сомневайтесь.

– Рада слышать. Вы мне вот что еще скажите. Кто у вас самый любимый из всех людей, во все времена?

– Не считая тех, кто родится в будущем? – Реймонд кивком указал на стену с фотографиями малышей. – Сложно сказать, все прекрасны… учителя… медсестры… спасатели… и спасательницы тоже. Хороша и женская сборная США по футболу – ну не молодцы ли? А по большому счету, Элнер, любимчиков у меня нет, все люди разные, и каждый по-своему…

У Реймонда вдруг зазвонил мобильник, заиграв любимую мелодию Элнер, «Всей душой стремлюсь на небо». Реймонд, нацепив очки, взглянул на экран.

– Минуточку, я отвечу на звонок. Алло! – сказал он в трубку, а потом перевел взгляд на Элнер, улыбнулся и подмигнул. – Да, разумеется. Она здесь, рядом… Конечно, заходите. – Закончив разговор, он улыбнулся Элнер: – Это ваш поклонник, сейчас зайдет с вами познакомиться… Так на чем мы остановились? Вы что-то еще хотели узнать?

– Очень! Мне здесь с вами очень интересно, но когда же Страшный суд? Скорей бы с ним покончить.

– Какой суд? – переспросил Реймонд.

– Страшный суд. Разве не придется мне держать ответ за грехи?

Реймонд засмеялся:

– Да нет же, никто вас судить не собирается.

– Правда?!

– Вы же человек; все ошибаются, даже я, да и у каждой ошибки свои причины. И на ошибках учатся.

Элнер осторожно спросила:

– Так вы на меня не злитесь за ту… конфету?

Реймонд вновь расхохотался.

– Полно вам! Я и сам посмеялся от души. Кстати, вот вам отличный пример: не подсунь вы Лютеру Григзу слабительное и не пожалей об этом, так и не подружились бы с парнем.

– Ох и стыдно мне было! Представьте: мстить восьмилетнему мальчонке, что швырялся камнями в кота!

– Понимаю. Зато вы исправили не только ошибку, но и жизнь мальчика. Вы не представляете, от чего спасли его. А я знаю!

– Но как убедиться, что поступаешь правильно?

– Очень просто! – ответил Реймонд. – Как дважды два четыре: доброта и прощение – всегда хорошо, ненависть и месть – всегда плохо. Работает безотказно. Следуй этому простому правилу – не ошибешься. – Он откинулся в кресле, скрестил руки. – Здорово?

– Еще как! – отозвалась Элнер. – Мне нравится. Теперь намного проще станет жить, правда?

– Именно!

В дверь тихонько постучали, и Реймонд усмехнулся:

– Так-так, готовьтесь к встрече с почитателем. – И крикнул: – Входите, открыто!

Элнер представления не имела, о ком речь, но, обернувшись, сразу узнала седовласого гостя.

– Элнер Шимфизл, – произнес Реймонд, – поздоровайтесь с Томасом Алвой Эдисоном.

Элнер обомлела от восхищения: перед ней стоял сам «волшебник номер два», будто сошедший с портрета у нее в гостиной.

– Простите за беспокойство, Реймонд, – начал Томас, – сами понимаете – как я мог не зайти и не пожать руку этой даме?

Элнер приготовилась было встать, но Томас ее остановил:

– Сидите, сидите, миссис Шимфизл. Я на минутку, поздороваться и поблагодарить вас за поддержку и добрые слова.

– Боже мой! – разволновалась Элнер. – Какое счастье с вами познакомиться! Всегда мечтала пожать вам руку и сказать спасибо за все.

– Не стоит благодарности.

– Как это – не стоит! – возразила Элнер. – Да вы весь мир осветили, если б не вы – сидеть бы нам в темноте по сей день!

– Присядьте на минутку, Том. – Реймонд с явным удовольствием наблюдал за своими гостями.

Том занял кресло рядом с Элнер и сказал:

– Премного вам благодарен, миссис Шимфизл.

– Зовите меня Элнер. Я всегда говорила, что, не считая, разумеется, Творца, – она кивком указала на Реймонда, – вы больше всех на свете достойны восхищения.

Том рассмеялся.

– Спасибо на добром слове, но честь всех изобретений принадлежит Реймонду. Меня он лишь натолкнул на нужные мысли.

Реймонд возразил, выбивая трубку:

– Полно вам прибедняться, Том. Вы славно поработали.

– А заодно сколько удовольствия получил! Да, Элнер, спасибо и за то, что не забывали мой день рождения, очень приятно.